– Да, сэр, согласен. Думаю, вы правы. Однако я пришел к вам по иному делу.

– Ах да, – кивнул сэр Уилфред. Бедный адмирал Пинестон. Припоминаю. Вы говорили, что хотели меня о чем-то расспросить. Итак?

– Это о его племяннике, Уолтере Фицджеральде. Вы можете что-нибудь о нем рассказать?

– О Уолтере Фицджеральде? – Сэр Уилфред выглядел озадаченным. – Нет. Инспектор, я никогда не был особо близко знаком с адмиралом. Мы очень давно знали друг друга, однако не могу сказать, чтобы мы выходили за рамки знакомства. Полагаю, – с легкой улыбкой добавил сэр Уилфред, – немногие близко сходились с адмиралом Пинестоном.

– Вы же находились в Гонконге, сэр, когда он там служил?

Сэр Уилфред мрачно кивнул:

– Да, находился. И когда произошел некий инцидент – тоже. Но, несомненно, вам о нем уже все известно?

– Да, мы слышали об этом. Адмирал когда-нибудь упоминал об этом инциденте в разговорах с вами?

– Да. Довольно часто, – сухо ответил сэр Уилфред.

– Вы согласны с предположением, сэр, что за инцидентом скрывалось куда больше, нежели стало известно?

– Хотел бы согласиться, – печально произнес сэр Уилфред. – Однако факты были слишком очевидны. И мне довелось узнать, что власти провели тщательное расследование. Я всегда полагал, что все эти идеи адмирала Пинестона – порождение упрямства и уязвленной гордости. Это был единственный аморальный поступок за всю его достойную похвалы жизнь, и он просто отказывался признать это.

– Значит, вы не допускаете возможности, что в том инциденте кто-то мог выдавать себя за адмирала?

– Ни малейшей. Любому имеющему самое поверхностное представление о службе на флоте сама мысль об этом представляется абсурдной. Так же присутствовали матросы из его экипажа. Как же они могли ошибиться? Нет, мне очень жаль, что приходится так говорить, инспектор, но капитану Пинестону за тот случай оставалось корить лишь себя самого. Таково было мнение всех присутствовавших. Однако это старая история. Она не может иметь никакого отношения к его смерти.

– Конечно, нет, – тактично согласился инспектор. – Значит, вы не можете мне ничего рассказать о племяннике, за чем, я, собственно, и пожаловал к вам? Вы знали, что он примерно в то же время находился в Гонконге?

– Вот ведь как! Теперь припоминаю. Да, он действительно однажды приходил к нам на ужин. Высокий, симпатичный молодой человек. Помню-помню. И весельчак к тому же. Я слышал, что потом он плохо кончил. Жаль.

– Он носил бороду, сэр?

– Бороду? – удивленно повторил сэр Уилфред. – Нет, не припомню. А что такое?

– Так, мелочь. И больше вы его никогда не видели?

– Нет, по-моему, он заходил только один раз. Но поклясться не могу. В то время мы много и часто принимали, – произнес сэр Уилфред. – Возможно, он появлялся еще раз, но я этого не припоминаю.

– Благодарю вас. И еще одно. Вы, случайно, не выходили в сад в прошлый вторник вечером?

– Когда убили адмирала? Наверное, хотя опять же не могу поклясться. Но если нет дождя, я всегда прогуливаюсь между кустами роз после ужина. Насколько я помню, в тот вечер дождя не было, и я выходил в сад. А почему вы спрашиваете?

– Мы располагаем информацией, что адмирал вышел из своей лодки у причальных ступенек в Уинмуте, которые расположены напротив вашего сада. Могли ли вы по какой-то счастливой случайности видеть его и это подтвердить?

– Нет, – решительно заявил сэр Уилфред. – Не в столь поздний час, боюсь вас огорчить. И я почти уверен, что в тот вечер я принимал у себя друзей. Вот ведь забавно, не так ли, как трудно с уверенностью сказать, что ты делал всего лишь неделю назад? Однако что это за разговоры, будто в тот вечер адмирала видели в Уинмуте? Я полагал, его убили где-то выше по течению.

– А почему вы так думаете, сэр?

– Разве лодка не плыла вниз по течению в четыре часа ночи? Я считал само собой разумеющимся, что это означало, что она находилась выше по течению.

С несколько снисходительным видом инспектор объяснил приливные причуды реки Уин и подкрепил свои замечания тем, что провел сэра Уилфреда по его неухоженной лужайке к воде и там же проиллюстрировал свои слова. Сэр Уилфред, застенчивый старичок, всем своим видом показывал, что в следующий раз обязательно все учтет.

Закончив урок, инспектор откланялся, сообразив, что во время своего визита не узнал ровным счетом ничего. Личное мнение сэра Уилфреда касательно «блестящей работы» старшего инспектора едва ли можно было назвать информацией.

Демонстративно пройдя на виду у хозяина через главный вход, инспектор Ридж сделал крюк к задней калитке. Там путем наводящих и завуалированных вопросов он выяснил, что в прошлый вторник вечером сэр Уилфред вообще не выходил из дома, однако в гости к нему наведались двое друзей. «По крайней мере, питья в графине поубавилось, это да, утром пришлось мыть три бокала, не говоря уж об окурках в пепельницах. Одному столько не выкурить, так что, похоже, трое их было, да?» Инспектор Ридж согласился, что именно так и было.

Как говорилось ранее, инспектор Ридж исключал любые случайности.

Прежде чем вернуться домой, Ридж заехал в полицейский участок Уинмута и выяснил, что сержант Эпплтон передал по телефону свой рапорт из Лондона. Он нашел информацию на Холланда. Казалось, что тот весьма известен в своих кругах, причем с хорошей стороны. Влиятельные люди говорили о нем с Эпплтоном в самых лестных, если не сказать восторженных, выражениях. Очевидно, он был известен не только по всему Востоку, но также и в Лондоне как представитель наилучшей разновидности британского делового человека – энергичный, целеустремленный, кристально честный и надежный. Такого человека, чье слово никогда не было нужно подкреплять подписью. Что он обещал – он делал, а что делал – делал лучше всех остальных. Это явно произвело впечатление на Эпплтона, в чем он откровенно признался.

Касательно женитьбы также не оставалось места сомнениям. Брак был зарегистрирован в бюро записей актов гражданского состояния в Уэст-Энде, и Эпплтон изучил регистрационную книгу и побеседовал с регистратором, который точно описал мужа и жену. По его словам, они бросились ему в глаза потому, что выглядели как-то необычно.

«Так! – подумал Ридж. – А ведь, по словам старшего инспектора, он сообщник. По крайней мере, его жена, что практически одно и то же. Вот ведь забавно». И вернулся к своему ужину.

Сидя один за столом, он, как всегда, размышлял. В целом Ридж не мог сказать, что недоволен результатами дневной работы. Неверно, что он ничего не узнал от сэра Уилфреда Денни. Заново прокрутив в голове свой с ним разговор, Ридж подумал, что выяснил одну очень ценную деталь, которая могла привести к поразительным результатам. И вправду столь поразительным, что когда Ридж робко начал осознавать их возможные последствия, то испугался, что его воображение, подстегнутое событиями последней недели, заведет его в страшные дебри. И все же…

Однако впустую размышлять было бесполезно. Он должен временно отложить данную версию, пока не появятся подтверждающие ее доказательства. Инспектор мысленно вернулся к смерти миссис Маунт.

Существовал один фактор, который явно свидетельствовал против убийства, и старший инспектор Хоксуорт конечно же использовал его в полной мере. Согласно заключению врача, если миссис Маунт ударил ножом кто-то другой, ее убийца не мог не запачкаться в крови. Одежда была из очень тонкой ткани и не представляла собой никакой преграды струе крови, которая должна была хлынуть из раны при таком положении тела, что доказывалось состоянием ковра. И все же никто не видел никого, до такой степени испачканного кровью. Поэтому старший инспектор настаивал, до отвращения логично, что такого человека не существовало.

Ридж, все еще упрямо цеплявшийся за версию об убийстве, теперь считал, что нашел способ обойти этот аргумент. Этим же способом можно было также обойти другие специфические обстоятельства смерти. К тому же как просто: нож в миссис Маунт вонзили нажимом сзади, а вовсе не ударом спереди. И это ставило под сомнение то, что ее убийца – мужчина. Но в этом инспектор был уже убежден. Если он прав и миссис Маунт действительно убили, то преступник также являлся убийцей адмирала Пинестона. В этом Ридж не сомневался. И убил он ее, чтобы заткнуть ей рот.