Сказать, что я офигевшая, значит ничего не сказать. Я просто в шоке от того, что он рассказывает мне. И то и дело ловлю себя на мысли, что мне искренне, по-доброму, по-человечески, безумно жаль этого богатого и властного мужчину.

- Со временем, - продолжает он, - мне стало спокойнее. Хотя, вернее будет слово - "индифферентнее". Я понял цену женским словам о любви, прочувствовал их пустоту и стал относиться к этому всему действительно цинично. Но вот как-то раз я приехал на Аду-Бояну. Знаешь, что такое "Ада-Бояна"?

- Нет, - сглотнув, тихо отвечаю я.

- Это самый крупный нудистский пляж в Черногории. Бля, да во всей Европе. Самый крупный. Там множество людей гуляет голыми никого не стесняясь. Там, вместе с той, о ком я тебе рассказываю, мы иногда проводили ночи и дни. С тех пор, как мы расстались, прошёл почти год. И я конечно не рассчитывал встретить её там. Я вообще думал, что она уехала обратно в Россию. Но вот я лежал на пляже, грелся в лучах солнца, и сонно взирал на мимо проходящих обнажённых женщин, как вдруг солнце кто-то закрыл. И когда я открыл глаза, я увидел её. Она стояла надо мной, лежащим на песке, и улыбалась. "Привет", - сказала она. - "Почему-то так и чувствовала, что увижу тебя здесь". Я не знал, что ответить. Врообще просто пытался понять, она это или мне мерещится. А она садится рядом на корточки, обнажённая, подтянутая, прекрасная, и говорит: - "С тех пор, как мы расстались, меня трахало много мужчин. Знаешь, большинство не были так хороши, как ты. Но некоторые были о-очень хороши. Я отдавалась одному, потом другому, потом третьему, и у меня всякий раз была жажда, которую никто из них не утолял. Я шла на набережную и цепляла нового мужика. А потом, спустя пару часов, отдавалась и ему, если он мне нравился хоть сколько-нибудь. Я трижды трахалась с двумя мужчинами одновременно. И всякий раз я думала только об одном. Как я тебе это всё скажу. Вот говорю. Знай, я утонула в сексе после нашего с тобой расставания. Я купаюсь в нём до сих пор. И да, я не несчастлива. Я вообще наслаждаюсь жизнью. Загорай. Рада была видеть".

Теперь я вообще в шоке от услышанного.

- Знаешь, что я сделал? - перекатившись на бок, спрашивает меня Костя - глаза озорные, хотя в глубине их боль. - Знаешь?

- Послал её нахрен? - взволнованно предполагаю я.

- Нет, - он с улыбкой качает головой. - Я её выебал. Прямо там. Схватил за шею, развернул к себе задницей, наклонил и вытрахал так, что она едва не потеряла сознание от оргазма. Прямо на пляже. У всех на виду. Она сопротивлялась поначалу, но так, знаешь, будто для вида. А когда орала от оргазма, рядом с нами ещё две пары занялись сексом, - он усмехается. - Чтоб ты знала, нудистский пляж - это не место для траха обычно. Просто люди не носят плавки и купальники. Но вот тогда - там ебались чуть ли не все. От нас исходила такая мощная энергия секса, что они просто не сдержались. Я ебал её, наверное, час. Она кончала и кончала. А я её материл. Трахал и материл. Трахал, материл и отпускал. Правда. Меня отпустило тогда. Я понял, что она, при всём желании, не смогла бы быть моей женой. Она вообще не смогла бы быть женой. Классная, сексуальная, безумно охуенная и красивая, она, тем не менее, могла быть максимум любовницей. А потом я ушёл. Она дёргалась от оргазма на белом песке, я а просто ушёл, оставив её там, рядом с белым, пенистым прибоем. И знаешь, что я чувствовал?

- Что? - осторожно и испуганно спрашиваю я.

- Власть. Я впервые с ней чувствовал власть. Я понял, что сильнее её. И это меня успокоило. Её борьба за власть прекратилась ровно тогда. Она лежала без сил и дёргалась от оргазма, которым я её уделал. И плевать мне было уже на то, что она говорила до этого. На эти "измены-не измены". Плевать. Я знал, что выебал её так, что она поняла - никто так не сможет. Хоть смени сотню-две партнёров. Всё равно будет щемящее душу чувство пустоты. А знаешь, что я понял, когда ушёл?

- Что? - сглотнув, снова спрашиваю я.

- Что ревность украшает секс, делает его более значимым и ярким, будоражит так, что трясутся пальцы, но... она уродует отношения. А любовь - она ведь в сердце, и она неподвластна провокациям. Ей они и не нужны. Это в сексе заводит. А в любви надо знать только одно. Ты - моя. Я - твой. И нет ничего иного. Вот так. И никакой грёбаный штамп в паспорте этого не даст. Ты либо чувствуешь так, либо нет.

Сижу на песке будто оглушённая. Пытаюсь переварить сказанное. Но получается плохо. Я вообще не ожидала услышать от него подобное. Он казался мне прожжённым циничным плейбоем, а оказалось, что он чувствителен и раним. Оказалось, что в нём человеческого и искреннего больше, чем я, до перелёта сюда, отмерила ему при самом лучшем раскладе

- Вот тогда, - щуря глаза от солнца, продолжает он, - в тот день, я её и отпустил. Она хотела, чтобы я вытрахал её напоследок. Я так и сделал. Но на моих условиях. И с тех пор не проникался ни одной женщиной.

- Тода ты и решил создать Клуб?

- Да. Подумал о том, что всем отношениям, которые так или иначе ведут к влюблённости и любви, имеет смысл давать шанс прерваться на самом ярком, на том, что западает в душу И двух дней для этого обычно вполне достаточно. Если люди захотят продолжить и обжечься - это их право. Но по изначальным условиям - ровно два дня. И долгое время это работало и со мной. Пока я не встретил твою сестру...

Отчего-то именно упоминание Женьки резко заставляет меня испытать дискомфорт. Что-то очень похожее на резко и остро возникшее чувство ревности, но теперь я уже не уверена, что эта она. Скорее, я просто осознаю, что сестра - настоящая, в то время как барышня, о которой рассказ мне Костя, кажется едва ли не выдуманным персонажем.

Заставляю себя взглянуть в его тёмные глаза, в которых вижу своё отражение.

- Ты в неё влюбился, да? - тихо спрашиваю я, и тут же невольно опускаю взгляд.

Наверное, боюсь ответа. Хотя и знаю его.

Он усмехается, встаёт и отряхивает песок с колен. Выпрямляется, и смеющимися глазами смотрит на меня. Замираю.

- В неё сложно не влюбиться, - говорит он, протягивает мне руку, и я хватаюсь за неё. - Но я смог, - он тут же переводит тему. - Хочешь, покажу тебе одно место, которое очень люблю? Я там часто тусуюсь, когда на острове один.

- Ты бываешь здесь? - поднимаясь, изумлённо спрашиваю я.

Он снова усмехается.

- Да, и часто. Хотя реже, чем изначально планировал. Я тут типа медитирую. Причём постоянно. Наполняюсь спокойствием, верой в себя и пониманием того, что то, чего я уже доcтиг - охуенно. А впереди только новые высоты. И не обязательно в бизнесе.

Мы поднимаемся на небольшой холм, и я смотрю на белые и фиолетовые цветы, которые тихонько покачиваются на ветру. Оглядываюсь. Море полно блестящих, слепящих глаза, желтоватых солнечных бликов. Маленькие волны тихонько покачиваются на этой тёмно-синей равнине. А солнце между тем уже стремится к горизонту, и приобрело золотисто-медный оттенок.

- Вечереет, - тихонько говорю я.

- Да, - кивает Костя, стоя на холме и глядя на меня.

Он снова протягивает мне руку и, схватившись за неё, я поднимаюсь на холм.

- Здесь быстро и темнеет и светает, - говорит он. - Причём и закаты и рассветы - потрясающе прекрасны.

- А куда мы теперь?

Он указывает рукой на другую часть острова, туда, где, как он говорил, скалы.

- Туда. Это меньше километра, так что, думаю, мы не устанем.

Потом кивает на электросамокаты, припаркованные у лежащего в траве замшелого ствола поваленного дерева.

- Оставим их здесь пока. Хочется пешком пройтись. Если ты не против, конечно.

- Не против, - поспешно мотаю головой я. - Наоборот, очень даже "за"!

- Тоже любишь ходить пешком? - его глаза снова смеются. И снова никакой боли в их глубине.