Высвобождение скрытого потенциала

Быть по-настоящему центрированным в собственной субъективности с полным присутствием значит обнаружить в удобном доступе много того, что обычно остаётся недоступным. Становится доступным такое содержимое ума, которое обычно считается бессознательным: обычно вытесняемые и представленные лишь символически воспоминания, импульсы и фантазии. Процесс поиска показал, что у нас обычно больше контроля и выбора тогда, когда наше сознание открыто и мы знаем, что допущение в осознавание импульсов нежелательных действий необязательно ведёт к этим действиям. Очевидно, что человек с таким внутренним климатом имеет более широкую основу для принятия решений, мобилизации энергии и перехода от решений к эффективным действиям. Уолш говорит о «неизменно искажающей реальность природе „внутреннего диалога“ и ловушке веры в то, что этот диалог… представляет реальность».

Большинство из нас тратят очень много сил на борьбу с фантомным существованием, состоящим из самокритики, сравнений с другими, опасений и ожиданий, связанных с будущим, безжалостных и нереалистических требований самосовершенствования, оправданий неудач и других подобных высасывающих жизнь мыслей и чувств. Когда это разрушительное и предательское внутреннее разглагольствование ослабевает, появляется энергия и жизненная сила. Уолш сообщает, что «одним из неожиданных, но очень ценных изменений было повышение энергии (и) начало уменьшения потребности во сне». По сути, это эквивалентно увеличению продолжительности жизни. Подобный результат возникает, когда мы обретаем свежее переживание времени.

Изменение ощущения времени

Обычные способы восприятия времени наделяют часы способностью указывать «реальное» время, подозревая субъективное время в искажении. Подобным образом в конвенциональном представлении время видится как летящее, когда человек наслаждается жизнью, и медленно ползущее, когда он испытывает скуку или боль. Однако те, кто находит свой путь к большей центрированности жизни, включая Уолша, сообщают о чём-то совсем другом:

Одним из первых эффектов было растягивание времени. Прежде я шёл по жизни, пытаясь отвлечься сразу после любого завершённого действия. Однако опыт рефлексии в терапии привёл к схожему изменению осознавания вне терапевтической ситуации, и вскоре я обнаружил, что исследую свои переживания более пристально. Субъективным эффектом этого стало значительное увеличение количества субъективных переживаний, так что у меня возникло ощущение двойного или тройного расширения своей жизни, и теперь мне казалось, будто каждый день происходит в два раза больше событий, — очень приятный опыт. [Walsh, 1976, 100]

Время не является фиксированным, неизменным или независимым от человека, и физики также подтверждают это. За короткое по меркам часов время клиенты достигают очень многого. Они способны уложить переживание, обычно занимающее часы, в минуты. Подобным образом ситуация большого наслаждения или удовлетворения может переживаться как растягивающаяся на много часов, хотя часы показывают, что объективного времени прошло совсем немного. С другой стороны, клиенты сообщают, что при столкновении с необходимой, но неприятной ситуацией, например с хирургической процедурой в кабинете зубного врача, им кажется, что она заняла всего несколько минут, тогда как часы показывают, что прошло больше часа.

Заключение. Субъективный суверенитет

Мой собственный опыт и опыт тех, кого я сопровождаю, убедил меня в том, что значительная часть страданий, переживаемых многими людьми, в немалой степени обусловлена жизнью в изгнании с нашей родины — из внутреннего мира субъективного опыта. Посредством психотерапии мы можем преодолеть социальные условности, научившие нас с недоверием относиться к жизни, исходящей из центра, и испытывать вину за неё, за то, что мы делаем внутреннюю целостность высшим приоритетом, за выбор, исходящий из внутреннего чувствования наших уникальных потребностей и желаний. Когда мы достигаем такого освобождения, весь наш опыт жизни может тонким образом измениться. Мы знаем свою индивидуальность, мы обнаруживаем богатство в собственном потоке осознавания, мы обращаемся с проблемами и заботами с большей честностью, мы находим возможность творческого и эстетического участия в жизни.

Суть проста, фундаментальна и часто остаётся недооценённой: подлинный дом любого из нас — это внутреннее переживание. Поэтому подлинная миссия психотерапии — воздействовать на это переживание таким образом, чтобы улучшить качество жизни человека. Симптомы — это лишь поверхность. Устранение, изменение или сохранение симптома вторично по сравнению с тем, что человек, проявляющий эти симптомы, ощущает рост жизненной силы, активности и возможностей в жизни. Изменения поведения — это побочный продукт. Сохранение, замена или изменение определённого паттерна поведения тривиально по сравнению с тем, что человек, обладающий этим паттерном, обнаруживает в жизни больше достоинства, возможностей выбора и личного смысла.

Наша родина внутри, и там мы независимы. До тех пор пока мы заново и по-своему для каждого из нас как для личности не откроем этот древний факт, мы будем обречены скитаться в поисках утешения там, где его невозможно найти: во внешнем мире.

Изменения переживания жизни

Изменения ожиданий от жизни

Большинство из нас носятся с моделью жизни, собранной без особых размышлений и выглядящей примерно так. В детстве наша основная задача — узнать достаточно, чтобы быть взрослыми. К двадцати годам мы должны быть готовы к встрече с большинством жизненных ситуаций, хотя, возможно, нам придётся дополнительно чему-то научиться, например в связи с работой или детьми. Взрослая жизнь посвящена проживанию разумной программы, которую может разработать зрелый и психически нормальный человек. При возникновении необычных стрессов может понадобиться особая помощь, например психотерапия. Разумеется, такие плохие чувства, как страх, тревога, боль, гнев и т. д., — это сигналы того, что что-то не так, поскольку у нормальных людей таких чувств нет, а если они и возникают, то лишь изредка и в мягкой форме.

Эта модель почти полностью ошибочна и ужасно разрушительна. Большинство из нас это знает, однако слишком многие из нас по-прежнему позволяют ей работать во тьме наших неисследованных предположений и намерений относительно собственной жизни. Эффективная психотерапия проливает свет на эти тёмные углы, тем самым освобождая жизнь, которая теперь может наполниться энергией и стать подлинной.

Возвращение своего эмоционального наследия

В такой искажённой модели отношение к эмоциям двояко. Конечно, более приятные чувства в основном приветствуются, хотя многие люди даже к ним относятся с подозрением. Многие вроде бы мудрые люди сокрушались о влиянии эмоций на дела человека. Однако эмоции — необходимое вещество, скрепляющее полноценную человеческую жизнь, наполненную смыслом.

Нам легко признать значение эмоций как сигналов, привлекающих наше внимание к тому, что идёт не так, или заверяющих нас, что всё хорошо. Мы по привычке признаём, что эмоции придают цвет и текстуру жизни, а аналогии с солнечным светом и тенями стали общим местом. Психотерапия поддерживает эту распространённую мудрость, но указывает на что-то большее.

Эмоции — это часть текстуры человеческих отношений. То, что мы делаем и переживаем, важно как для нас самих, так и для тех, с кем мы взаимодействуем. Ткань человеческих взаимосвязей такова, что наши идентичности не заканчиваются нашими индивидуальными кожаными мешками, но расширяются в пространстве нашей заботы. Забота — это общая форма разнообразных переживаний, являющихся нашими чувствами. Безэмоциональный человек ограничен самим выбором, отрицающим аффективное измерение бытия.