Кто-то из моряков, подняв над собой бросательный шкерт с грузом, крикнул Семену:
- Эй, дух, держи!..
Он метнул на бетонную стенку выброску, прикрепленную к швартовному концу, который следовало подтянуть к палу и надеть на него.
Семен, отягощенный рюкзаком с обмундированием, неуклюже схватил тонкий шкерт.
- Давай, быстрей, придурок!.. по стенке размажу!.. - донеслось с корабля.
После непростой швартовки Семен наконец попал на корабль. Его сопроводил в кубрик недовольный и уставший дежурный офицер и представил командиру отделения сигнальщиков - старшине первой статьи Николаю Комарову. Тот показал Семену его койку верхнего яруса, что напоминала спальное место в вагоне поезда, и рундук. Молодого матроса тут же окружили все многочисленные обитатели кубрика.
- Все, все, ребята, дайте мне разобраться спокойно с моим подчиненным, - сказал Николай, имевший за плечами два с лишним года службы.
- Дух, вешайся, - кинул кто-то из моряков. - Твой предшественник уже инвалидность получает.
Семен посмотрел вопросительно на командира отделения. Тот скупо объяснил, что два дня назад молодому сигнальщику, который прослужил год с небольшим, "полторашник" отбил селезенку. Теперь один в госпитале с перспективой инвалида, а второй - под следствием. "Да, - подумал молодой матрос, - а я на целый год моложе этого сигнальщика..."
После отбоя, лежа на непривычно жесткой койке, Семен увидел в иллюминаторе неприятно темные, дремлющие силуэты кораблей. Он, смертельно уставший и убаюканный качкой, повернул голову во тьму кубрика, чуть не ударившись челом в толстую трубу, что соприкасалась с подушкой. "И зачем пиллерс здесь поставили?" - недоумевал матрос. Он и представить не мог, что это - подъемник, по которому из чрева погреба, вмещающего сто бомб, подаются боезаряды в ракетно-бомбовую установку, что рядом в шахтах, аппаратах и башнях сокрыты и другие грозные вооружения: ракеты, торпеды, снаряды... Как не ведал Семен и о том, что экипаж нового корабля сформирован далеко не из лучших матросов, самые молодые из которых прослужили больше года. Он, оградившись от суровой и тревожной действительности, провалился в сладкое беззаботное забытье. Но вскоре его крепкий сон оборвал сигнал боевой тревоги. Кубрик пришел в движение.
- Быстрей! - приказал командир отделения Николай растерянному Семену. - Прыгай в прогары... в ботинки, бестолочь!.. Форму под мышку и за мной! Бегом!
Матрос в мгновение ока надел брюки, обулся и, на ходу натянув фланку, побежал за старшиной. На сигнальном мостике тот вынул из кранца каштан и громко доложил:
- Боевой пост... к бою и походу готов...
Тут же корабль отчалил от стенки. За кормой быстро таяли огни гавани, а впереди все отчетливей слышался грозный шум моря, сокрытого в темноте. Палуба стала уходить из-под ног Семена. Корабль то проваливался в некую пропасть, то резко поднимался вверх, затем он накренялся то на один борт, то на другой, и все снова повторялось.
- Семен, смотри в оба, если увидишь какую-либо цель, то есть огонек, докладывай мне! - приказал старшина и, вручив подчиненному бинокль, юркнул в ходовую рубку.
Молодой сигнальщик, испытывая тошноту и невольно шатаясь, всматривался в непроглядную мглу. Постепенно она стала рассеиваться. Семен наконец увидел бескрайнее море. Оно, свирепо волнуясь, простиралось во все стороны горизонта. Но полюбоваться им матрос не успел. Из рубки выпрыгнул Николай и демонстративно вынул из специального кранца с ячейками три флага расцвечивания.
- Вот, смотри внимательно, как их следует поднимать, - сказал он, прикрепляя к шкерту флаги знакомого Семену сочетания, сигнализирующие, что проводятся глубоководные работы. - Сейчас опускают акустическую станцию "Шелонь".
Как оказалось, корабль вышел в неспокойное море, чтобы обнаружить натовскую подводную лодку. Вскоре задача была выполнена, чужая субмарина быстро удалилась в нейтральные воды. "Альбатрос" еще целый день находился в заданном квадрате, неся дозор, а вечером взял курс на базу.
Тут командир отделения с загадочной улыбкой повелел Семену отправиться в столовую команды. Матрос спустился по трапу на шкафут, пробежал по палубе и, открыв массивную дверь, оказался в тесном коридоре. В ноздри ударил вкусный запах, источающийся из камбуза. Но когда Семен вошел в столовую, то там его ждало угощение, что одним своим видом могло испортить и самый зверский аппетит. От собравшейся там веселой компании годков и других старших сослуживцев отделился старшина с пышными усами и протянул молодому матросу стакан с мутной забортной водой.
- Дух, посвящаем тебя в моряки, - задорно сказал он. - Давай, до дна!
Сигнальщик с отвращением опорожнил стакан и скривился, на что послышались голоса:
- Ничего, тебе скоро жизнь сладкой покажется...
- Медом...
- А пока поздравляем...
Семен возвращался на мостик. Несмотря на отвратительный до тошноты соленый привкус во рту и смертельную усталость, в глубине души он радовался, что стал настоящим моряком. Он пока не мог до конца осознать въевшегося в память обещания старших сослуживцев, как не знал молодой матрос и того, насколько служба у причала будет отличаться от походной.
Все это Семен понял на следующий день. Во время физзарядки на причальной стенке он ощутил пинки в спину и боль, став для кого-то живой боксерской грушей, и услышал смех - издевательский и противный. Далее нападки старослужащих подстерегали чуть ли не на каждом шагу. Кратковременным убежищем от них были лишь проводимые командиром отделения занятия по сигнальному делу и военной подготовке, тренировки по одеванию костюма химзащиты... Матрос как должное воспринимал даже частые уборки, чистку бесчисленных медяшек. А выпадавший короткий досуг, наоборот, превращался в беспросветный кошмар. Нельзя сказать, что все поголовно над ним глумились. Но хватало и нескольких человек, особенно прослуживших полтора года, которые хорошо помнили кулаки своих "наставников" и у которых никак не затягивались психологические раны. Они-то и жаждали утолить затаенную обиду безумной местью ни в чем не повинному единственному "духу". Например, излюбленная издевка - Семена посылали за сигаретой, а по дороге он обязательно попадался на глаза тем, которые давали ему идентичные и заведомо невыполнимые поручения. Заканчивалось все избиением.
