Литмир - Электронная Библиотека

– Тьфу…Tempora… si fuerint… nubila… solus eris!! Твою мать… – похоже, крыс наконец-то догадался перегрызть не только те веревки, что стягивали руки, но и вонючую тряпку, которой был примотан кляп.

Где-то внутри меня жила сумасшедшая надежда, что, как только я повторю нужную галиматью, проклятый кошмар наконец закончится. И там же в глубине билась мрачная уверенность – черта лысого. Это все реальность. В которой не бывает никаких спасительных чудес… если не считать странной черной точки на горизонте, стремительно летевшей в нашу сторону.

Глава 2

Римус:

«Про мою мать – это ты зря, – огрызнулся я, нервничая все сильнее. – Если она сейчас объявится, то эти очистители мира от скверны очистятся вплоть до вчерашнего завтрака».

Велислава всегда была редкой стервой, но слабоумием и потерей памяти никогда не страдала. А тут прям хоть хватай, через метлу перекидывай и к лекарю тащи! Когда ведьма забывает слова для вызова собственного летающего веника – это же последняя стадия какой-то страшной болезни, не иначе!

Главное, оставил я ее в тепле и уюте, даже пообещала на прощание больше меня не беспокоить. И ведь две седьмицы о ней ни слуху ни духу не было! Почти ж поверил, что и правда освободила… Так нет! Мало того что меня обратно призвала, так еще как-то в лапы очистителям попалась, чтоб их чесотка, вши и лишай одновременно одолели!

Мы ж от них с таким трудом оторвались, затаились в другой стране, в полной глуши… Велислава даже колдовала мало, чтобы внимания не привлекать, и на тебе! Хвост перед мордой, крутись снова!

«Метла прибыла, залезай…ля, и сваливаем отсюда!»

* * *

Это не крыс, это идиот. Хоть сообразил бы, что я после веревок вся затекшая и деревянная, лихой ковбой из меня – как из кастрюли портсигар. Хрен с ней, с метлой, я уже ничему не удивляюсь, но влезть на нее все равно не могу!

Максимум, на что меня хватило, это с тихим прочувствованным матерком уцепиться за деревянную ручку и повиснуть над костром, как перезрелая, но недопеченная груша. И как теперь заставить эту швабру подняться повыше?!

– Дальше что делать?! – прошипела я прямо в крысиный нос, благо серый засранец сидел у меня на плече. Если бы все мои силы не уходили на то, чтобы цепляться за метлу, я бы его за этот нос укусила от злости, честное слово!

– Держи ее! – ага, балахоны тоже заметили наконец, что теряют жертву. До этого они водили вокруг кучи хвороста странноватый укуренный хоровод и выли что-то, похожее на заунывную молитву. А тут спохватились! Ять! Сейчас за ногу схватят и сдернут обратно в костер, сволочи!

«На метлу садись, чтоб тебя… совсем спятила?» – крыс, уже перепрыгнувший с моего плеча на ручку метлы, забегал там, заметался нервно, даже в голосе на последней фразе вместе со злостью прорезалась озабоченность.

– Придурок! Циркового акробата нашел?! – метко пнув самого ретивого балахона прямо в капюшон, я все же подтянулась и легла на метлу животом. Ох, не иначе с перепугу такие способности к физкультуре проснулись… – Как уже улететь отсюда?!

«Дура… совсем дура… за две недели все забыла? Опоили они тебя чем-то, что ли?! – паникующий крыс только что шерсть у себя между ушей не рвал, метаясь по древку. – Глаза закрой и представь, куда хочешь попасть!»

– Да едрысь оно конем! – яростно заорала я, чувствуя, как кто-то снизу снова пытается схватить меня за босые ноги, лягнулась отчаянно, зажмурилась и изо всех сил представила свой номер в отеле. И свой чемодан! И…

«И на кой леший ты перенесла нас в охотничий домик? Что мы тут забыли?!» – устало как-то прозвучал в моей голове крысиный голос и добавил уже вслух, так что я от удивления открыла глаза: – Слезай уже с метлы, чего вцепилась-то в нее всеми четырьмя лапами?!

– А крыса где? – задала я наверное самый идиотский вопрос, только чтобы не разрыдаться от острого и болезненного разочарования: никакого отеля вокруг и в помине не наблюдалось, все то же гребаное средневековье, только побогаче.

Лес, хмурое небо над головой, озеро в пяти шагах, мокро, холодно, неуютно. Только вместо полуразрушенных серых от времени домишек – каменное нечто более-менее приличного вида. Но все равно явно древнего дизайна, чтоб ему, тому средневековью!

И в довершение всего – совершенно незнакомый мужик рядом. Точнее, молодой парень, пасмурный, как окружающая среда.

Чуть рыжеватый или, может, просто замурзанный блондин. Серо-зеленые глаза злые и какие-то обреченные, что ли. Лицо длинное, нос ему пару раз явно ломали… только губы хороши – чувственные такие, неплохо очерченные. Это я машинально отметила, по въевшейся привычке – работа с рекламными моделями даром не проходит.

– Я же проверял, нет у тебя ран на голове! Значит, опоили… Кому сказать? – фыркнул он как-то невесело. – Опоили ведьму… Давай уже, вспоминай рецепт, как тебе мозги обратно вернуть!

Все бы ничего, только голос у парня был точь-в-точь крысиный! Ох-ре-неть мои ботинки…

И выговаривал он мне так, словно реально давний знакомый, родной, можно сказать, зануда. С теми же интонациями.

Лихорадочно пытаясь сообразить, что ж все это такое и с какого перепуга, я поняла одно: признаваться нельзя. Понятия не имею, что он в таком случае сделает, – вдруг вообще развернется и уйдет, оставив меня одну посреди всего этого исторического антуража?!

– Ничего не помню, – выдала я голосом клинической идиотки. А физиономию дебильную даже строить не пришлось – она у меня и так наверняка выражала всю степень моего обалдения.

– Велислава! В то, что ты забыла про свой красивый жест с отпусканием меня на свободу, – верю! Я даже не сомневался, что ты снова меня призовешь, как прижмет.

Судя по лицу и взгляду, он все же рассчитывал на лучшее и теперь испытывал ко мне непреодолимое отвращение из-за разрушенных надежд.

– Но в то, что у тебя от какого-то отвара память совсем отшибло… Ты эти сказки деревенским простачкам рассказывай, а не мне. Я тебя семьдесят лет знаю как облупленную!

Из его прочувствованной речи я поняла только самое важное: признаваться нельзя, отпускать нельзя… и мне семьдесят лет! А-а-а!!! Когда я успела превратиться в старую бабку?! Иначе ведь он не перепутал бы меня со своей знакомой ведьмой Велиславой…

– Ничего не помню! – в панике прокаркала я и на всякий случай вцепилась в парня обеими руками, сминая рукав его серой грубоватой рубахи. Хм… а для семидесятилетней у меня неплохо сохранились кисти рук…

– Даже как очистителям в лапы попала, не помнишь? Не верю! Ты ж все зло в отдельный сундук памяти складываешь, и пока не отомстишь раз пять, не выбрасываешь.

Самое время было пустить слезу. И хотя я терпеть не могу это мокрое дело, раньше злюсь, чем реву, но тут для дела явно было полезнее прорыдаться. Причем даже притворяться не пришлось, только вспомнить свою кровать в номере отеля, и стакан грейпфрутового сока на тумбочке, и предстоящий отпуск… и слезы сами хлынули.

– Эй, ты что? – парень, разговаривающий голосом крыса, моих слез испугался так, что даже ядом плеваться перестал. – Правда, что ли, не помнишь?

– Не помню-у-у!!! – под это дело удалось подползти поближе, облапать его поперек туловища, и теперь я рыдала ему в рубашку, почти с наслаждением утирая нос о мужскую грудь.

– Что ж они с тобой сделали такое? – в его голосе появилась озабоченность пополам с любопытством. – Надо рецепт узнать и опоить тебя снова, немножечко, чтобы про меня забыла. А то плохой какой-то отвар – ничего не помнишь, только меня вызвать как-то умудрилась.

Вот гад! Значит, точно сбежит, если зазеваюсь. Хренушки.

– Не бросай меня-а-а! – фиг его знает, если я его призвала, значит, он что-то вроде джинна или как-то так.

Может, озвучу ему пожелание, он и исполнит, а что с ревом, воем и соплями – так это для конспирации: типа я так рыдаю, а вовсе не приказы раздаю, бедная-несчастная бабушка-склеротичка.

– Давай договор заключим! – крыс отодрал меня от своей промокшей рубашки и вручил какую-то относительно сухую тряпку. А в глазах у него мелькнуло такое странное выражение, что я сразу поняла: сейчас будет разводилово. – Я выясню, как тебя выкрали прямо из герцогского замка, а ты меня снова отпустишь, но уже по-настоящему. Навсегда.

2
{"b":"845457","o":1}