– Твоя несдержанность тебя же и сгубит, помяни моё слово, – смерил его взглядом Дидье, хотел ещё что-то сказать, но передумал и повернулся к Ренарду. – А ты, сдаётся мне, станешь большой занозой в моей волосатой заднице.

– Хочу вас успокоить, наставник, – скривился в отвращении де Креньян, – ваша задница меня нисколечко не интересует.

– Ма-а-алчать! – вызверился на него тот. – Не интересует его! А вот меня очень даже! Потому что драть за твои проступки станут меня! Ты чего вчера в общей трапезной учудил, лишенец? На кой товарища в тарелке топил?

Ренард хотел ответить, что гусь свинье не товарищ, но не успел. Обиженные неофиты не утерпели и решили подлить масла в огонь. Сводить личные счёты чужими руками действительно проще – и напрягаться не надо, и по роже в ответ не прилетит. Из толпы раздались возмущённые вопли.

– У меня до сих пор всё лицо горит! И голодным вдобавок остался, – воскликнул «утопленник» с трагическими интонациями в голосе. – Накажите его, ваша милость, чтоб неповадно было.

– А меня он плетью хлестал.

– И меня!

– И меня!

– И ещё нас из-за него выпороли!

– Да, каждому по десять плетей!

Дидье обернулся, словно его шершень ужалил. В ту самую волосатую задницу.

– Отставить балаган! – гаркнул он, высверливая отроков яростным взглядом. – Кто сказал?!

Все тут же умолкли и, конечно, никто не признался. Когда таким тоном спрашивают, легче в штаны напрудить, потому как язык отнимается. Напрочь. Похоже, наставник это и сам осознал, умерил свой пыл и переспросил уже тише.

– Кто пострадал от рук сего отрока, шаг вперёд!

Новобранцы робко зашевелились и стали выходить по одному. Конопатый с багровой рожей. Дворянчик, с лица которого ещё не сошёл след от плети. Шестеро проигравших состязание деревенских… Пухлый похлопал-похлопал телячьими глазками, почесал в затылке и тоже присоединился. Последним вперёд шагнул де Лотрок. В смысле ещё раз шагнул, он уже и так стоял перед строем.

– Раз, два, три, четыре… десять. Мда, – протянул Дидье, пересчитав отроков. – А ты, паря, умеешь заводить друзей. И как ты собирался с ними со всеми справиться?

– Подумаешь, всего лишь десяток, – пренебрежительно отмахнулся Ренард. – Уж как-нибудь справлюсь.

Он держал себя так уверенно и говорил так спокойно, что на красном лице конопатого проступили белые пятна, а Пухлый передумал сводить счёты и медленно попятился назад в общий строй.

– Стоять! – рыкнул на него Дидье и внимательно посмотрел на Ренарда. – Ты, паря, или дюже умелый, или тупой, как полено, или отбитый наглухо. И я это со временем выясню.

– Воля ваша, старший наставник, – пожал плечами де Креньян. – Выясняйте, кто же вам запретит.

– Теперь что касается вас, убогих, – старший наставник глянул на жалобщиков. – Вам досталось, потому что вы никчёмные бездари. Слабые, неловкие и бестолковые. И мне надоело слушать ваше нытьё! Одному еды не хватает, у второго – право рождения, третий устал и хочет домой. Вам самим от себя не противно? Мне противно, и я это намерен исправить. Слушай мою команду! Благородные – направо, простолюдины – налево! Да чтоб вас Семеро драли! Брис, Реми, разберитесь!

Проклятье было адресовано деревенским. Те рванули сразу во всех направлениях. Кто просто не знал, где право, где лево; кто знал, но не понял относительно кого; а кто просто создавал суету.

Когда сержанты восстановили порядок, Дидье поставил задачи, подкрепляя короткие фразы весомыми жестами:

– Вы – на ристалище. Вы – чистить конюшни.

– Мы – чистить конюшни? – изумился Аристид.

– Заткнись, дуэлянт. И чтобы там всё блестело, как у кота яйца. Леджер, проследи.

Послышались сдавленные смешки, на лицах деревенских появились довольные ухмылки. А как не ухмыльнуться, когда вельможных господ отправили навоз перекидывать, а из черни сейчас будут делать рыцарей?

Ренард лишь усмехнулся в ответ. Глупцы просто не знают, что их ждёт.

– Господи Триединый, сколько же здесь дерьма! – поражённо воскликнул один из молодых дворян.

– А как ты хотел? – весело хохотнул Леджер. – Боевым скакунам силы нужны, оттого они жрут вдвое от обычной скотины. Ну и срут, конечно, немало.

Стойла сейчас пустовали – жеребцов угнали на выпас. И слава богу, что угнали. К обычной-то лошади входить – занятие небезопасное, а у здоровенных зверюг мало что нрав непокладистый, так их ещё и обучают специально. Влепит такая скотина копытом, и поминай как звали. Или пол-лица откусит, тоже приятного мало.

– А если мы до вечера не управимся? – спросил де Креньян, впечатлившись объёмом работы.

– Ничего страшного, – успокоил его сержант, – завтра доделаете.

– Это же не должно быть слишком сложно? – задумчиво протянул де Безьер, с интересом разглядывая лопату. – Простолюдины же как-то справляются. Что ты по этому поводу думаешь, Ренард?

Ренард не думал, он знал совершенно точно. И с какой стороны брать лопату, и как навоз в тачку грузить, и как высыпать, не запачкав сапог. Ему не раз приходилось убирать за лошадьми, когда Люка напивался вдрызг. Так что он хоть желанием не горел, но и не переживал особо. А вот остальные дворяне явно пребывали в растрёпанных чувствах.

– Нашёл кого спросить! Для де Креньяна чистить конюшни – обычное дело, – встрял в разговор Аристид, не позволив Ренарду ответить. – И ты что, всерьёз собираешься этим заниматься? Побойся Бога, Этьен! Даже мне, дворянину в девятом поколении, это зазорно, а уж с твоей родословной…

– Аристид, – едва заметно поморщился де Безьер, – прекрати уже трогать моих родственников. Во-первых, мне неприятно, а во-вторых, это плохо заканчивается.

– Прости, я из лучших побуждений, – виновато пробормотал де Лотрок.

– Из-за твоих лучших побуждений мы здесь и оказались, – попенял ему Ренард. – У тебя язык – как помело. Только раньше ты себе неприятности находил, а теперь сразу всем.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что я виноват во всём этом? – вскинулся в ответ Аристид. – А не из-за тебя ли наставник разгневался? Последним-то он на тебя орал.

– Меня бы он просто выпорол, или ещё чего придумал. А твоя кичливость привела нас сюда. Будем теперь дерьмо собирать…

– Полноте, господа, прекратите ссориться, – остановил распалившихся врагов рассудительный де Безьер. – Давайте уже приступать. Работа сама себя не сделает, не будем растягивать удовольствие.

– И не подумаю, – категорично заявил де Лотрок и скрестил на груди руки. – Благородному не пристало в дерьме ковыряться.

– Дело твоё, – равнодушно пожал плечами Этьен. – Заставить мы тебя не можем, но когда старший наставник переведёт тебя в челядь, боюсь, уборка конюшен станет твоим повседневным занятием.

Аристид побледнел и крепко задумался, такой вариант ему в голову не приходил. А ведь с Дидье станется. Он вполне мог такое устроить. Де Лотрок постоял так минуту, да и переменил решение – пошёл за лопатой. А де Креньян уже подгонял тачку к дальнему стойлу…

Кстати, Ренард как в воду смотрел: до вечера они не управились. И на ужин пришли с опозданием. Уставшие, чумазые, злые. Впрочем, простолюдины выглядели не лучше, разве что меньше воняли.

Конюшнями дело не закончилось. Отроки не успели вздохнуть, как Леджер поставил новую задачу. Вернее, не поставил – передал. Старший наставник оказался тем ещё выдумщиком. Но, как водится, нет худа без добра: заодно познакомились с окрестностями и открыли для себя много нового.

…Обнаружилось, что в Иль-де-Вилон есть свой огород, если так можно было назвать обширное поле за внешней стеной. Навоз они сначала туда стаскивали, а на второй день приобщились к истинно крестьянскому труду – удобряли, пололи, рыхлили бесконечные грядки. К вечеру не каждый смог разогнуть спину, и все без исключения ненавидели репу, брюкву и колючие тыквенные побеги. А на ладонях у каждого первого вздулись пузырями мозоли.

…Свинарник привнёс свою лепту в калейдоскоп впечатлений. Упитанные хрюшки носились с пронзительным визгом, постоянно подворачивались под коленки и всё норовили сбить с ног. И сбивали. Но зато отроки выяснили, что свиное дерьмо очень плохо отстирывалось, а тошнотворный запах и вовсе невозможно отмыть. Едкая вонь пропитала одежду, волосы, даже кожу и потом долго ещё преследовала опальных юнцов.