Уламывали его долго. Несколько месяцев было потрачено лишь на то, чтобы убедить банкира в необходимости такой беседы. Сначала он отказывался. Потом поставил условие: будет говорить только с самим Коржаковым. Затем долго выбирал место: в России встречаться не хотел наотрез. В итоге снизошёл до меня.

Увидеться довелось в будапештской гостинице «Форум». В назначенный день я прибыл к берегам Дуная.

Зарегистрировался, отнёс в номер вещи. Сел в холле, чтобы выпить чашку кофе. Вдруг по холлу, как комета Шумейкера-Леви, пронёсся мой будущий визави, за ним - жена, за женой - три охранника.

Словно заведённые, они метались по гостинице.

Меня, понятно, не замечали. Я-то Гусинского знал в лицо, а он меня - нет. Глядя на «броуновское движение» банкира, я внутренне как-то успокоился. Понял, что ЭТОГО человека разговорить будет не трудно - не понадобится никаких особых ухищрений.

Так и вышло. Наутро, после завтрака, мы встретились.

- Здесь слишком много людей, - сказал Гусинский, насторожённо озираясь по сторонам. - Перейдём в другое место.

Пока мы шли к соседнему отелю «Атриум», я имел возможность рассмотреть главу «Мост-банка» получше.

Это был уже не тот вальяжный, самоуверенный господин, которого мы видели на телеэкране. Плечи у Гусинского были опущены, взгляд - поникший. Видно, сказывался постоянный страх за свою жизнь.

- Владимир Александрович, вы не находите; что во всём случившемся виноваты вы сами? - сразу же, с места в карьер начал я.

- В чём это я виноват? - завёлся он с пол-оборота.

- Интересно, а как мы, государевы слуги, должны были смотреть на ваше поведение? На то, как вы впихиваете во власть людей, подкупаете чиновников?

- Но мы же опора власти. Мы - капитал. На нас зиждется всё.

При этих словах лицо его приобрело прежнюю значимость.

«С таким лицом, - подумалось мне, - надо фотографироваться для предвыборных плакатов».

- Э-э нет, Владимир Александрович. Те методы, которыми вы действуете, только приводят к сращиванию капитала с властью.

- А ваши методы - что, хороши? Этак вы просто останетесь без денег накануне выборов!

Разговор явно переходил не в то русло. Следовало переменить тему.

- Нам известно, что вы очень тесно дружите с людьми из близкого окружения президента. Используете руководителей правоохранительных органов в своих интересах. Нехорошо...

- Вы, наверное, имеете в виду руководство ГУВД? Ну да, мы очень тесно с ними сотрудничаем. Не раз помогали им информацией. Бывало даже так, что сотрудники моей службы безопасности и ребята из РУОПа вместе выезжали на операцию. Клали бандитов мордой в грязь, как вы тогда меня в декабре... А то, что они у меня берут? Так уж пусть лучше берут у меня, чем у бандитов.

- Владимир Александрович, а чем, получается, вы лучше бандитов?

- А вы кем себя окружили? - вопросом на вопрос атаковал меня Гусинский. - Меня выпихнули. Березовского приблизили, Бойко, Фёдорова. Вы же знаете, что это за люди. У меня-то весь бизнес в России. Я в России родился и в России умру. А у Березовского израильский паспорт. Случись что, он тут же уедет в Израиль. Или Бойко. Вы же сами сделали его «Национальный кредит» уполномоченным банком правительства.

- Мы???

- А кто же... Зря вы на меня так наезжаете. Поймите, я не враг вам. Я могу и хочу быть другом. Мне нужно с Александром Васильевичем восстановить контакт. Я бы в страну давно вернулся, но ведь есть приказ о моём уничтожении.

- Глупость какая, - искренне возмутился я. - Мы не бандиты. Ни одна из государственных структур в России никогда не станет физически устранять людей.

Беседовали мы долго. Гусинский с воодушевлением рассказывал гадости о своих конкурентах по бизнесу - Березовском, главе «Национального кредита» Бойко. Он так торопился как можно больше поведать мне, что проглатывал слова, захлёбывался слюной.

От волнения у Гусинского даже вспотели очки. Он буркнул в ответ что-то нечленораздельное.

- Лучше помогите нам, - продолжил я. - Чем вы можете подтвердить информацию по Бойко и Березовскому?

- У меня есть материалы из сейфов «Белого дома» о признании «Национального кредита» уполномоченным банком правительства. Постановление это с грифом «Не для печати», но я вам его отдам. Есть ещё и документы по передаче «Нацкредиту» индийского долга.

- Владимир Александрович, видите, сами признаётесь. Как к вам, интересно, попали эти бумаги, если они «не для печати»? Опять подкуп? Опять коррупция?

- Но если бы я их не достал, - возмутился Гусинский, - то не мог бы предложить вам. Бойко - страшный человек. Он наркоман Держит ночной клуб «Метелица», а там наркотиками торгуют. У него и паспорт на другую фамилию.

- ?

- Я много раз пытался проконтролировать его выезд из России. Что он вылетел из «Шереметьево» - фиксировали. А прилёт, например, в Лондон установить уже не могли. Однозначно, у Бойко второй паспорт.

- А Березовский?

- Материалов на него у меня нет. Но за то, что у Березовского двойное гражданство, ручаюсь на сто процентов.

Мы договорились, что при третьей встрече Гусинский передаст мне документы по Бойко. А заодно попробует найти что-то на Березовского.

Долго ждать себя он не заставил. В том же месяце состоялось наше рандеву в гостинице «Балчуг», в ресторанчике на втором этаже. Гусинский выглядел опечаленным. Его аналитики провели исследование и пришли к выводу, что шансов выиграть выборы у президента нет. Посему он загрустил.

Правда, как мы потом узнали, боль за президента не помешала «Мосту» профинансировать на парламентских выборах... КПРФ, а заодно и «Яблоко»...

- Несмотря ни на что, - изрёк он, - мы контакт с КПРФ не теряем. У нас есть надёжные мосточки. Через Воротникова держим связь. (Воротников - один из руководителей службы безопасности группы «Мост», в прошлом - начальник 3-го управления КГБ СССР. - В. С.) Я ведь со всеми стараюсь поддерживать хорошие отношения. И с коммунистами, и с президентской командой. Если через вас не получится вернуть расположение Бориса Николаевича, буду искать другой вариант. Люди уже работают. Жора Сатаров, кое-кто ещё. Просили за меня семью президента. Поймите, такими людьми, как я, бросаться нельзя. Нас немного. Нас очень немного...

- Как же так? Вы ставите на президента, всюду кричите об идеалах демократии, а в то же время сотрудничаете с коммунистами, проводите в подконтрольных СМИ активную антипрезидентскую кампанию.

- А чего вы хотите? Раньше надо было думать! Вы упустили этот процесс. Масс-медиа - это власть. Наша задача взять СМИ в свои руки, иначе власть от нас уплывёт. Даже на службу безопасности «Моста» я трачу треть всех денег. На масс-медиа же готов отдавать львиную долю своей прибыли. Затраты окупятся очень скоро.

Забегая вперёд, скажу, что магнат оказался прав. Забрав под себя СМИ, он получил возможность изощрённо манипулировать общественным мнением. А поскольку человек этот весьма своеобразный, позицию его изданий можно сравнить с походкой пьяного боцмана. Их всё время кидает из стороны в сторону.

В советские времена Гусинский был неудавшимся театральным режиссёром. (Его дипломный спектакль - «Тартюф» Мольера.) Качества, присущие людям искусства, остались у него и по сей день. Я бы назвал это трагикомическим восприятием мира.

Он, например, искренне верил в то, что СБП хочет его убить.

(Точно так же, как Березовский считал, будто убийство Гусинского - в наших силах.) Когда же я убедил его, что такими методами мы не действуем, он уцепился за другую версию: его могут убрать враги, чтобы потом свалить вину на СБП.

Трезвый расчёт прагматика удивительно сочетался в нём с некоторой наивностью плюс чрезмерная болтливость и полное отсутствие контроля за своими словами.

«Мир - театр», - утверждал Шекспир. Гусинский мог бы двумя руками подписаться под этим изречением. На жизнь он смотрел глазами провинциального режиссёра, пришедшего на прогон кукольной пьесы «Укрощение строптивого». Банкир был убеждён: достаточно дёрнуть любую строптивую марионетку за ниточку, как она моментально замашет руками и ногами. Примерно как Валдис Пельш в прямом эфире. Такие они, мастера культуры...