Кто-то из парней, в суматохе я не разглядела, кто именно, молча сунул Эстебану под нос блестящий поднос. Бывший красавец разразился такой витиеватой бранью, что я даже присела и закрыла уши ладошками, испугавшись, как бы они у меня в трубочку не свернулись и на пол не осыпались. Честное слово, я даже не предполагала, что месть моя будет настолько страшна!

— Что здесь происходит?! — громогласно разлетелось по всему залу.

О, а вот и наш декан собственной персоной. Стоит у входа, из глаз молнии сыплются, с кончиков пальцев искры летят, прямо-таки воплощение праведного гнева. Не удивительно, что студенты, неосторожно оказавшиеся на пути у Модеста Владовича, спешат исчезнуть, дабы под горячую, в прямом смысле слова, руку не попасть.

— Я повторяю, — добавил мощи в голос декан, — что здесь происходит?

— Дядюшка! — совсем по-мышиному взвизгнул Эстебан, едва ли не с распростёртыми объятиями бросаясь к родственнику.

К чести Модеста Владовича стоит заметить, что он при виде племянничка не убежал, не заругался и даже в сторону не шарахнулся, лишь вдохнул глубоко, безошибочно взглядом меня нашёл и тихо так, почти миролюбиво, спросил:

— Твоих рук дело?

Я коротко кивнула, смело встречая взгляд взбешённого до последней крайности декана. Убивать меня при всех он не станет, а значит, ещё поборемся!

— В Малый зал, живо!

Выдержка Модеста Владовича всё-таки подвела, последнее слово он гаркнул так, что даже потолок трещинами пошёл. Да уж, что и говорить, месть моя удалась на славу. Теперь бы ещё свою буйную головушку на плечах сохранить.

Разбирательство по делу о порче телесного облика студента-старшекурсника получилось долгим, в прямом смысле слова громким и запоминающимся. Преподаватели разделились на два лагеря: одни, с ректором и деканом во главе, словно оголодавшие вампиры жаждали моей крови, другие же, к ним примкнула леди Моргана и Елисей Иванович, настаивали на том, что мной двигала исключительно жажда справедливости, а это для ведьмы является смягчающим фактором. Не знаю, чем бы всё закончилось, если бы в разгар отчаянного спора в зале не материализовался серебристо светящийся Святополк Храбрович. Страж без спешки огляделся, вежливо поклонился дамам, особо выделив леди Моргану и меня, а затем размеренно, словно на светском рауте погоду обсуждал, заметил:

— Отлично, я искренне рад, что все уже собрались.

Декан радости Святополка Храбровича разделять не спешил, помрачнел весь, глаза огнём магическим полыхнули.

— А вы кто такой?! Почему без приглашения на совет пришли?!

По губам призрачного дознавателя скользнула ироничная усмешка.

— Модеста Владовича стали подводить глаза, память, или я так сильно изменился после смерти? Всего лишь каких-то три года назад вы, почтенный ворл, узнавали меня мгновенно в любой толпе.

Декан покрылся некрасивыми красными пятнами. Головой готова ручаться (не своей, разумеется, Эстебана), что Святополк Храбрович не входил в круг ближних и горячо любимых друзей Модеста Владовича. А дознаватель продолжал всё тем же мягким, обволакивающим тоном, ещё больше подчёркивающим скрытую в каждом слове издёвку, ядовитую, точно шип ведьминой крапивы:

— Так как же, достопочтенный ворл, вы меня вспомнили? Или мне напомнить вам пару эпизодов из нашего с вами общения, дабы воскресить вашу память? Уверен, то, что я расскажу, быстро станет легендой в стенах вашего почтенного заведения.

— Я вспомнил вас, Святополк Храбрович, — проскрипел декан, словно у него всё горло покрыла разрушительная ржа, — такие, как вы, не забываются.

Призрачный дознаватель сверкнул лучезарной улыбкой и даже поклонился, словно находился в бальной зале королевского дворца:

— Рад узнать, что вы столь лестного мнения о моей скромной особе.

Если бы взглядом можно было развеять, от Святополка Храбровича не осталось бы даже лёгкой тени, да и меня взбешённый декан тоже бы не пощадил, ведь не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кого именно нужно благодарить за появление призрачного дознавателя. Первая ведьма, наделившая нас своей силой, вот теперь мне стало по-настоящему страшно!

— Что привело вас в университет?

Модест Владович честно попытался обуздать свои чувства, но бешенство из глаз никуда не делось, да и пальцы слишком уж сильно сжимались в кулаки, вон, даже костяшки посинели, того и гляди, ногти пропорют кожу на ладонях и брызнет кровь. Святополк же Храбрович с мальчишеским задором наслаждался тонким процессом выбешивания противника и от каждой попавшей в цель шпильки только что на месте не подпрыгивал. Вот и теперь на вопрос декана отвечать не спешил, напустил на себя скучающий вид, взором томным зал обвёл, всех собравшихся внимательно рассмотрел, а потом и вовсе к окну скользнул, с видом опытного агронома чахлый цветочек на подоконнике принялся изучать. Авторитет декана и так-то последнее время был подпорчен, а тут и вовсе начал колебаться, словно трон правящего монарха во время смуты. Преподаватели зашептались, попеременно посматривая то на меня, то на нахального духа, леди Моргана приглушённо рассмеялась.

— Вы не ответили на мой вопрос! — рыкнул декан, понимая, что ещё немного и его репутацию восстановить будет уже нельзя.

— Запустили вы летунию благородную, — огорчённо поцокал языком Святополк Храбрович, — выходит, с безобидными растениями вы тоже не справляетесь.

— Что значит тоже?! — взбеленился декан. — Что вы вообще себе позволяете, кто вас сюда пустил, что вам нужно?!

— О, сколько вопросов сразу, — рассмеялся дознаватель, соблаговолив, наконец, оторваться от созерцания цветка. — Если бы вы, почтенный ворл, проявляли такой интерес к вверенным вашим заботам студентам, многих неприятностей можно было бы избежать. Но что теперь об этом толковать? Как любят говорить некроманты, мёртвых с погоста не носят, безвозмездно, по крайней мере.

Святополк Храбрович с наслаждением потянулся, неодобрительно покачал головой, заприметив в уголке над окном паутину. Модест Владович издал невнятный звук, удивительно похожий на придушенное рычание. Преподаватели испуганно отшатнулись от декана, а дознаватель победно улыбнулся, уютно расположился в неосторожно оставленном Модестом Владовичем кресле и благодушно махнул рукой.

— Ладно, не буду долее испытывать ваше терпение. Отвечу на все вопросы, причём в том порядке, как вы их мне задали. Я сказал, что цветок вы тоже, — Святослав Храбрович специально выделил это краткое, но такое многозначительное слово, — запустили, поскольку со студентами вы, пора сие признать, не справляетесь. Царят в вашем заведение вседозволенность, беспечность, безалаберность и прочие несимпатичные явления вроде проведения запрещённых магических ритуалов. Ритуалы сии проводят с вашего, Модест Владович, попустительства, а подчас и при вашем активном участии.

Декан побледнел и вцепился в шейный платок, оттягивая его с такой силой, что благородный шёлк начал трещать и рваться.

— Далее вы изволили поинтересоваться, что я себе позволяю. Ответ прост: я делаю лишь то, что разрешено Стражам Справедливости, ни на краткий вздох не превышая своих полномочий, кои, впрочем, весьма обширны. Что далее? Ах, да, вы пожелали узнать, кто меня пустил. Что ж, сей вопрос также никаких затруднений не вызовет. Меня вызвала или, если вам так будет приятнее, пустила ваша студентка, вот эта очаровательная веми с благозвучным именем Есения. Есении категорически не понравилось ваше решение относительно её подруги, отчаявшись найти справедливость в ближнем окружении, милая веми взмолилась о справедливости высшей. И вот, — Святополк Храбрович театрально взмахнул руками, — я здесь.

Модест Владович взбешённо вскрикнул и бросился на меня, метя скрюченными пальцами с длинными отросшими когтями мне в шею. Я взвизгнула и отпрыгнула к Стражу Справедливости, мрачная, словно грозовая туча, леди Моргана бросилась ко мне, выставляя моментальный защитный купол. С другой стороны ко мне подбежал Елисей Иванович, доставая из кармана тёмный пузырёк, в каких, как я помнила с уроков зельеварения, содержались самые жгучие эликсиры. Два преподавателя, один по боевой магии, а второй по пакостничеству, подскочили к взбешённому декану и без лишних церемоний заломили ему руки за спину. Святополк Храбрович, в суматохе сохранявший полнейшую невозмутимость, дождался, когда в зале воцарится тишина, и продолжил: