День набирал силу, однако его сила была ничтожно-мала по сравнению с силой нашего властелина. Я ощущал, как свет пытается просачиваться внутрь моей сущности, пытался гасить это мерное горение бледно-зелёного пламени смерти, пытался остановить нашествие воинства бога Пустоты. Однако благодаря связи с источником нашей силы души и дух наш был силён. И рассвет никак не воздействовал на всех нас. Мы вообще не встречали никакого препятствия. Мы вышли из лаборатории алхимика и двинулись на восток, чтобы начать очищение этого мира оттуда. Двенадцать других бессмертных, которые ожидали начала нашего нашествия на своих местах в квартале бедных, также двигались в нашу сторону. Па’ноктикум постепенно пробуждался ото сна, и люди, ещё не до конца пришедшие в себя, ещё не целиком стряхнувшие с себя наваждение ночных сновидений, покидали свои дома, чтобы по своему обычаю отправиться вершить свои бессмысленные дела. И, когда они встречались на нашем пути, взмах руки зордалода лишал их жизни, а после они обретали иную сущность, вставали с нами в один строй и начинали нести это совершенство тем, кто его ещё не постиг. Мне же пока что ещё не было дано возможности даровать кому-нибудь очищение, ведь я был бессмертным, и моей сущности полностью открылись все границы величия нашей силы. Зордалоды, которые пока что ещё покоряли свою сущность, превращаясь в бессмертных постепенно, нуждались в том, чтобы практиковаться в собственной силе. А потому, пока грешных встречалось не так много, всё должно быть отдано им. Хоть мы, полностью обращённые в бессмертных, как никто другой подходили для того, чтобы делиться этим бессмертием с другими, всё же такова была воля великого – суд должны возглавить его ученики, чтобы укрепить свою сущность и постигнуть полноту бессмертия. Они разделят его величие без прикосновения к смерти, потому что им незачем умирать. Встав на путь тьмы, они начали своё очищение. Они уже отдали свои души и дух в качестве платы. Тем более они все – ленгерады. В них не было изъяна. Но, более того, они даже не позволили этому изъяну появиться в них, в отличие от остальных чародеев, которые променяли свою совершенную жизнь на нечестие. И дневное светило также, как и нам, бессмертным, не было помехой и для них.
По мере того, как утро превращалось в полдень, на дорогах стали всё чаще и чаще попадаться люди. Когда они встречались с нами, то не могли понять, что происходит. Они умирали, так и оставаясь в недоумении, а после восставали, и вместе с новой жизнью к ним приходило и понимание того, что же всё это значит. Неспешно идущее воинство бессмертных постепенно поглощало весь восточный край, так что наше количество росло, а дома пустели. Воля нашего владыки побудила некоторых из нас разделиться и разбрестись по разным сторонам, чтобы мы входили в дома и обращали в бессмертных любого, кого почувствуем. И таким образом мне, наконец-то, выпала честь делиться своей сущностью с другими. Свернув с главной дороги, я углубился в район, где находились только жилые дома. Представ перед первой дверью, я ощущал две жизни. Мерное биение двух сердце показывало, что обитатели этого дома совершенно ничего не знают о том, что Бэйн объявил этот день судным и что сейчас там, снаружи идут исполнители его воли. Я облачил свою правую ладонь в силу и прикоснулся к деревянной двери, что отделяла меня от живых. За одно мгновение зелёное пламя смерти поглотила эту преграду, так что материя преобразовалась в энергию, которая проникла внутрь меня и сделала сильнее. После того, как передо мной образовался свободный проход, я уверенно шагнул внутрь. Услышав мои шаги, женщина, которая обитала в этом доме, окликнула меня, подумав, будто бы вернулся её муж. Я свернул в соседнюю комнату, в которой и находилась она. Держа на руках своё дитя, она с застывшим кошмаром на лице глядела прямиком в мои глаза, пламенеющие той силой, что исходила из меня. Ещё миг – и она закричит. Но нет, зелёное пламя очищения вырвалось из меня и поглотило их души, дух и плоть. Вихрь разорвал их обоих на части настолько быстро, что они даже не успели ничего понять и почувствовать. Им были дарованы новые тела. Теперь они оба были зерами – бесплотными существами, потому что я так захотел. Душа дитя оказалась слишком мала, но это не имело значения, ведь в бессмертии все станут равны. И не успеет окончится этот толнор, как она возрастёт и обратится полноценным бессмертным. Однако ограниченность души также означало ограниченность и духа. Но и тут не было преград. Используя свою силу, я нарастил дух этой зеры, так что она была готова стать полноценным бессмертным. Когда их преобразование завершилось, наши разумы объединились окончательно, и воля бога Пустоты стала также их волей. И они направились исполнять её. Когда мы покинули этот дом и двинулись дальше, Бэйн использовал свою силу, но не силу смерти, а иную силу, которая была чернее ночи, непроницаема, как бездна, и необъятнее бесконечности. Эта сила явилась снизу, из Пустоты, поднялась над этой незначительной каменной постройкой, словно ядовитая кобра, готовая к броску, и низринулась на неё. Сила оплела этот дом, задвигалась, рисуя причудливые узоры, а после замерла и застыла, словно скрепляющие раствор, так что на месте обычного дома теперь стояла новая постройка, будто бы сотканная из чёрного мрамора. И так происходило с каждым домом, который был очищен от его жителей. Живые становились бессмертными, а их жилища обращались памятниками их греха и нашего величия. Постепенно великое предназначение начинало исполняться всё быстрее и быстрее. Светило начало уже клониться к западу, а вместе с этим вся восточная часть города была обращена некрополисом – обиталищем бессмертных. Наше количество неостановимо росло. А сам город тем временем постепенно начинал приходить в панику. В казармы стекались сведения о том, что треклятые зразеры проникли в Па’ноктикум, и теперь сеют тьму и смерть в восточных краях этого города. Невежи всё продолжали оставаться незрячими, отвергая необходимость очищения. Городской управитель послал двоих воителей в дом чародея, однако Садона там не было, потому что он был среди нас. А потому стражники долгое время никак не могли скоординировать свои действия. Мы же тем временем, разделяя величие Бэйна, стремились распространиться по всему городу. Основная сила будет сосредоточена вокруг пяти зордалодов, и они будут направлять поступь осуждения. Но в планах нашего властелина было как можно скорее взять под контроль весь город, чтобы не позволить никому входить или выходить из него. Для этого бессмертные добрались до южных и северных врат, обратили в бессмертных стражников и разбредались дальше. Врата и стены Па’ноктикума были объяты зелёным пламенем смерти, и всякий живой, который посмеет приблизиться к ним, будет тут же поглощён, и его плоть и дух преобразуются в силу смерти, которая напитает того, кто породил это пламя смерти, а его душа останется неприкосновенной, чтобы кто-нибудь из бессмертных потом освободил её от оков смерти и бессмысленного существования.
Когда ночь полностью воцарилась над миром, почти все улицы опустели. Большинство вняло указаниям стражников, так что они скрылись в своих домах и стали дожидаться, когда с угрозой вторжения некромантов будет покончено. Однако этого не происходило. Даже наоборот, их дома и становились их могилами. Они погибали, возрождались, получая своё бессмертие, а после вставали с нами в один строй. Как только они покидали жилище, Бэйн начинал преобразование этого дома в очередной памятник собственного величия. Так что некрополис продолжал расти и распространяться. И рост был очевиден. За эту ночь уже больше половины города была охвачена тьмой. В казарме уже давно был составлен план. Стражники решили дождаться наступления дня, чтобы начать сражение с нами. Они полагали, будто бы свет ослабит наши силы и сделает лёгкой мишенью для их ударов.
Если большинство испугалось нашествия некромантов и воинства бессмертных, то были и такие, кто приняли это всё за россказни, которые распространяются ради того, чтобы взять этого город под контроль. Но это было лишь поводом. Причина же состояла в том, что уверенные в себе торговцы нечестивым наслаждением просто-напросто не хотели останавливаться, как и те, кто пользовались их услугами. По той причине, что мы пока что ещё не приступили к очищению тех, кто обитают в центре города, никто из них не встречался с бессмертным. А зеры, которые скрывали своё присутствие, не попадались им на глаза, так что они сами себя обрекали на то, чтобы оставаться глупыми, слепыми и, как следствие, неподготовленными к этому нашествию.
