Двигаясь в направлении юго-юго-востока, зордалоды настигли деревню Ким, которая расположилась на самом краю болота Н’октуса. Лёгкий туман силы Форманиса витал вокруг. Люди дышали им, люди впитывали его через свою кожу, позволяли силе бессмертного проникать в их разумы и души, постепенно превращая их в его слуг. Изменения были очень медленны, однако уже заметны. Их кожа стала бледной, а в лицах смешались признаки жизни и смерти: они улыбались, но эти улыбки были устрашающе-мрачны, как будто бы на уме у каждого кимовца было какое-то коварство. Но духовные взоры некромантов видели и того больше – зачатки зелёного духа уже ютились в их телах, постепенно поглощая прежнюю движущую силу. Зора проникла и в разум, так что они приобретали черты мышления бессмертных. Таким образом лич с южных болот медленно и незаметно превращал всех живых в бессмертных. Сколько бы ещё корлов ему понадобилось, чтобы довести до конца свою задумку, но сейчас обитатели этой деревни ничем не отличались от других людей, что населяют весь окружающий мир. Разве что совсем не питали страха перед мрачными чародеями из чёрной башни. А так ученики Бэйна глядели на них и видели изобилие пороков, которыми полнились их души. И даже более того, частицы мышления бессмертного вносили в образы этих людей определённые изменения. Так, жители Кима проявляют меньше озабоченности своими насущными потребностями. Они совершенно не беспокоятся о завтрашнем дне и предпочитают решать проблемы по мере их поступления. Сегодня они сыты, одеты, у них есть крыша над головой – они довольны. Из-за этого в Киме нет воровства, зависти, ненависти и прочих подобных пороков. Это, несомненно, огромное преимущество перед теми, кто поглощён своими хлопотами. Но грешная сущность, которая пока что ещё господствует в них, уничтожает всё положительное от такого настроя ума. Удовлетворённая жизнь подталкивает их к тому, чтобы искать ещё больше удовольствий. В следствие этого люди здесь более распущенные. Среди них господствует вседозволенность. Похоть, удовольствия и подобные им пороки здесь, наоборот, процветают. Для них не существует понятия блуда и прелюбодеяния. Они забыли, что такое страх и как нужно бороться за свою жизнь. А потому каждый прохожий приветствовал некромантов своими широкими улыбками и почтительными кивками. Просто их сущности находили лёгкий резонанс с гостями, а потому их спокойствие находилось на более тонком уровне, который и сами-то люди не понимали. Согласно видениям прошлого, Зайл, прорицатель, который больше всех впитал в себя силу Форманиса, не проповедовал тут, а потому некроманты решили провозгласить суд над всеми нечестивцами. Однако видение Константина показывало, что это не приведёт ни к каким результатам, что люди не воспримут всерьёз слова Лукреции. Они подумают, что мрачный гость просто шутит, «ведь не могут же эти милые незнакомцы, которые нам так нравятся, не понимать, как же прекрасна эта жизнь». Такое гнусное мышление нужно было искоренить. И зордалоды, встав на центральной площади, призвали свою силу, так что она покрыла всю эту деревню, преображая всех её жителей в менгов, тесаров и зеры. А следом за могуществом зордалодов мчалась и сила Пустоты, которая преображала всю округу в некрополис. Сущность Бэйна, а также силы пяти его учеников и лича смешались воедино и по цепочке направились в болота, наполняя обитель Форманиса ещё большим могуществом. Нельзя сказать, что это предупредило его о пришествии кото-то, более великого, ведь он почувствовал Бэйна, когда тот лишь явился в этот мир, а также ощущал, как северные земли наполняются тьмой от его нашествия. А потому он наблюдал за ним и его учениками. Просто теперь он готовился принять их. Однако, прежде чем нанести ему визит, чародеи устремились на восток, чтобы обратить во тьму последний оплот людей в этих землях, после чего всё воинство Ура, Улика, Кима и Ал’тимера будет передано ему, чтобы он поддержал Вехойтиса в бессмертном марше.

К слову, поручение Бэйна, которое было дано полководцу, исполняется идеально. Деревня за деревней, город за городом, страны повергаются во тьму. Белая башня, красная башня, друиды – все нечестивые чародеи обретали бессмертие под руководством лича. Никто и ничто не могло остановить нашествие легионов смерти. Тактики, манёвры, переговоры, магические артефакты, объединение сил – всё это тонуло перед мощью бессмертных. Я не говорю о численном превосходстве, потому что оно было у нас и только у нас. Люди складывали головы перед нашим величием, а после увеличивали нашу численность, равно как нашу совокупную мощь. Каждый новый бессмертный не только усиливал нас количественно. Росло и наше качество, ведь теперь все его силы, способности и опыт приобретал каждый из нас. А сила нашего предводителя также росла вместе с нами, усиливая сверх того. Нас пытались застать врасплох, нас пытались проклинать, на наши головы низвергали огромные массивы магической силы, однако наша сущность, наша сила и мощь Бэйна делали нас истинно-бессмертными. И тьма распространялась всё быстрее и быстрее.

Оставив позади обитель смерти, Бэйн и его исполнители взяли курс на закат, а под конец ночи предстали перед запертыми вратами в Ал’тимер. Восточная и южная части города были обнесены мощными каменными стенами, которые защищали город от тёмных сил, которые надвигаются на них с болот Н’октуса. А эти врата не отпирались с того момента, как были тут установлены. И мрачные гости решили, что будет достаточно символично им впятером войти через эти самые врата. Влад использовал связующую силу зора, чтобы пропустить её внутрь каменных врат и заставить их ожить. Дух смерти привёл в движение эти створы, и они со скрежетом начали выворачиваться наружу, открывая перед ними путь в этот город. Зелёный смрад, скопившийся тут, помчался внутрь, заполняя пробудившийся квартал. Те, кто проживали в непосредственной близи к восточным вратам, услышали грохот и стали выглядывать из своих окон, чтобы посмотреть на это. Десятки сердец встрепенулись, когда разумы поняли, что со стороны, где обитало жуткое лихо, идут пять человек, чьи глаза блистали зелёным пламенем. Самые любопытные открывали окна и высовывались из них. Болотный смрад в тот же миг опутывал их, и они начинали захлёбываться от собственного кашля. Сила бессмертного уничтожала в них жизнь, одновременно превращая в нежить. Спустя небольшой промежуток времени кашель заканчивался, и бессмертный спрыгивал на улицу, устремляясь следом за учениками Бэйна. В этот момент он был рабом Форманиса, но Бэйн, конечно же, объединял его со своими служителями, так что теперь этот менг был ведом не бессмертным с болот, а богом из Пустоты.

Ал’тимер был достаточно богатым городом, но для провозвестников конца это не имело никакого значения, ведь, став некрополисом, он ничем не будет отличаться от других поселений, которые уже были обращены в обители тьмы. Просто зачем было украшать его, когда он стоит под боком у такого страшного существа? А всё дело в тщеславии. Второй управитель Ал’тимера полагал, что воинство Ик’халима когда-нибудь явится уничтожить чудовище с болот, а он предоставит ему всех стражников, чтобы и его имя было увековечено в истории, а его город уже был украшен, как праздничный. И даже теперь, когда последняя надежда угасла, и нежить, мало того, что остаётся непокорённой, так ещё и увеличивается численностью, нынешний, третий градоправитель преисполнен гордостью за свой город, который, несмотря на то что возведён близ такого жуткого места, всё же продолжает стоять и процветать. Что ж, настал миг стереть эту гордыню.

Пока неспешные тёмные чародеи по одной из главных дорог устремлялись к сердцу Ал’тимера – его торговой площади, - наступил рассвет. И люди устремились по своим делам. Однако, встречая восьмерых некто с мрачными лицами, в изумлении останавливались и всматривались в эти самые лица, с испугом подмечая для себя, что в городе некроманты. По мере того, как небеса светлели всё больше и больше, росла и суматоха в Ал’тимере. Зордалоды достигли-таки центральной площади, когда дневное светило уже оторвалось от горизонта и выглядывало из-за каменных домов. Согласно предсказанию Константина, вскоре тут соберётся весь город, а потому они стали дожидаться, когда же это видение воплотится в жизнь. Сначала тут столпились ротозеи из числа простых людей. Следом за ними стали появляться стражники. Всё внимание было устремлено на них, и каждый перешёптывался со своим соседом, подмечая все странности тёмных чародеев. Чуть позднее объявился и сам управитель в сопровождении местного баломага. Его личная гвардия состояла из закованных с ног до головы в латы воителей. Они были вооружены тяжёлыми двуручными мечами и готовы отдать свою жизнь за этого ничтожного человека, погрязшего в грехах. Управитель и чародей вышли к зордалодам, и беломаг заговорил, усиливая свой голос с помощью магии. Он принялся обвинять зразеров в том, что они, будучи объявленными вне закона, возымели наглость прийти сюда и осквернить своим присутствием спокойствие этого города. Его слова были напыщенные и высокопарными. От него так и веяло высокомерием и гордыней. Однако ученики Бэйна сносили эту скверну, которая сочилась из него, подобно зловонию, и стремительно распространялось вокруг. Однако его речь была прервана тем, что один из стражников подбежал к управителю и чародею, чтобы сообщить известие о восточных вратах – они открыты! И чародей, и управитель ужаснулись, услышав это. Они сильно боялись н’октуского лича, однако даже не подозревали, что сейчас среди них обитает некто, гораздо более могущественный и ужасный, чем Форманис. Бэйн перестал удерживать их мятежные сердца, и беломаг объявил о том, чтобы все накинулись на незваных гостей. Что ж, таким образом получилось, что они сами же и обрекли себя на гибель.