В конце коридора неожиданно стало совсем темно, поскольку громила закрыл собой весь дверной проем. Но он тут же сделал шаг в сторону, и Пе́трович вошел в слабо освещенную приемную. Так, это – чистилище, но что-то уж слишком изысканное. Подумалось, что такому убранству приемной мог бы позавидовать даже ныне покойный прежний хозяин письменного стола. Настенная, наверняка антикварная, бронзовая лампа освещала тяжелые гардины, диван, журнальный столик, два кресла (интересно, кто из них самый старый?), небольшую горку, увенчанную хрустальным блюдом со стаканами и графином с водой. Ни ковра, ни ковровой дорожки, но паркет, штучный, дубовый, так тщательно всеми своими разных оттенков древесными светами отражал каждую крупицу тусклых лучей бронзовой лампы, что по нему невольно хотелось пройтись на цыпочках.

Громила открыл дверь кабинета, вошел внутрь и закрыл дверь за собой. Наступила тишина, Пе́трович опять посмотрел на паркет (интересно, поднялась бы на такое рука обкуренного любителя цараписей?), как вдруг дверь кабинета открылась, из проема полувыглянул громила и жестом руки (ага, здесь, перед хозяином, надо соблюдать этикет) пригласил аудитора войти.

Пе́трович было и вошел, но тут же остановился на пороге. Ничего похожего с приемной. Просторное помещение, функциональная, светлая, сборная мебель, на полу мягкий светло-серый ковролин и, самое главное, широкие, с тонкими прозрачными занавесками окна, выходящие в уютный, совсем не викторианский, а такой же светлый внутренний двор. Стеклянная дверь сбоку оконного проема была приоткрыта, и Пе́тровичу показалось, что он слышит журчание фонтана. Аналитический ум, отточенный не только годами цифровых дорожек, но и немыслимыми раскладами старого польского преферанса, моментально выдал свое заключение – игра контрастов. Терапия психических расстройств.

Хозяин кабинета, поднявшийся из-за стола навстречу гостю, казалось, излучал саму благодать. Средний рост, не сильно выдающийся живот под клетчатой, в ласковые коричневые, это вам уже не паркет, тона, дорогой шерсти, с обшитыми пуговицами жилеткой, на разрез которой спускалась средней окладости седая борода. Мелькнуло – Оле-Лукойе, как тут же край зрения поймал стоявшие в подставке два зонтика, один – черный, другой – разноцветный. Подставка была свободная, и зонтики не были застегнуты, а, полуоткрывшись, стояли буквой V под (нет, это не может быть репродукция, она же нигде не выставлялась. Какой, к ежикам, край зрения? Смотри во все глаза: неужели оригинал?), разноцветный зонтик буквально был готов выпрыгнуть из подставки в объятия своей, такой же разноцветной хозяйки. «Голова женщины». Пикассо. Тысяча девятьсот тридцать восьмой год. «Герника» осталась там, за спиной, в тысяча девятьсот тридцать седьмом, в темном коридоре, по дороге в чистилище приемной. Да, министерство здравоохранения не зря им выдало лицензию.

Хозяин кабинета радушно развел руки:

– По вашей реакции я вижу, что мы не зря наводили справки и выбрали именно вас. Позвольте представиться. Доктор медицины Пихлер, секретарь клуба. Прошу, – и он указал на один из стульев, стоявших перед рабочим столом.

Аудитор взял стул за спинку, тот оказался очень легким на подъем, на стыках заметны изящные винтовые отверстия (да, эта та самая скандинавская сборная мебель, которая сейчас входит в моду), пододвинул его к столу и, положив папку на колени, осторожно присел. Ничего, крепкий. Оле-Лукойе сел на свой, точно такой же стул и положил руки на стол.

– Доктор Пе́трович, клуб благодарен вам, что вы приняли его приглашение. Но – перейдем сразу к делу. Я сейчас вам вкратце расскажу о деятельности клуба и сделаю предложение. Если мы договоримся, а я надеюсь, что мы договоримся, то я приглашу вас на небольшую экскурсию по клубу и заодно в ваш кабинет, в котором собрана вся бухгалтерская документация, там, где вы будете работать. Итак, клуб представляет собой некоммерческую организацию, взносы, доходы, расходы, мы ежегодно сдавали отчетность в департаменты финансов и статистики и платили налоги с чистых доходов. Но с этого года (здесь дело не в некоммерческом предприятии, а в том, что мы работаем под лицензией министерства здравоохранения) нас обязали подтверждать отчетность аудиторской справкой. На сегодняшний день членами клуба являются тридцать три человека, которые платят членские взносы. Они-то и составляют основную массу поступлений. В клубе работают на постоянной основе шесть сотрудников: я как секретарь клуба, моя жена (она же хостесса, на ней сервировка аперитивов и обеды для персонала), Курт (камердинер, с ним вы уже познакомились). – Пе́трович повернул голову, но за спиной никого не было. – Не волнуйтесь, он уже давно вышел, горничная, которая помогает Курту обслуживать гостей, наш массовик, который организует, скажем так, светский досуг членов клуба, и психиатр, на попечение которого как раз и находится душевное состояние членов клуба. Ведь я – доктор общей практики, так сказать, терапевт, что тоже приветствуется министерством, но наличие дипломированного психиатра необходимо для получения соответствующей лицензии. Их заработная плата и текущие уставные издержки составляют основную массу расходов клуба. Также у нас есть соглашение с внештатным юристом, который оформляет сами договоры. Есть еще священник (мы находимся под патронажем прихода святого Николая), но он работает на общественных началах, правда, в знак благодарности мы осуществляем финансирование некоторой деятельности прихода. Это то, что я определяю в отчетности как прочие расходы. Да, все делопроизводство веду я, мне приходилось ранее работать администратором больницы, здесь такая же больница, так что на мне сбор всех документов и заключение договоров как с работниками, так и с членами клуба.

– В справке департамента статистики, – аудитор решился взять слово и показать свою осведомленность, – также сказано о заграничном благотворительном фонде.

– О, вы, я вижу, подготовились к встрече, – Оле-Лукойе одобрительно покачал головой. – Да, мы созданы международной благотворительной организацией. Но к нашей отчетности это отношение не имеет. Конечно, фонд является конечным бенефициаром, поэтому чистый доход направляется в его распоряжение. Но это, как у вас принято говорить, забалансовый вид деятельности.

– Тогда позвольте еще один вопрос. – Пе́трович уловил благожелательный кивок и продолжил: – Членские взносы доходами не являются. Значит, существуют прочие доходы?

– Да, – секретарь сложил руки на груди. – К сожалению, далеко не всех членов клуба удается убедить отказаться от навязчивой идеи, поэтому, согласно типовому договору, после смерти члена клуба все его имущество переходит в собственность клуба. Хотя в обязанности юриста и входит проверка достоверности информации о финансовом и имущественном положении будущего члена клуба, но иногда и он допускает промашку. Постфактум нам иногда приходится сталкиваться с неимущими. Именно поэтому, во избежание риска банкротства, в клубе установлен высокий членский взнос. Ну а если юрист допускает такую промашку, то от его услуг отказываются. К сожалению, нынешнее поколение уже растеряло навыки средневековой деловой усидчивости. За последние годы мы были вынуждены дважды менять юриста, одного как раз совсем недавно.

Пе́трович сделал знак рукой, показывая, что ему есть что сказать по этому поводу, но Оле-Лукойе поднял ладонь:

– Да, я знаю, что ваш профессиональный устав разрешает вам заниматься опекунской деятельностью, в том числе управлением чужим имуществом по доверенности. Но уверяю вас, что здесь вам незачем будет этого касаться. Договор с членом клуба составлен так, что клуб становится правообладателем и единственным наследником всего имущества. Несмотря на риск недостоверной информации, мы считаем нетактичным требовать от новоприбывшего, по сути душевно расстроенного человека, документально заверенную опись его имущества. Такая форма договора облегчает и отношения постфактум с родственниками члена клуба. Так что вам вменяется в обязанность только проверить достоверность первичной финансовой документации, сделать ее свод и представить справку о ее достоверности. Сделать это надо в течение календарного месяца, и за все за это, – секретарь приоткрыл боковой ящик стола и достал оттуда широкий конверт, – вам полагается… Открывайте. – Он положил конверт на стол и движением руки пододвинул его к аудитору.