– Мистер Смит, расскажите, пожалуйста, что вам известно о них? – всей душой рвалась спросить я… но почему-то ответила:

– Мистер Смит, если вы хотите меня поддержать, я благодарна. Но не заводите, пожалуйста, речь о родителях. Для меня эта тема закрыта давно, и я не хотела бы ее обсуждать с кем-либо. Сейчас у меня иные цели в жизни, а не копание в прошлом.

«Что чёрт возьми происходит?! По какой причине я говорю не то, что хотела произнести?!»

– Я услышал тебя, Эйприл. Позволь только сказать, что твоя мама бы гордилась тобой и твоими результатами. – он снял очки небрежно бросив их на письменный стол, поднеся большой и указательный пальцы к переносице, сморщился на секунду. Когда лицо директора разгладилось, изобразил бодрость, но получилось довольно слабо.

– Я проведу беседу с преподавателями, намекну относиться к тебе лояльнее в ближайшее время. Делай упор на конкурс, для нас всех будет отрадно, если наш студент одержит победу. Но после конкурса – чтобы влилась в учебный график без нареканий, договорились?

– Договорились, спасибо за понимание. Я могу идти?

«Что ты несёшь?! Куда идти?! Он знает о родителях! Эта информация наверняка оказалось бы очень ценной!» – мысли летели скоростью света, негодование росло. В очередной попытке обратиться к директору, что-то сказать…

Я просто встала и сейчас выхожу из кабинета, ничего не могу сделать, не могу повлиять. Моё тело абсолютно заблокировано и не поддаётся управлению. «Кто-то вёл диалог за меня! Это была не я! Точнее – я, но не я… Эйприл, ты сходишь с ума?»

*Щёлк*

Ошарашенно стою за дверью кабинета директора. Дёргаю за ручку в надежде вновь открыть – не поддаётся. Приложила ухо к двери – тишина, хотя, когда я выходила, то чётко уловила что вторая часть весны – largo только начинала тоской растекаться по кабинету. «Ещё и Чейз куда-то запропастился. Обещал подождать – вот спасибо, Чейз Грант! Хотя, возможно, у него возникли неотложные дела и стоит позвонить, прежде чем делать выводы?»

Включив телефон, на первый взгляд выглядевший как обычная непримечательная пластина серого цвета, передо мной взмыла голограмма со всей составляющей системой устройства. Пройдя подтверждение личности владельца телефона, в углу проекции я заметила время: 18:23. «Но пара «ими» должна была закончится ровно в двенадцать, меня же освободили от занятий в половине двенадцатого! Так, Эйприл Элванс, главное – не поддавайся панике, ты не рехнулась, хотя тут определённо творится невероятная несуразица. И стоит прямо сейчас заняться тем, чтобы разобраться в этом!»

Где-то чуть ниже груди раздалась песнь отчаявшихся хора китов. Желудок мои планы явно не разделял, чем и напомнил о своём существовании. «Да, сначала забегу в столовую. Геройствовать и находить проблемы на пятую точку – всегда можно успеть, а вот хорошенько подкрепиться, и подкрепить то, на что ты находишь себе проблемы – не менее важно.»

Время уже близилось к семи, поэтому музыканты, художники, литераторы, скульпторы и другие обучающиеся искусству студенты выходили из учебного заведения тем самым создавая небольшой затор на пути к дверям корпуса. Кто-то торопился домой, наибольшая часть направлялась в общежитие, а некоторые, наоборот, никуда не спеша стояли на крыльце группками и о чём-то оживлённо беседовали. Придав бодрости шагу и под аккомпанемент моего голодного внутреннего я, направилась на поиски пропитания.

Буфет находился с обратной стороны головного корпуса, и чтобы пообедать мне сейчас приходилось протискиваться сквозь массу недвижимого народа. Сворачивая за угол и тут же ощущая витающий в воздухе запах хрустящих круассанов, манящего американо и чего-то неразличимо сладкого, я едва не столкнулась с прущей без остановки с горячим кофе в руках Латой и её свитой «подпевал». Еще секунда – и напиток оказался бы уже на мне, но ловко вырулив я чётко следовала по курсу не заостряя внимание на одногруппницу. Тем не менее внутреннее чутьё подсказывало, что так просто эта ситуация не разрешится сама собой.

– Эй, Элванс! Ты на парах мало дрыхла что ли? – дерзко вылетело из уст статной брюнетки с гетерохромией. Стоит отдать должное её генам, так как внешностью Лата обладала объективно привлекательной. Чёрные, как вороново крыло и прямые до поясницы волосы, острые скулы подчёркивали полноту и форму губ, но изюминкой являлись глаза – один, как пески пустыни, другой – словно небо отражённое в чистейшем озере. Печально, что редко совпадает, когда характер человека такой же прекрасный, как и его внешность.

– Глаза разуй, и смотри куда и на кого ты идёшь! – с нажимом выделила девушка. За её спиной послышались в два голоса едкие одобрительные улюлюкания.

– Да, ты права. – начала было я, отчего лицо оппонента стало приобретать победно-злорадную ухмылку. Тем не менее я и не думала останавливаться:

– Но тогда, в следующий раз, надень себе на шею колокольчик, дабы я точно знала где ты находишься, и сра-а-азу же обошла стороной. Окей? – сымитировав рога на голове указательными пальцами и не дожидаясь ответа от закипающей Латы, я развернулась и устремила курс на дразнящие аппетит запахи.

По-детски? – не спорю, но с некоторыми экземплярами стоит разговаривать именно так, иногда опускаясь на их уровень развития. Главное – что бы они не задавили вас глупостью являясь профессионалами в своей среде. Что конкретно кричала мне в след родственница жвачно-парнокопытных я толком не расслышала. Разобрала только одно слово – «крашеная».

Где-то в районе груди пробирала гордость. Прежде я зачастую просто молчала на колкости одногруппницы, не желая переводить всё в глобальную ссору. Но в этот момент, что удивительно, я чувствовала себя такой полноценной, словно мне развязали язык и я обрела себя и внутренний стержень.

Оплатив заказанные блюда и напиток, забрала поднос и села за первый на пути свободный столик. Горячая аппетитная порция картофельного пюре, а также манящий свежестью и специями салат из овощей вкупе статного бокала свежевыжатого апельсинового сока раздразнили ароматом все вкусовые рецепторы так, что я накинулась на еду оставив на второй план терзающие мысли и проблемы. Когда голод стал по чуть-чуть отступать, позволила себе оторвать взгляд от тарелки. Буквально в метре от меня за столиком ужинали две девушки, и не унимаясь оживлённо о чём-то вели спор. Я подвинулась чуть ближе, дабы услышать суть разговора, сейчас мне важна любая информация, даже если это сплетни.

Речь шла о нашем уборщике, которого я встретила сегодня. Его неприятная улыбка и пристальный взгляд до сих пор вызывают какое–то недоброе чувство тревоги в душе. Собственно, дебаты в этом и заключались: первая утверждала, что мужчина – вменяемый, порядочный человек, давно работает в колледже, по слухам ранее был помощником библиотекаря, но спустя время на его место взяли человека с образованием, более компетентней и моложе, но и совсем увольнять не стали предложив должность по уборке территории. Вторая же девушка парировала ей в отрицательную характеристику уборщика – рассказывая, что последнее время он пристаёт ко всем со странными вопросами, и к студентам, и к преподавателям. Так же мужчина оказался замечен старшекурсницами, когда выходил из кабинета архива, где хранятся все личные дела студентов и особо важные материалы.

Закончив с едой далее слушать сплетни я не стала, тем более разговор девушек перешёл в личное русло. Что необходимо было мне узнать – я услышала, но о том, что эти сведения полностью достоверны – сказать вряд ли получится. Достав из сумки миниатюрное круглое зеркальце с расческой обратила внимание, что стрелки обрамляющие малахитовые глаза слегка размазались, видимо, еще во время моего отдыха на паре. Осознав, что весь день ходила неряшливой стало неловко. Исправив ситуацию, попутно расчесала струящиеся до лопаток локоны, а также слегка нанесла румяна на высокие скулы.

В сумке завибрировал телефон, взяв его в руки обнаружила видео-сообщение от Джесс. Связь в столовой была никудышной, так что появился еще один повод ретироваться на улицу, дабы загрузить голограмму от подруги. Удивительно, но время близилось к десяти и на улице стало заметно холодать. Телефон издал сигнал о том, что загрузка завершена, нажав открыть и отодвинув телефон немного от себя, проекция взмыла вверх от экрана. На меня смотрела моя Джесси, но вид у неё был определенно недовольный.