Я с трудом открыла глаза от настойчивого толкания в бок.

– Эйприл! Эйприл Элванс, я сейчас к вам обращаюсь!

Сквозь пелену пробуждения и нахождения во сне пытаюсь собраться с мыслями.

– Поднимайтесь и сиюминутно направляйтесь к директору! – громогласный голос моего преподавателя по истории мирового искусства миссис Агаты Грейс разлетался по кабинету, и отрикошетив от стен направлялся прямо в меня, поражая будто острыми лезвиями.

– Эйп, я пыталась тебя разбудить, честно, но ты же так спишь, рядом слоны чечётку танцевать будут – у тебя и веко не дрогнет! – шёпотом оправдывала себя соседка по парте, комнате, и по совместительству лучшая подруга Джесс.

Миссис Грейс тем временем не унималась:

– Вы – первокурсница, и прошло три месяца от начала занятий, а это уже четвертый раз, когда вас настигает сон на моей лекции!

Зрение обрело свою былую чёткость. Глаза сфокусировались на преподавателе сверлящей меня взглядом и стоящей в недовольно-угрожающей позе возле голограммы.

Бледно-голубая проекция поочередно воспроизводила творения людей в киноиндустрии пятидесятилетней давности: кадры как несколько ребят в чёрных мантиях приблизительно десяти лет примеряют по очереди говорящую шляпу, далее – фрагменты влюблённой пары на фоне крушения лайнера впечатляющих габаритов, видеоряд сменился на путешествие босоногого мужчины невысокого роста, настойчиво крутящего в руках золотое кольцо.

– Вообще-то пятый! – надменным, задиристым голосом прозвучало с первой парты выскочкой и всеобщей любимицей Латой, но миссис Грейс не обратив внимание на уточнение одногруппницы, продолжила насаждать:

– Если студентке Эйприл Элванс столь не интересно слушать мои лекции, то, предполагаю, беседа с мистером Хейзом Смит повлияет на ваше желание учиться. – подвела короткую черту преподаватель.

Гневно расхаживая взад-вперёд по аудитории, она бросала на меня ядовитый взгляд блёклых серых глаз, а седые волнистые волосы дерзко подлетали от каждого шага. Несмотря на сорок с хвостиком лет, фигура педагога была сродни двадцатилетней девушки, от этого даже тотальная седина не позволяла новичкам точно определить возраст женщины.

С разных сторон аудитории раздались приглушенные шепотки, это добавило раздражения, но виду я не подала – пусть шипят. Слагать характеристику о человеке, исходя только из мнения других – явно признак дурного воспитания, либо скудоумия.

Преподаватель истории мирового искусства, что сокращённо – «ими», по-прежнему не унималась, желая додавить меня до конца:

– На следующем занятии я обязательно проверю все ваши лекции, так что будьте благодарны, что я даю фору подготовиться как следует, если вам, Эйприл, конечно, есть вообще толк до чего–либо кроме своей неординарной внешности!

Справедливости ради хочется отметить, что училась я довольно хорошо с самого начала школы и старалась держать планку и сейчас, если бы не предвзятое отношение некоторых педагогов к моему обновлённому виду. Казалось бы, колледж, восхваляющий искусство, которое всегда являлось выплёскиванием содержания внутреннего мира во внешний в эстетическом формате, своеобразном видении прекрасного, а у нас розовые волосы –патовая ситуация.

«Пф-ф! Чёрта с два я буду дальше слушать её вопли! Самое время сматываться, пока гузка сделала паузу.» – промелькнуло в голове, отчего я даже сама удивилась пришедшим нетактичным мыслям.

Попав в первый учебный день на пары к Агате Грейс, я оказалась в эдаком «восторге» от поведения преподавателя, что позже делясь впечатлениями с компанией старшекурсников и позабыв её имя – обозначила «гузкой». Моя бабуля называла так хвостовую часть курицы, в простонародье – задницу. Это прозвище коронно держится уже три месяца, хотя мне предельно стыдно за тот случай. Знает ли сама носительница титула истоки возникновения – неизвестно, но предвзятое отношение ко мне и моей внешности не усугубилось, но и не исчезло совсем.

Встав, попутно хватая сумку с крючка парты я порывисто направилась к двери, с желанием поскорее покинуть душное во всех смыслах помещение.

Майский солнечный свет ласкал оранжевые стены коридора, и стоило мне выйти из аудитории, он беспощадно бросил свои объятия в мои зелёные глаза.

Создавая козырек рукой и щурясь от настигших лучей, уловила взглядом уже давно знакомого мне паренька, который, как всегда, прогуливая нашу совмещённую пару «ими» сидел на подоконнике с карандашом и миниатюрным холстом в руках. Его профиль выглядит эффектно отбрасывая тень, а кончики стальных, недлинных и слегка вьющихся волос будто искрятся от лучей света. Точёные напряженные скулы, нахмуренные брови и бледно–васильковые глаза ненавязчиво шепчут о том, что парень сейчас в своей вселенной и целиком поглощен работой.

– Чейз, салют! – решила я всё же нарушить полёт фантазии друга.

– Эйприл? – ловко спрыгнув с возвышенности, парень устремился ко мне с объятиями. Оказываясь все ближе ко мне, почуяла аромат свежести и морского бриза, будто море где-то рядом, только руку протяни и тебя одарит прохладой и спокойствием.

Отстраняясь и невесомо убирая за ухо локоны с моего лица, Чейз поинтересовался:

– Так, а ну признавайся, опять всю ночь писала музыку, а на занятии у исторички уснула? – одновременно мягко, но настойчиво прозвучало из его уст.

– Лучше беспробудно спать, чем видеть её устрашающие бесцветные глаза, – я разлохматила волосы, выпучила глаза и уткнув руки в бока злобно посмотрела на Чейза имитируя преподавателя.

Ответом на мою шалость был мягкий, как обволакивающая и пленяющая морская волна смех Чейза.

– Она направила меня к директору, последствия не заставили себя долго ждать. Необходимость выиграть этот чёртов грант на конкурсе талантов нашего города с каждым днём имеет у меня всё больший интерес… – улыбка тронула моё лицо, но выглядела она натянутой, чтобы скрыть истинные эмоции.

Мы слишком хорошо знаем друг друга, поэтому Чейз заметил, что я стушевалась, и покачал головой сопроводив жест прищуром глаз, тем самым желая выведать корень проблемы.

– Бабуля вчера звонила не с радостными новостями. Говорит, ей не удалось скопить нужную сумму. Соответственно, за второй семестр заплатить она не сможет, а меня по такому случаю – отчислят. Но если я получу грант, если всё же смогу и выиграю в этом конкурсе, то за весь период учебы мне платить не придется вообще.

Смиренно выслушав новости, парень нахмурился и с укором во взгляде произнёс:

– Во-первых: не отчислят. Ты ведь знаешь, на крайний случай – я помогу. Во-вторых: ты уже определилась с программой которую предоставишь на выступлении?

– Во-первых: я справлюсь со всем сама, правда. Ещё не хватало тебе быть должной, а вот во-вторых … Если честно, то нет, и это меня тревожит не меньше! Имеются три законченных пьесы для фортепиано, но какую выбрать – ума не приложу. Вместе с тем, настолько часто их проигрывала, что сейчас на слух они все – слились в одну, и в голове каша.

Внутренне я чувствовала себя как на пороховой бочке, и казалось, если в данный момент произойдет еще что-то даже минимально-отрицательное в мою сторону, то я просто взорвусь. Поэтому, стоять спокойно мне не удавалось: я то перебирала мягкую ручку от сумки в руках, то с нажимом крутила на уголке воротника значок колледжа или монотонно ударяла носком кроссовок о стену.

Художник потянулся сначала руками вверх, а далее вытянулся всем телом как струна растягивая затёкшие мышцы, при этом не убирая с лица хитрую улыбку спросил:

– А хочешь, я буду твоим независимым слушателем? Музыкальным даром, я, к сожалению, не обладаю как ты, но оценить твои месячные труды уж точно смогу. Последний раз слышал твоё исполнение, когда ты ещё училась в музыкальной школе.