– В моей-то избе всего две комнатушки. Думаю, для баб ваших там только места и хватит, а вам придется проситься в барский дом к титуну. Таким гостям в нем самое место будет.

– Ну что ж, к титуну, так к титуну! А ты, Василий, не отправишь ли сейчас посыльного в деревню? Пусть прибежит вперед нас к титуну и расскажет ему о нашем визите, так сказать, подготовит к встрече. А мы, тем временем, потихоньку отправимся в путь следом за ним. А то ведь как увидят нас деревенские, тоже, поди, испугаются. Ваши -то знаешь какого стрекоча задали! Думал, что и не остановлю их вовсе. – Засмеялся Игорь.

– Испугаешься, коль неведомое перед тобой явится – ответил Василий и покачал головой, показывая в сторону.

– Мы, вон, с Митрехой тоже испугались, когда твои чудовища увидели там на поляне.

– Правда? И что же ты подумал, Василий, когда их увидел?

– Что тут подумаешь, неведомое, да и все! А раз неведомое, так и страшное, значит!

Игорь усмехнулся.

– Вот она, истина. – Неведомое – значит страшное! Точнее, пожалуй, и не скажешь!

– Чего? – Василий удивленно взглянул на незнакомца.

– Я говорю, что ты прав, Василий, неведомое всегда пугает! Так что, ты пошлешь гонца?

– Надо послать кого посмышленей! – староста наморщил лоб, поглядывая на односельчан.

– Эй, Ванюха, иди-ка сюда! – окликнул он молодого чернобородого крестьянина в синей рубахе с красным воротом и в шапке, нахлобученной на самый глаз.

Обернувшийся на его зов, лихой молодец не заставил себя ждать и, выйдя из-за стола, подошел к старосте.

– Слышь, Иван, отправляйся-ка ты в деревню к титуну, да упреди его, чтобы ждал гостей наших. Да скажи, чтобы не пугались там, как их завидят.

– Угу! – ответил Иван и польщено улыбнулся, радуясь, что староста доверил ему такое важное дело.

– Да, скажи, что будут они проситься на постой в барский дом.

– Угу! – Иван кивнул, после чего снова внимательно взглянул на Василия.

– Чего стоишь, иди, ужо! – велел ему староста!

– Шустрый молодец привычным движением руки поправил свою шапку, и, повернувшись, направился в сторону леса. Однако сделав несколько шагов, остановился.

– Дядька Василий, а мне ноне возвращаться сюда?

– Можешь не возвращаться! – крикнул Василий и снова повернулся к Игорю, чтобы продолжить разговор.

– А скажи-ка мне, Василий, как вы сюда доставляли воду, по какому пути? – спросил у него молодой человек.

– По низине телегами.

– Телегами?

– Угу! Мы с самой весны сюда наведываемся. Сначала лес валили, да времянки строили, а теперь вот косим да пни корчуем.

– А не проведешь ли ты меня к тому пути, по которому телеги ездили? Я хочу на него посмотреть.

– Василий удивленно взглянул на незнакомца.

– Провести-то проведу, да только зачем, до деревни ведь через лес рукой подать, чего ж по окружке -то маяться?!

– Видишь, Василий, мы до деревни будем добираться на своих чудовищах, которые ты видел на поляне, а им через лес никак не пройти, они такж,е как и телеги ездят только по проторенному пути, да и то не по всякому!

– А наши сказывали, будто они у вас по воздуху летают? Выходят врали?

– Нет, не врали!

– По воздуху они тоже летают, но только тогда, когда им требуется улететь на небо. – И он указал пальцем вверх.

– Ну, что ж, пошли, покажу тебе путь, проторенный нашими телегами.

Иван, возбужденный сенсационным событием, о котором ему предстояло сообщить титуну, так быстро добежал до деревни, что до крови стер пятку на левой ноге и вспотел до самой макушки.

Миновав околицу, он направился прямо к барскому дому, что стоял за небольшой деревянной церквушкой, и подбежав к порогу, окликнул титуна. На его зов отворилось оконце и оттуда показалось недовольное лицо молодой девушки.

– Чего тебе, оглашенный? Что ты кричишь, словно где пожар разгорелся? – строго спросила она Ивана и приложила палец к губам.

– Мамка у нас больная, уснула только что, неровен час разбудишь, достанется тебе тогда от тяти!

– Марийка, а где Кузьма Митрофанович?

– Зачем он тебе споднадобился?

– Наши прислали с сообщением важным.

– Ой, ли! Поди опять какой-нибудь дурак под топор подлез! – раздраженно заметила девушка.

– Не! – и глаза Ивана прямо-таки засветились загадочным огнем.

– Там люди появились с неба! И дядька Василий послал меня сказать Кузьме Митрофановичу, что они теперь сюда направляются.

– Чего? -девушка с презрением взглянула на Ивана.

– Они спустились к нам прямо с неба на таких больших штуковинах, вот те крест! – Иван перекрестился.

– Не богохульничай, шалый, грех ведь! – насторожившись, сказала Ивану девушка, после того, как он осенил себя крестным знаменем.

– Говори толком, что там у вас приключилось?!

Последняя фраза Марийки, произнесенная с явным превосходством и пренебрежением к его персоне, не понравилась Ивану, и он окинул девушку возмущенным взглядом.

– А зачем это я тебе должен докладываться? А? Меня дядька Василий послал к титуну, с ним я об том и разговаривать стану! Коль нет его в доме, так и скажи! Ежели находится он в каком другом месте, я его и там сыщу. – И Иван, надувшись, демонстративно отвел взгляд от Марийки.

Дочка титуна, не ожидавшая такой отповеди, разозлилась на подневольного крестьянина, однако пререкаться не стала, подумав о том, что и ей, в конечном итоге, может достаться от отца за самовольство.

– Ладно, ужо, дома он, на заднем дворе подельничает.

Иван рванулся с места по направлению к крыльцу.

– Еще чего! – остановила его Марийка. – Незачем тебе в дом захаживать, стой, где стоял, я его сейчас позову.

И девушка скрылась за оконцем.

Она прошла через горницу, отворила дверь в сени и окликнула отца. Ответа не последовало, и Марийка отправилась на задний двор.

Ее отец, коренастый плечистый мужчина с черной густой бородой, которой уже слегка коснулись едва заметные прожилки серебристой седины, сидел на огромном еловом пне у невысокого амбара и заправски орудовал ножом, старательно обрабатывая какую-то деревяшку. Его густые, нависшие над глазами брови, высокий бугристый лоб и жесткий, серьезный взгляд темно-карих глаз, выдавали волевую натуру и упорядоченную строгость характера, человека, прошедшего суровую жизненную школу.

Кузьма являлся доверенным лицом Никиты Куренцова, и не только здесь, в его имении, но и в целом по жизни. Однажды, еще в юном возрасте он спас жизнь своему хозяину – несмышленому боярскому отпрыску. Это случилось во время очередного военного похода на турок, когда шустрый слуга заслонил от неприятельской пули своего молодого хозяина, отчего и получил серьезное ранение в плечо, которое с тех пор надоедливо ныло в любую ненастную погоду, а то и просто – от нечего делать – как поговаривал Кузьма.

С того-то времени Кузьма и заслужил благосклонное отношение боярина, который доверялся ему во всем, а зачастую и спрашивал совета. Полгода назад Никита Куренцов за примерную службу получил от царя в дар это село, а его верный слуга как раз занемог в то время. Вот щедрый хозяин и определил его с семейством на хозяйствование в свое новое имение. Однако долго обходиться без верного помощника Никита не мог, оттого и вызывал его часто в Китай – город, где пребывал на постоянном месте жительства, а то, бывало, и сам наведывался в новое имение, предварительно упредив об этом Кузьму через посыльного.

Вот и сегодня Кузьма как раз получил такую весточку от своего боярина, который по делам государевым в ближайшее время должен был отправиться в Тверь, и мог заглянуть по пути в имение, если обстоятельства позволят.

На сей раз Кузьма был не рад посещению, которым собирался осчастливить его хозяин по причине того, что жена его, Онисья серьезно заболела и не смогла бы теперь встретить боярина как полагается. Однако делать нечего, и он заставил своих двух дочерей, старшей из которых и была шестнадцатилетняя Марийка, заняться подготовкой дома к встрече дорогого гостя. А сам в первую очередь принялся стругать дверные ручки к горничным дверям, которые уже давно требовали замены.