Он знал, что ему никто не ответит, но все равно кричал – а потом побрел по рассыпающимся под ногами головешкам, глядя под ноги так, будто искал ответа в спекшейся золе.

Кто?

Пепелище молчало.

Было ли кому похоронить погибших? Или то, что осталось от семьи Асгрима, все еще лежало под грудами обуглившихся обломков?

Харальд резко выдохнул, разжал пальцы, мертвой хваткой стиснувшие рукоять секиры, и хотел вслед за Асгримом шагнуть в круг черных камней – как вдруг один из викингов метнулся в сторону и выдернул из-за большого валуна грязного мальчишку лет десяти в расползающейся по швам кожаной рубахе.

При виде него Асгрим ринулся обратно, вырвал мальчишку из рук викинга и, вздернув высоко в воздух, взревел:

– Говори!

– Господин… – пискнул мальчишка, вцепившись исцарапанными грязными руками в кольчужные рукава Асгрима.

– Что здесь случилось?! Говори!!!

Асгрим тряхнул мальчугана так, что у того застучали зубы и глаза полезли на лоб.

И тут Харальд узнал мальца – это был Мари, сын здешнего плотника. Его имя запомнилось Харальду потому, что Рагнар не раз грозился прикончить шумное маленькое отродье и его брата Берси, самых отчаянных сорванцов в Хосебю. Грозиться грозился, но из каждого похода привозил братьям подарки, потому что любил бесшабашных и драчливых мальчишек больше, чем послушных тихонь.

– Господин…

Из-за другого камня появился Берси, держа в обеих руках длинный меч.

Асгрим выпустил Мари, викинги расступились, давая Берси пройти. С трудом удерживая меч на весу, мальчишка приблизился к Асгриму, положил оружие на черную землю и опустился на колени перед господином. Мари вытер нос грязным рукавом и тоже встал на колени рядом с братом.

– Рассказывайте! – прохрипел Асгрим.

И братья начали сбивчиво рассказывать, что случилось здесь четыре дня тому назад.

Они удрали из дому перед рассветом, чтобы набрать яиц буревестников и вернуться, пока в доме никто не хватился. С вон той скалы они увидели, что в гавань входят три драккара, и сперва подумали, что это возвращается господин Асгрим. На носах драккаров не было голов чудовищ, а раз головы были сняты, значит, люди на судах не хотели распугать добрых духов этой земли и пришли с миром, верно? Мари и Берси стали слезать со скалы, чтобы побежать в дом и рассказать о возвращении господина, но сошедшие с драккаров люди начали зажигать факелы.

– Они окружили дом и стали кидать горящие факелы на крышу, – монотонно рассказывал Мерси, глядя в серое небо, мимо плеча Асгрима. – Подожгли дом, подожгли все сараи и конюшню. Мы с Берси испугались и затаились за камнями там, наверху.

– Мы видели, как убивали копьями тех, кто пытался выбежать из дома, – шмыгнув носом, проговорил Берси. – Нашего отца убили у порога, и Асбьёрна, и Колченогого…

– Кто. Был. Главарем тех людей?! – прорычал Асгрим. – Вы его видели?!

– Мы видели, господин, – кивнул Мари. – Он был высокий, выше тебя, очень большой, со страшным лицом.

Сын кузнеца посмотрел на Асгрима и быстро опустил голову – лицо молодого господина было сейчас страшней лица того чужого ярла.

– Лицо у него было все в шрамах, господин… Шрам через щеку, шрам через губы. И у него не хватало половины носа.

Асгрим со стоном отвернулся от мальчишек и обхватил голову руками.

Мари переглянулся с братом, помедлил – и стал рассказывать, как из горящего дома выбежал младший брат Асгрима, Гринольв. У Гринольва был меч, и он бросился на безносого, держа меч обеими руками – вот так. Но один из воинов метнул дрот ему в спину, а безносый насадил его на копье и швырнул в дверь, в огонь. В доме все кричали, и животные, и люди. Из конюшни вырвался большой гнедой, несколько викингов поймали его и увели вниз, на один из кораблей. Еще двое людей выбежали из дома, на них горела одежда, их убили. А потом рухнула крыша, и внутри все стихло.

Чужаки оставались тут до утра, жарили рыбу на огне, пили эль, веселились. Утром долго копались на пепелище, ища, что можно забрать, и даже что-то нашли. Один из них подобрал меч Гринольва, но повертел и выбросил. Наверное, меч ему не понравился, он был старый и ржавый. Наконец все викинги спустились на суда, и драккары ушли. А когда они скрылись, братья побежали искать господина Вагни.

Асгрим, протянувший было руку к мечу, замер, уставившись на мальчишек:

– Вагни жив?! Его не было в доме?!

– Жив, господин, – подтвердил Мари. – Он уехал накануне в Сокланд и вот-вот должен был вернуться…

– Так где же он?

Мальчишки переглянулись, и Харальд почуял новую беду. Хотя, казалось бы, какую еще поживу беда могла найти на обугленных руинах?

– Господин Вагни вернулся… – запинаясь, проговорил Берси.

– И похоронил мертвых, – глядя в сторону, добавил Мари.

– А потом уехал к себе, в Сокланд, – пробормотал Берси.

Посмотрел на Асгрима, набрал воздуху в грудь и выпалил единым духом:

– Он сказал, что безносый ярл – человек конунга Гундереда и раз безносый сжег наш дом, значит, между ним и тобой была большая вражда. Он сказал, что ты наверняка мертв, господин Асгрим, иначе безносый не пришел бы, чтобы расправиться с твоей семьей. Господин Вагни сказал, что теперь мы принадлежим ему и что он продаст нас на рынке в Хетеби. Он хотел побыстрей распродать все, что у него было, и уехать, пока безносый не убил и его тоже, как твоего родственника…

– Ты лжешь! – бешено перебил Асгрим.

Берси, не вставая с колен, стал быстро отползать назад. В руке у Асгрима был меч, и Харальду показалось, что сейчас он зарубит мальчишку, но тут за брата вступился Мари.

– Берси говорит правду, господин! – вскинув голову, звонко заявил он. – Мы думали, господин Вагни соберет людей и отправится в Гардарику, чтобы отомстить безносому, но господин Вагни сказал – только такие сумасшедшие, как ты, могут заступать дорогу могущественному ярлу, человеку Гундереда. Он сказал – Трюд все равно не вернешь. Он сказал, что сможет найти себе другую жену, но жизнь у него одна.

Многие викинги презрительно забормотали, а некоторые сложили пальцы в знаке, отвращающем беду. Когда боги лишают кого-то удачи, они не шутят. Потерять всю семью и узнать, что твой лучший друг – трус – не слишком ли это много для одного человека? Вдруг невезение Асгрима перекинется на других?

– По дороге в Сокланд мы убежали от господина Вагни, – снова понурив голову и ссутулившись, сипло проговорил Мари. – Вернулись сюда, на берег. Подобрали меч. У причала нашли старые рыболовные крючки, ловили рыбу, ели птичьи яйца. Мы знали, что ты вернешься, господин. Ты поплывешь в Гардарику? Найдешь безносого? Отомстишь за нашего отца и за остальных?

Асгрим молча глядел на меч своего младшего брата. Слезы текли по его лицу, он резко провел по глазам кулаком. Потом запрокинул голову и посмотрел в небо над заливом Хосебю – серое, цвета пепла.

– Значит, Лейв отправился в Гардарику? – тихо спросил он.

– Если Лейва нет в Кенугарде, отправишься со мной дальше, в Миклагард? – спросил Харальд.

Асгрим долго молчал, глядя на прибрежные заросли, в которых возились и щебетали птицы.

– Я отправлюсь на поиски Лейва, – наконец ответил он. – Я его найду.

– Но ты не знаешь, где искать. Мальчишки могли и ошибиться. Мало ли, почему те скоты кричали про Гардарику? А купцы в Хетеби, которым ты отвалил столько серебра за пару-другую фраз, знали только, что Лейв отправился куда-то на восток. Безносый может быть где угодно, хоть в том же Миклагарде. А искать кого-то в здешней стране…

Но Харальд не стал в очередной раз рассказывать сыну Рагнара, как велика Гардарика – страна городов, страна бескрайних лесов, граничащих с дикими степями, страна огромных зумпров, бешеных могучих туров и таких же могучих людей. Это в Данмарке можно за год-другой отыскать человека, тем более если тот владеет тремя кораблями, а в Гардарике на такие поиски может уйти пол-жизни. Харальд уже много раз заводил подобные разговоры, и от них всякий раз не было толку. Поэтому теперь ярл буркнул совсем другое: