– А ты чего стоишь? – улыбнулся он мне, все еще мявшейся на пороге. – Проходи, Ева.

И тут в его голосе промелькнуло то, что я бы никогда не ожидала услышать от парня, вроде него. Сочувствие и доброта, но лишь немного, не больше, чем он мог себе позволить.

– Адам, на самом деле, быть здесь – последнее, чего бы мне хотелось.

Как-то неожиданно и очень ловко парень перетащил меня за порог и прижал к стене.

– А чего бы тебе хотелось? – он наклонился к моему лицу, и я почувствовала его горячее дыхание.

Даже особо не задумываясь о том, что я делаю, я, что было силы и возможности, оттолкнула его, и он зацепился лопаткой за шкаф.

Казалось, он опешил, но при этом как будто бы остался доволен.

– Больно, – Адам потирал спину. – Хорошая реакция, – улыбнулся он.

– Никогда больше не смей так делать! – у меня прорезался голос, но я чувствовала, что вот-вот расплачусь.

Ноги стали ватными.

– Да это шутка. Проходи, чувствуй себя как дома.

– После такого это будет невероятно сложно, – тут я заметила, что всё ещё стою в одном окаменевшем от страха положении, и попыталась сбросить напряжение с себя.

Не получилось.

– Да брось, девчонкам такое нравится. Не притворяйся серой мышкой, Ева, ты совсем не такая. Я знаю, что заставил твое сердце биться чаще.

Он действительно заставил, но сердце учащенно билось от страха.

– Давай сюда свою куртку, упаришься.

Я отдала вещи и сняла обувь, нарочно показывая, как мне не хочется этого делать.

– Где Аглая? – спросила я, глядя на Адама из-под лба и мысленно проклиная девушку.

Во рту и горле пересохло, отчего сглатывать то малое количество слюны было больно.

– На кухне, с остальными. Развлекается, – мрачно добавил парень. – Позвать?

– Не нужно.

Аглая сама пришла ко мне буквально через минуту.

– Ну, что? Как он? – в ее глазах было что-то острое, заговорщицкое.

– Этот мудак? Отвратительный! – слова проскакивали отдельными звуками, очень хотелось пить.

А еще больше хотелось вернуться домой и уже никогда больше сюда не возвращаться.

– Я так понимаю, тебе не понравилось, – озадаченно констатировала девушка, но улыбка все равно не покидала ее лица.

– А с каких пор насилие должно нравится? Куда ты вообще меня привела? Что здесь происходит?

– Вы не поцеловались?

– Ты знала об этом?! – срывающимся на петухи голосом закричала я.

– Тише-тише, пойдем, посвятим тебя. Это стандартное приветствие. Мы – молодежь этого города и сами задаем правила. Хозяин дома целуется с гостями, – не девушка, а бес ходячий.

Мне нельзя найти слов, чтобы описать, как мне все это не нравилось и как мне хотелось поскорее вернуться домой. Будь я немного смелее, возможно, мое «нет» имело бы значение. Но сейчас всем все равно, потому что за моими словами не стоит ничего, кроме страха и неуверенности в себе.

И еще не нашлось человека, которому бы хватило сил и совести не пользоваться моей слабостью.

Как же я удивилась, когда в гостиной не увидела никого, кроме Вероники и Адама.

Но ведь утром говорили что-то о посвящении и знакомстве со всеми… и где же тогда все?..

Стало не по себе.

Аглая тут же ответила на мой немой вопрос:

– Мы будем только вчетвером, просто подумали, что если мы скажем тебе о «посвящении» в весь класс, то ты с большей вероятностью согласишься. Остальные здесь не нужны. Они пропали из жизни минимум на час, я дала им грибного порошка, это местная «пушка»! – от блеска в глазах Аглаи у меня закружилась голова. – У нас, понимаешь ли, своя собственная каста уже из четырех человек в этом городе. Имеешь полное право считать себя особенной.

Ага, по-особенному загнанной в угол с собственного же позволения.

– Пожалуйста, – прошептала я.

В эту же секунду ко мне подошла Вероника и обняла меня. От нее чувствовалось что-то невообразимо легкое и светлое, и я обняла в ответ ее хрупкие, как птичьи косточки, плечи.

– Все будет хорошо, – прошептала девушка. – Не волнуйся.

Я ничего не понимала. Все казалось настолько несвязным, что мне уже бы скорее поверилось, что все это сон, а не реальность.

– Может кто–нибудь сказать, зачем я здесь? – я спросила так тихо, скорее сама себя, что даже не было слышно.

Горло судорожно сжалось, но я все еще находила откуда–то силы, чтобы не заплакать.

Удивительно.

Вероника мягко положила свою маленькую ручку мне на талию и подтолкнула к большому креслу.

Как по указанию, все остальные тоже сели. Адам сел в кресло напротив, а девушки устроились на диване.

Мне казалось, что я уже ничего не слышу и не чувствую, кроме биения собственного сердца. Оно так трепыхалось в груди, что меня затошнило.

– Да что ты как маленькая, честное слово. Как на казнь пришла, – усмехнулся Адам и достал из-под журнального столика бутылку коньяка. – Никто здесь не причинит тебе вреда.

Когда оттуда же парень достал и четыре широких стакана, я тут же возразила, что мне не нужно.

– Как раз и нужно. Эй, мы здесь, чтобы расслабиться. Мамы боишься? – то, что он мне говорил, и то, что было у него на лице, никак не вязалось вместе.

Я посмотрела юноше в глаза и вдруг поняла, что они у него добрые.

Как они могут быть такими добрыми?

То, что он из себя строит всего лишь притворство. По крайней мере, я надеялась, что это не самовнушение, что это мне не причудилось. Иначе с паникой мне не справиться.

– Адам, не дави на нее, ладно? – в милой, даже отчасти детской манере, попросила Вероника и нежно улыбнулась.

Интересно, а есть ли у него какие-нибудь чувства к ней? Если нет, то это грустно.

Мне почему–то от этого грустно…

– Я бы лучше покурила, – я нахмурилась и бросила мрачный взгляд на стакан с темной жидкостью.

Адам оживился, и через несколько секунд у моего лица уже была сигарета, которую он старательно прикуривал от своей.

Я смотрела в его темные глаза, в зрачках которых отражались красные искорки. Выражение лица, я бы сказала, было нахальным, а вот взгляд, опять же, полон печали.

Либо так, либо я вообще не умею читать людей.

– Спасибо, – кивнула я, когда он отпрянул от меня и поднялся на ноги, чтобы вернуться в свое кресло.

– Не думала, что ты куришь, – Аглая самодовольно улыбалась. – Выглядишь, как пай–девочка. Я думала, что мы с Адамом во все тяжкие, а ты с Никой так, нюхать будешь.

Девушка рассмеялась.

– Никотин и спирт пагубно влияют на кожу. Я не хочу стареть. По крайней мере, слишком рано, – говоря почти по слогам, как будто объясняя что-то ребенку, видимо уже не в первый раз объяснила блондинка.

И, говоря это, она выпила половину содержимого своего стакана.

Как будто алкоголь сделает ее моложе, а пассивное курение прибавит здоровья.

– Да брось, – рассмеялась Аглая, глядя на подругу, – ни старости, ни смерти не существует. По крайней мере я – точно не умру!

Девушка рассмеялась, но как-то настолько искусственно, что я поежилась.

Я сделала первую затяжку, подержала дым в себе и колечками выпустила наружу, совсем не думая о том, что все на меня смотрят.

– Лично я вообще не собираюсь доживать до старости, – сказала я, глядя на дым и снова затянулась.

На некоторое время повисло молчание и трое друзей обменялись долгими взглядами.

– Ладно, на самом деле ты здесь не просто так, – Аглая вдруг перестала улыбаться, а мне стало не по себе.

Я затянулась еще раз, и как раз в это время Адам подал мне пепельницу.

Все происходящее с каждой минутой все больше походило на сон.

Вместе с пепельницей Адам оставил мне и пачку сигарет. Приятный подарок, тут не поспоришь. Я положила сигареты в задний карман джинс.

– Ну так зачем я здесь? – сигареты заметно расслабляли и во мне начинала проявляться более смелая и уверенная часть меня.

Часть меня из далекого прошлого.

– Ты когда–нибудь слышала что-то о Кассии? – парень смотрел на меня из-под опущенных ресниц и курил, не отходя от моего кресла.