Она схватилась за голову. Пожалуй, не стоит приписывать октопусам способность к многоходовкам, слишком это сложно для моллюсков. Или нет?..

Солдаты распределились вокруг плиты, выставив из воды копья и по одному глазу. Те торчали над поверхностью, будто пузырьки – настороженные, опасные пузырьки.

На плиту выкарабкался коричневый «начальник». В неродной среде он сплющился, расплылся и казался шоколадным мороженым, которое в жаркий день уронили на асфальт: голова блестящей горкой и ручейки-щупальца. Две его руки обнимали по кожаной сумке размером с дамскую, из углов каждой торчали мягкие загнутые рога.

Рина пригляделась к двум гребням, венчающим сумку: «русалочий кошелёк»! Такие яйцевые капсулы откладывает большой калифорнийский скат. Люди часто находили их в приливной волне и считали, что это морской чёрт расплатился с русалкой за услуги. Золото хвостатая взяла, а кошелёк выкинула.

Конечно же, просто легенда. Внутри подобной капсулы драгоценностей никогда и не ночевало – если только не считать драгоценностью крошечного скатика.

Октопус подтолкнул вперёд одну из сумок. Рина наклонилась, взяла… и тут что-то тяпнуло её за палец! Под невольно вырвавшееся: «Дьявол!» сумка шлёпнулась о плиту. Из «кошелька» выбрался краб размером с бургер и боком пополз прочь.

Его надо ловить? Или, наоборот, не надо? Можно ли доверять «туристам»? Пока она размышляла, краб сбежал; в воде его теперь точно не поймаешь.

Начальник громко щёлкнул, солдаты дружно отозвались. Он уже протягивал второй яйцеклад.

Что там ещё за сюрпризы?

Рина с опаской взяла тяжёленький подарок, оттянула его кожаный карман…

Внутри оказался жемчуг. Правильные шарики с ноготь, отливающие перламутром в неярком свете губок.

Хонер сунулся посмотреть – и глаза его округлились. Сейчас скажет про то, сколько можно выручить за подобную красоту, а ведь октопусы понимают его слова…

Рина с размаху отшвырнула «кошелёк», угодив по голове одному из солдат. Вода забурлила, поднялся переполох. На плиту со всех сторон надвинулись копья, одно едва не проткнуло Рине подошву бота.

Они с Хонером отскочили, прижались к мягкой стене медузы. Похоже, подарки всё же надо было принять…

Шоколадный махал щупальцами над головой и быстро стрекотал.

– Успокаивает своих, – шепнул Хонер. – Говорит, животные не нападали, а сами испугались краба.

Солдаты убрали копья, принялись выбрасывать в воздух струйки воды: выставляли сифоны над поверхностью и стреляли фонтанчиками до самого потолка.

– Смеются, – пояснил гидролог.

Как Хонер понимает эмоции осьминогов?..

Начальник щёлкал пуще прежнего, наводя порядок. Когда солдаты затихли, он протянул Рине щупальце: в бескостных пальцах извивалась ещё одна пиявка.

Позволить ей забраться в укромное место и укусить? Рина поёжилась. Неизвестно, что это за дрянь, какую заразу может занести… Но всё-таки надо налаживать контакт.

Поборов дрожь, она взяла скользкое существо и посадила себе в левое ухо. Холодная мерзкая тварь закопошилась, протискиваясь в слуховой проход. Рина стиснула зубы, борясь с искушением выдрать её и раздавить.

Укус…

Левая половина головы онемела, челюсть не чувствовалась, как от укола дантиста. Кто-то разглагольствовал рядом, голос был приятный, мужской:

– …И ещё ниетта создаёт информационное поле, посылает сигналы прямо в мозг носителю, причём носитель сам расшифровывает информацию в понятные для него звуковые образы. Кхм-кхм, я зря это вам, конечно, рассказываю. Итак, приступим. Еда? Водоросли? Вы хотите вкусные водоросли?

Рина оглядывалась, пытаясь понять, кто говорит. Слова будто не звучали, а сами рождались под черепной коробкой. Вглянула на шоколадного октопуса: тот смотрел искоса, повернув к ней правый глаз, и щёлкал.

Щелчки были понятны! Причём один врывался в сознание длинной фразой, а целая тирада могла перевестись как «Эх!». Начальник продолжал:

– Водоросли. Вкусные водоросли. Подними ласты вверх и получишь еду.

Рина рассмеялась и сказала по-английски:

– У нас руки, как и у вас. Только две, а не восемь.

Октопус щёлкнул удивлённо:

– Вы умеете считать до восьми?

Его интонации казались теперь понятными; даже мимика, игра цветов обрели оттенки смысла.

Рина подтвердила:

– И не только до восьми. Эта пиявка-переводчик, откуда вы такую взяли?

– Выращиваем, дар Древних, – с опаской ответил октопус. – Ниетта у вас уже внутри, а червя, который её переносит, я могу убрать. Позвольте ваш слуховой орган?

Рина наклонилась, и холодные мелкие пальчики ловко выдернули из уха противное существо.

– Спасибо, – поблагодарила она, выпрямляясь. – Я – Екатерина Куравина, можно Рина. Это Хонер Таффанель. Верните наши вещи и выведите из пещер, чем быстрее, тем лучше. Каждый час на счету.

– Погодите-погодите! – Октопус вскинул сразу четыре руки, он то пунцовел, то зеленел. – Кто вы? Вы обладаете развитой речью, умеете считать, знаете о единицах времени, имена у вас сложные. Я вживлял ниетту муренам, другим существам. Дельфины называют некоторые предметы, выполняют команды. Дикие осьминоги понимают разницу между большими и малыми числами, осваивают простейшие предложения. Но у вас я вижу совершенно особенный интеллект. Вы – животные? Или демоны?

Кажется, туристы обмолвились, что враньё с таким переводчиком очень легко раскусить? Рина ответила как можно деликатнее:

– Мы – люди. Мы произошли от животных, но обитаем в поселениях на суше.

– Поселения?! Дома выращиваете?

– Строим. Из камней.

– Изумительно! Я всегда говорил: суша полна необъяснимых явлений и поразительных существ!

Октопус покраснел, подался ближе, рассматривая пленников, словно в первый раз. От возбуждения он, видно, задохнулся, нырнул – и снова вылез на плиту, потупился, словно в поклоне:

– Извините, не представился: Фьют Найирел ор Мэюна Равелли, Луч Познания города Шелест.

Рина уточнила:

– А другие города есть?

– Другие? Какие – другие? По преданиям, раньше у озарённых была Империя, которую за год не оплывёшь на самом быстром кальмаре. Ещё полвека назад в трёх ночных переходах от нас располагалась Метрополия, но её постигла ужасная кара за блуд и неуважение к Течениям. Теперь там Серая Пустошь, опасно даже для кальмаров. У вас много поселений?

Неужели на дне океана развилась цивилизация, независимая от человеческой? Почему же она теперь в упадке, всего один город остался? Второй стоял неподалёку, исчез не так давно…

Рину вдруг поразила догадка: мёртвый каньон в заливе Принс-Уильям! Именно крушение танкера погубило Метрополию октопусов. Что они сделают, если узнают: виновниками смерти их родственников были люди? Чем не демоны, уничтожающие всё живое?

Надо бы поменьше распространяться о человеческих технологиях.

Рина обернулась к Хонеру, приложила палец к губам: только бы он чего-нибудь не ляпнул.

Фьют же сыпал вопросами:

– Кого вы модифицируете? Сухопутных животных? А как же камбалы для связи? У вас есть сухопутные камбалы?

Рина ответила, пытаясь не наговорить лишнего:

– Мы общаемся друг с другом на расстоянии при помощи изделий из камней и железа. Одно такое вы у нас отобрали, можно его вернуть?

Фьют сузил телескопический глаз, словно прищурился:

– Пожалуй, пока – нет. Нужно ещё кое-что проверить. Хотите увидеть великолепие Шелеста?

Судя по перекошенной физиономии Хонера, он явно собрался сказать: «Мы хотим пить, есть и домой! Морепродукт протухший!» Но Рина вовремя зажала гидрологу рот и ответила:

– Мечтаем об этом.

Она в самом деле мечтала: подумать только, подводная цивилизация! Основанная на биотехнологиях, древняя и никем до сего дня не открытая. Не о городе ли октопусов писал Платон, когда рассказывал об Атлантиде? Не отсюда ли идут легенды моряков про русалок, подводного царя, спрута, что утаскивает корабли?

Сколько здесь обитает неописанных животных и растений? Используют ли октопусы генную инженерию? Или изменяют дикие организмы селекцией?