***

Вдоль башен-скал вились мощные стволы ламинарии. Над верхними этажами стволы начинали ветвиться, выпускали широкие листья, длинные, словно полотнища, – они и закрывали город от посторонних глаз. В переплетение зелёных занавесей не смели соваться акулы и крупные рыбы, зато там сновали стайки мальков, сайки, красные окуни. Октопусы-пастухи перегоняли с одного края леса на другой косяки жирных сельдей, отпугивая скатами хищников.

В самой высокой башне располагалась резиденция Луча Защиты. Она торчала над лесом, словно маяк, только маяк тёмный – любое свечение здесь привлекало акул. У единственного широкого окна сидела пара охранников с копьями наизготовку.

Рина всматривалась мимо них, в тёмное колыхание безбрежных зарослей. Что мешает сбежать? Шепнула Хонеру:

– Нас вывели из города.

Гидролог запустил руку в кудряшки, подёргал и фыркнул:

– Толку-то? Смеси у нас минут на десять, а ты глянь на комп – четырнадцать часов подниматься.

Да, воздуха мало даже для одного: слишком долго они просидели на дне. Надежда только на рацию: сообщить координаты, чтобы спасатели спустились и забрали. Если, конечно, найдутся такие спасатели. И если октопусы раньше не прибьют нежеланных гостей.

Фьют никак не мог наговориться с Миэлтой, которая пристала по дороге и вовсю кокетничала с ним на планарии. Осьминожиха всё время прихорашивалась, чистила присоски, при этом становилась похожей на фонтан: каждое щупальце закручивалось и тёрлось о соседние, кругляши выскакивали вверх и уходили под мантию, так что казалось, это кипит апельсиновый компот.

Она сыпала комплиментами: какой Луч Познания храбрый, раз решился отпустить вооружённых учеников и сидит один так близко от чудовищ. Какую необычную клетку он изобрёл. Заметила, что сегодня он выглядит бледным и нельзя же всё время мотаться между лабораторией и библиотекой, надо и спать когда-то.

Миэлта то приобретала неприступно-льдистую окраску, то делалась жеманно-лиловой. При этом поглаживала собеседника по кистям щупалец, часто соприкасалась с ним присосками.

Фьюту, видимо, было приятно такое внимание, он сидел весь розовый. Когда вошли в башню и забрались на плиту-лифт, он поддерживал Миэлту «под локоток». О «чудовищах» Луч Познания, кажется, совсем забыл. Медуза стояла на другом краю плиты, и Рина не могла докричаться, чтобы поднимались помедленнее: башня вздымалась на десятки метров, был риск подхватить декомпрессионную болезнь.

Пришлось подныривать под медузу, расшевеливать сладкую парочку. Фьют быстро понял, в чём проблема, и остановил подъём. А Миэлта долго ещё делала вид, что крайне испугана «внезапной атакой животного», и сейчас перед высоким кабинетом Луч Познания успокаивал даму.

Неожиданно сбоку, словно из ничего, возник большой еловый октопус. Охранники тут же вскочили, вытянули вдоль тел оружие. Начальник ехидно прощёлкал:

– Ваше Высоколобие, что вы тянете свои коротенькие ручки к прекрасной актинии? Она же их откусит по умбреллу.

Рина удивлённым взглядом окинула самцов-осьминогов: у обоих конечности были абсолютно равной длины. Еловый галантно приподнял щупальце дамы, коснулся её запястья лбом, после по-хозяйски отодвинул Миэлту себе за спину. Приподнялся над Фьютом.

– Вы, дорогой друг, закончили свои изыскания? Как я понимаю, в Палатах Науки не нашлось крепких мужчин, чтобы прикончить уналашей, и вы притащили демонов нам? Что ж, рад помочь.

По незаметному знаку Рину с Хонером окружили десятка два солдат. Откуда они появились?! Секунду назад зал был просторен и пуст, если не считать просителей.

Фьют широко замахал щупальцами, словно подавая знак «отмена»:

– Нет, погодите, это не демоны, я выяснил…

Льюит ещё больше приосанился:

– Кто тогда? Ламантины не охотятся. И не едят рыбу.

Конечно же, ему сообщили о выходке Хонера.

– Я скажу вам, кто. – Фьют толкнулся от пола, оказавшись лоб ко лбу с еловым. – Каланы. Точнее, произошедшие от этих выдр социальные животные, которые научились манипулировать предметами, строить поселения, подобные нашему городу…

– Бред! – фыркнул Льюит, взметнув струёй из сифона осадок с пола. – Города, подобного Шелесту, нет и быть не может. Тем более у каких-то выдр. Зачем пришёл?

– Ваши ученики забрали у каланов их вещи, которые необходимы для выживания в непривычных условиях. Вы не могли бы…

– Это мои трофеи, – отрезал Льюит. – Ещё что надо?

– Но хоть несколько отдадите? – Фьют глянул на Рину – та отчаянно чертила пальцами в воздухе рацию. – Нам бы небольшую коробочку с длинным тонким хвостом.

– Которая каждый час начинает петь?

– Да…

– Нет. – Льюит дал пренебрежительный залп через сифон. – Думаешь, коробочка удлиняет руки? Не, не надейся.

Рина с Хонером мелкими шажками подтаскивали медузу к спорящим. Солдаты мешали, наставляли копья. Вот разорвут тонкий купол, и ничего уже не спасёт. Однако на полтора метра придвинуться удалось. Рина крикнула изо всех сил:

– Пожалуйста! Мы не заберём, только послушаем, как она поёт!

Трое больших октопусов уставились на людей с таким недоумением, будто заговорили камни. Вмешалась Миэлта:

– Льюит, душа моя, мне тоже интересно, как поёт коробочка.

Тот приобнял осьминожиху, булькнул:

– Ладно, раз уж тебе хочется.

И повернулся к дверям. Они беззвучно отошли в сторону, открылась комната, все стены которой были облеплены цветными ракушками. Посредине возвышался гладко обтёсанный камень, словно наковальня. Трон? Сидевшие вокруг него солдаты подскочили и вытянулись.

Рина жадно обозревала гору в ближайшем углу: спарка баллонов, вентили сорваны, манометры валяются отдельно. Регуляторы с кольцами карабинов, два водолазных ножа. На комке трубок лежала рация.

У входа росла раковина гребешка размером с тарелку. Льюит провёл щупальцем между её раскрытых створок, изрёк:

– Девять тридцать две. Вот-вот начнёт.

Донёсся приглушённый водой сигнал.

Действовать надо было быстро. Рина выскользнула из-под медузы, схватила провод от рации, воткнула в разъём своего шлема: микрофон встроенный, лишь бы работал! И услышала размытый помехами скрипучий голос механика:

– Приём. Рина! Хонер! Приём. Отзовитесь!

– Кузьмич, мы… Мы живы, – сбиваясь от волнения, сообщила она. – Пиши координаты…

Но тут провод потянули прочь. Рина ухватилась за него, не давая вырвать из разъёма. Однако щупальца Льюита уже отцепили его от рации, и голос Кузьмича на громкой связи стал едва слышен через толщу воды:

– Рина! Где вы, Рина?!

Её облепили щупальца, выволокли из кабинета. Что-то толкалось в бока, кололось повсюду, со всех сторон неслись щелчки.

Рина не сразу поняла, что сидит на полу, а от строя солдат её отгораживает Фьют, распластавшись морской звездой. «Нос к носу» с ним висел Льюит, так же зонтиком растянув перепонки, весь багрово-красный, и орал:

– Идиот, мурена тебя возьми! Пустой полип! Они вызовут армию уналашей, и те сожрут весь город. Сюда давай эту мразь!

– Не смей их трогать, – тихо, но веско отвечал Фьют. – Сам ты полип. Думаешь, я не вижу, что у вас происходит с Миэлтой? Вы решили оставить Шелест сразу без двух Лучей. В то самое время, когда ушёл Старейший.

Кажется, довод подействовал: Льюит свернул свой «зонтик», стал на пол. Поголубел и досадливо махнул солдатам; те отступили. Кашлянул:

– Да ты же сам за ней угрём увивался, не так? Но тебе не булькнет, коротковат вышел.

Его оттеснила в сторону Миэлта, начала заискивать:

– Фьют. Раз уж ты сам обо всём догадался, мы хотели… Тебя попросить…

– Нет! – Луч Познания обернул все руки вокруг себя юбкой и стал похож на небольшую летающую тарелку. Произнёс раздельно и твёрдо: – Я, Фьют Найирел ор Мэюна Равелли, отказываюсь быть учителем потомства Миэлты Вайаны ор Зоира Туоник и Льюита Найирела ор Теора Дианобис.

Никто не щёлкал больше. В полной тишине Фьют указал Рине лезть обратно под купол и спокойно вывел «подопечных» из башни – ни один солдат этому не препятствовал. Забрались на планарию, погрузили замёрзшие ноги в горячую мягкую губку.