— Я знал об этом, — сказал Халран. — Но я ошибочно полагал, что такое количество не опасно. Или, возможно, я так хотел пить, что не мог думать. Я плохо переношу лишения. Одного они уже поймали.

Он показал на запад; на берегу виднелись кости дромсора, разбросанные среди стеблей лозы.

Поняв, что с Халраном всё хорошо, несмотря на незначительные ранения, Марко направился к тому месту, где пил Халран. Он обрубал все лозы, которые видел, топором, и засыпал песком, чтобы они остались внизу. Потом он попил, морщась от вкуса воды. Питьевая морская вода на Кфорри могла и не убить человека, но её большое количество расстраивало пищеварение.

После этого Марко провёл верблюдов по тропе, которую прорубил, и животные смогли напиться. Халран преследовал лошадь, которая убежала, когда он отпустил поводья. Тем не менее, животное было так измучено, что не смогло далеко уйти.

Когда они ели, Халран сказал:

— Ты странный парень, Марко. Ты дважды спас мне жизнь в этом путешествии, отказался от убийства человека, который сбежал с твоей женой, и самой жены; теперь ты подумаешь, убивать ли этих.

Он указал на лохматых арахнид.

— Не вижу в этом ничего странного, — сказал Марко. — Ты мой друг, а Монгамри обидел меня, вероломно и злорадно. Поэтому правильно, что я должен убить его. Но я отказался от этого плана из уважения к тебе.

— Да, да. Я забыл.

Они ехали севернее восточного берега Медранианского моря, иногда замечая на горизонте белый треугольник паруса или чёрный столб пароходного дыма. Одним из желаний Марко было путешествие на пароходе, несмотря на то, что бронзовые котлы иногда взрывались с ужасными результатами. Но потом Халран объяснил, что пароходы изобрели полвека назад, и они ещё не идеальны. В свободное время Марко любовался парой таких кораблей, пришвартованных к пирсам Чефа. Он бы хотел подняться на борт, чтобы осмотреть их, но робость не позволила ему спросить разрешения.

Марко засыпал Халрана вопросами, отчасти потому, что это была хорошая возможность узнать что-то новое, отчасти — чтобы попрактиковаться в англонианском. Единственной проблемой оставалось то, что открыв рот, Халран говорил не переставая, поэтому у Марко было мало шансов поговорить на каком бы то ни было языке.

На следующий день они достигли берега моря, отыскав главный караванный путь. У них заканчивалась еда. Но это не представляло трудностей, поскольку луковичные грибы здесь были съедобными. Их хватило бы, чтобы продержаться какое-то время. Но продолжительный отказ от всякой иной пищи мог вызвать гниение зубов и другие болезни.

Также они встретили несколько караванов, шедших в другую сторону. Каждый раз у людей вызывала такой восторг история о набеге Заки Риадхи, что они угощали Марко и Халрана едой и напитками, какие у них были.

Когда они повернули к северо-восточному побережью Медранианского моря, местность стала зеленее. Иногда моросил дождь. Появились возделанные земли, затем деревни, населённые людьми смешанного араби-англонианского происхождения. Они пересекли охраняемую границу Арабистана и Республики Англония. Марко беспокоился, так как у него не было паспорта, необходимого в Англонии и Еропии. Но Халран заверил Марко, что проведёт его как своего помощника. Так и вышло.

Марко мало знал об Англонии, кроме того, что говорилось в византианских учебниках географии: «… в основном плоская, но с возвышенностями на севере… люди дружелюбные и веселые, но бесстыдные, легкомысленные и ненадежные… их дети избалованы… главные предметы вывоза: пшеница, волокна брона, железная руда, чистокровный домашний скот и хитроумные механические приспособления…» Поэтому он с интересом осматривался по сторонам.

Как он заметил, англонианцы были высокими и красивыми. У многих были светлые волосы и синие глаза. Также широко распространено было ожирение. Большинство людей старше двадцати (кфоррианских лет) оказались тучными и пузатыми.

Они не выглядели легкомысленными. По крайней мере, они не были ленивыми. Они работали и отдыхали с неистовой силой. Они любили скорость, и их лёгкие повозки неслись сквозь толпы во весь опор. Англонианцы не просто отличались дружелюбием; они были нахально и ненасытно любопытны. Каждый раз, когда Марко с Халраном сидели в кафе, англонианцы толпились вокруг, представляясь. Они расспрашивали о деталях прошлого Марко, его настоящем и будущем. Они расспрашивали о его личной жизни, пока он не покраснел от стыда, и не стал притворяться, что ничего не понимает.

Если англонианцы ни о чём не спрашивали, то рассказывали о себе. Марко никогда не встречал таких болтливых людей. Насколько он понял, главными темами разговоров были еда и секс, в основном шумное хвастовство своей доблестью и в том, и в другом. Мужчины и женщины одевались безвкусно, использовали духи, выставляя на публику пьянство и ссоры. Считая их упадочными, Марко отдавал предпочтение суровому достоинству и холодной сдержанности своей родины.

Халран предположил, что Марко мог бы избежать этого дружелюбного преследования, если бы выглядел как англонианец. Поэтому Марко купил пару трикотажных коротких штанов, как у Халрана, и положил свои мешковатые брюки в сумку. Новые штаны смущали его, так как были узкими, но англонианцы теперь обращали меньше внимания на него. Он оставил свои ботинки, так как привык к ним. Кроме того, они походили на англонианские ботинки для верховой езды.

Волосы на голове и подбородке Марко выросли. Марко сбрил хохолок, оставив короткую светлую щетину, которую носили англонианцы. Также он начал отращивать усы. Марко купил трубку для табака и начал, кашляя и плюясь, курить её, вместо того, чтобы жевать табак, как византианцы.

Четырнадцатого Ньютона они остановились в кафе в Камбре. Марко только приступил к еде, как Халран сжал его запястье, и сказал:

— Не оборачивайся, Марко, но будь готов оплатить счет и уйти.

— Что такое?

— Делай, что я говорю. Я потом всё объясню.

Поворчав, Марко сделал так, как сказал Халран. Когда они снова были в пути, он спросил Халрана, что случилось. Халран ответил:

— Ты не заметил трёх молодых людей у стойки, которые смотрели на нас?

— Мельком, а что?

— По их действиям было понятно, что они хотят напасть на нас.

— Да? Если бы они сделали это, я бы просто столкнул их головы с такой силой, что раздавил бы их.

— Этого я и боялся. Если бы, превысив пределы самообороны, ты ранил одного из них, на нас бы напали толпой. Если б мы выжили, закон бы строго с нами обошёлся.

— О Напоин! Почему же?

— Это были подростки; никто не может причинять вред подросткам в Англонии. Они не несут ответственность за свои действия, но если наносят вред им, это сурово карается.

— Иногда, — сказал Марко, — англонианцы ведут себя разумно, но в основном это раса сумасшедших. Почему вы так почитаете подростков?

— Что ж, видишь ли, мы верим: если мешать исполнению желаний ребенка или подростка или как-то его сдерживать, он вырастет угрюмым, расстроенным, психически больным взрослым. Поэтому им позволяют делать всё, что им хочется, основываясь на том, что они освободятся от своих антисоциальных порывов, прежде чем достигнут совершеннолетия. Поэтому все взрослые англонианцы такие уравновешенные.

Марко плюнул в пыль.

Восемнадцатого Ньютона Марко и его спутник прибыли в порт Ниорк, чьи изящные шпили и кричащие кварталы высились в дельте реки Миззипа.

Когда Марко Прокопиу и Боэрт Халран приехали в Ниорк, Марко пожелал остаться там на несколько дней, чтобы убедиться, что в городе нет его жертв. Халран же спешил в Данн, чтобы в срочном порядке закончить воздухоплавательный эксперимент перед съездом философов. Они договорились расстаться. Халран взял лошадь и нагруженного верблюда, заплатив Марко половину стоимости лошади. Он сказал:

— Теперь прощай. Если будешь в Данне, навести меня.

— Конечно, сэр, — ответил Марко.

Халран ускакал, потащив за собой гружёного верблюда, качавшегося под тяжестью четырех гигантских кувшинов со ступовой смолой. Марко провёл остаток дня на рынке. Ощущая себя бедным торговцем, он был уверен, что более словоохотливый Халран вёл бы дела лучше.