– Что, и ты в Тиртском участвовал? – удивился Карис.

– Участвовал, участвовал, – сказал Перин. – В обозе…

– Ладно, без разницы, – отмахнулся Карис. – Значит, Хорса из Кидрона… Где его искать?

– А надо ли искать? – спросил Перин. – Ведь он не нарушил закон и не сделал ничего плохого…

– Предоставь судить об этом мне, – строго сказал Карис. – Много милиция понимает в гипарейских законах!

– Однажды Кидронец напал на безоружных, – тихо сказал Апилохен.

– На берегу Кинда? – прищурился Перин. – Там у вас было много оружия.

– Но ни одного человека в броне! И не говори о том, чем мы занимались. – Апилохен ссутулился, голос его задребезжал глухо, черты лица заострились, и он стал удивительно похож на озлившуюся крысу. – Всякий волен языком трепать, но этих говорунов там не было. Не было и тебя, Перин-краснодеревщик. Своими глазами ты ничего не видел, вот и не мели с чужих слов.

– А я по своему разумению говорю. Хорсу не судили за тот случай.

– Дело замяли, вот и всё, – огрызнулся Апилохен.

– Кто замял? – разгорячился Перин. – Командир, который Хорсу терпеть не мог? Кто из гипареев стал бы защищать иноверца? Нет уж, раз не было суда над ним, значит, Хорса невиновен.

– И всё-таки он напал на безоружных!

– А ну тихо! – прервал спор Карис, хлопнув по столу. – Мне важно одно: где найти Хорсу?

На самом деле ему стало уже интересно, что там произошло на берегу Кинда. Название было знакомо, как и всякому в Ликенах, ибо там гипареи одержали последнюю свою победу в Первом Тиртском походе – последнюю и самую трудную. Но с этим местом, кажется, была связана ещё какая-то история, только Карис не мог вспомнить, какая.

Сам он воевал только во Втором, победоносном походе. Повезло. В армию Карис без особой охоты записался – просто нужно было уйти из родных мест, оставив за спиной жизненные неприятности…

– Где искать Хорсу – сложный вопрос, – промолвил Апилохен. – Ликея страна немаленькая. Но за вознаграждение – можно попробовать… Ты не сомневайся, господин стражник, никто ещё не жалел, что заплатил старику Апилохену.

– Зачем тебе это нужно, Карис? – спросил Перин.

– Олух! Про поединок слышал, а про то, что Хорса – подручный этой ведьмы и победил силой колдовства, мимо ушей пропустил? – на ходу придумал Карис. – Идём со мной, – бросил он Апилохену и поднялся с места.

Апилохен засеменил за стражником.

Перин выпил вина и закрыл глаза. На Кинде он был в первых рядах, а Хорса – в одной из последних колонн. Гипарейское войско растянулось из-за раскисших дорог, и тиртяне грамотно воспользовались положением, сосредоточив удар на авангарде.

До сих пор жутко вспоминать эту бойню. Гипарейские лохосы вмиг потеряли связь друг с другом и дрались в окружении, ничего не зная даже о ближайших соседях. Перин хорошо запомнил возникшее ощущение, будто его отряд – последний; потом он узнал, что каждый боец испытывал то же самое.

Только арьергард успел сплотиться – это и спасло гипареев. На ходу перестроившись в боевой порядок, он врезался в уже смешавшихся тиртян, разрубая кольцо окружения. Сумасшедшая радость, охватившая Перина, когда он понял, что ещё не всё потеряно, тоже навсегда запечатлелась в памяти.

Какое-то время весы удачи колебались, ни одна сторона не могла взять верх. Но гипареи с каждым лохосом, вызволенным из окружения, укреплялись, тогда как тиртяне неуклонно слабели. И они стали отступать – неохотно, вцепляясь в каждую кочку, чтобы дать отпор. До последнего казалось, что они совершенно уверены в себе, что вот-вот соберутся с силами и вырвут у северян уже было одержанную победу. Но, конечно, этого не случилось.

Целых десять стадиев титряне отступали по берегу с боями, и только потом побежали. У гипареев не оставалось сил, чтобы преследовать их, но один из стратегов этого не понял, бросил отряды в погоню. Тиртские конники, прикрывавшие отступление, тотчас набросились на них. Пришлось остальным, преодолевая усталость, идти на выручку – это затянуло сражение и обошлось северянам в лишние сотни жизней.

А позади между тем лежали в грязи мёртвые и раненые – широкой полосой растянулись они на все десять стадиев вдоль хмурого Кинда. Обозы, отставшие от основного войска и смешавшиеся при первых сообщениях о сражении, только-только подтянулись к полю боя. Обозники начали подбирать раненых. И мародёрствовать.

Да, Перин этого своими глазами не видел. Он снова оказался впереди и в те минуты едва переставлял ноги, одной силой воли удерживая тяжёлый щит и с тоской думая, не придётся ли именно теперь получить смертельный удар, когда победа уже практически одержана. Но наслушался потом вдоволь…

Обозники нередко промышляли тем, что успевали подобрать брошенное оружие до того, как похоронная команда соберёт тела; не брезговали и срезать тайком кошельки у мёртвых. В этот раз, говорили, Хорса увидел, как кто-то из них добил раненого. Кидронец, не долго думая, метнул в него копьё, а потом взялся за меч и принялся рубить остальных.

По слухам, он успел уложить то ли троих, то ли четверых. Потом соратники остановили его.

Перин покачал головой и налил себе вина.

– Безоружные, – пробормотал он. – Окажись я рядом с Хорсой, вас полегло бы больше…

– Здорово живёшь, старина! – подсел к нему гончар, милиционер из соседнего квартала. – Вижу, ты сегодня играешь. Погремим костями?

– Погремим, – согласился Перин.

– По медяку?

– По медяку…

***

– У тебя проблемы в имении? – переспросил всадник Гифрат, поправляя тогу на плече. Взгляд его бродил по аккуратно подстриженным кустарникам роскошного сада. – Проблемы в имении, из-за которых ты хочешь взять отпуск?

– Именно так, господин, – сдержанно кивнул Эриной.

– Проблемы в имении, надо же… Некоторые копьеносцы живут, делая вид, будто они всадники.

Гифрат посмотрел ему в лицо, и Эриною стоило труда сохранить невозмутимое выражение. Если бы он не дорожил своим местом, старый пройдоха с прозрачно-голубыми глазами услышал бы в ответ, что некоторые всадники живут, делая вид, будто они цари.

По гипарейским законам копьеносцы жили за счёт казны, тогда как всадники должны были не только служить, но и сами платили за своё положение. Сословие всадников было опорой власти – это люди, которым хватало средств, чтобы приобрести полное вооружение и содержать боевого коня, а также обеспечить трёх пехотинцев для регулярного войска.

Те, которые могли оплатить боевую колесницу и содержать необходимую прислугу (воина, возницу, конюхов, плотника, кузнеца) искали случая показать доблесть на поле брани, ибо тогда они могли быть произведены в колесничие и войти в число высшей знати.

Впрочем, в мирные годы правила ценза менялись. Всадником мог стать копьеносец, который заплатит три тысячи драхм и отслужит год на границе, обучая воинскому ремеслу полное копьё ополчения. На звание же колесничего мог претендовать любой всадник, готовый внести в казну сумму, достаточную для сбора и обучения лохоса ополченцев.

Одного взгляда на дом и сад Гифрата хватало, чтобы понять: он уже близок к воплощению мечты.

– Итак, у тебя проблемы в имениях. Что ж, виноград не родится, или рабы мрут?

– Я не хотел бы утомлять такого занятого человека банальными хозяйственными хлопотами.

– Скажи, до тебя доходили слухи, что заботу о порядке в городе собираются передать местным властям?

– Да, – ответил несколько сбитый с толку Эриной.

– Как ты к ним относишься?

– Этого никогда не произойдёт. Ликеяне глупы, они собственный нос не найдут без зеркала. Только гипареи способны блюсти порядок и закон в этой стране.

– Золотые слова! – иронично зааплодировал Гифрат. – Именно так всё и обстоит. Святой долг гипареев – блюсти порядок. Честно служить, а не разъезжать по имениям.

– Однако в городе сейчас спокойно, и я не вижу причин, по которым честный стражник не мог бы заняться личными делами…

– Спокойно, говоришь ты, копьеносец Эриной? У меня другие сведения. Вот, скажем, вчера под Южной стеной произошло некое событие… Ты знаешь о нём?