— В такую погоду можно и выпить, — сказал он.

Я уже открыла рот, чтобы ответить что-нибудь утвердительное, как вдруг небо осветилось вспышкой молнии и последовал такой раскат грома, что зазвенела посуда в шкафчике. На дорожке мелькнула собачья тень. Это в ужасе, не разбирая дороги, мчался Барбос — собака, которую держали охранники. Ленивый, раскормленный, отдаленно напоминающий немецкую овчарку пес, по непонятным причинам считавшийся сторожевым, панически боялся грома и всякий раз норовил укрыться в самых неожиданных местах. На секунду стало тихо, раздавался только жалобный вой Барбоса, но через мгновение хлынул ливень и началась грандиозная гроза. От неожиданности я вздрогнула, что не укрылось от Никиты.

— Не бойся, если что, я прикрою тебя своим телом. — Он обнял меня за плечи.

Я вдруг как-то обмякла.

— Ого! — Он сразу же все понял.

— Ничего не «ого», — поспешно отозвалась я, — нормальная реакция.

— То есть это не то что тебе нравится, что я тебя обнял? — уточнил он на всякий случай.

— Не то, — поспешно заверила я.

В этот момент погас свет.

— Классно, — заметил Никита. — Можно зажечь свечи, у них тут прорва свечей для украшения вечеринок.

— Это мило, что у тебя такой романтический настрой. — От неловкости я перешла на строгий, учительский тон. — Но ты забываешь, что этот дом полностью электрифицирован. Это касается и системы водоснабжения, и канализации.

— Ну и что?

— Мы можем оказаться в неловком положении, вот что. Может, ты сходишь вниз и попробуешь запустить резервный генератор?

— Ладно, — заржал Никита, — схожу. Будешь писать с комфортом.

За окном сверкало, завывало и хлестало. Я на ощупь отыскала какую-то свечку и, поставив ее на стол, села ждать. Видимо, с генератором все обстояло непросто, и Никита пошел звать подмогу.

Запикал мой мобильник — звонил Лекс.

— Как там у вас?

— Жуткий ураган, электричество отключили, сижу в темноте, — отрапортовала я.

— Не страшно?

— Да ничего, тут же охрана и Кит.

— А он что делает? — настороженно спросил Лекс.

— Пытается запустить генератор.

— Ну и хорошо. Надеюсь, он справится. Я уже не приеду… Да, не ложись спать на втором этаже, вдруг дерево упадет… Кит точно прилично себя ведет?

— Все нормально, не беспокойся. Мне без тебя грустно… — начала было я, но тут связь прервалась.

Зато замигали, а потом зажглись лампочки. Вошел очень довольный собой Никита.

— Вот теперь можно и выпить. — Он многозначительно посмотрел на меня.

— Звонил Алексей, он волнуется, — решила я вернуть его в реальность.

— Значит, сегодня уже не приедет, раз звонит и волнуется, — рассудил Никита.

Он подмигнул мне и затем поставил на стол бутылку. Это был какой-то раритетный односолодовый виски из коллекции, находившейся в библиотеке. Без всякого уважения к благородному напитку Никита щедро плеснул его в стаканы.

— Кстати, — начал он многозначительно, — на втором этаже света нет, мощности не хватает. Да там и опасно, дерево может рухнуть, так что спать будем здесь. — Он отхлебнул из стакана. — Спальня, правда, одна.

— Ты вполне можешь лечь на каком-нибудь диване. — Не хватало еще ночевать с ним в одной комнате. — Например, в библиотеке. Поближе к запасам спиртного, чтобы было чем нервы успокаивать.

— Да не буду я к тебе приставать, тоже, придумала. Я в курсе, кого можно… трогать, — нашел он приличествующее обстановке слово. — Просто ты же боишься, дрожишь, вон даже мерзнешь… Вот я и решил, что нужно как-то…

Тут слов у него не нашлось, и он просто взял меня за руку. Если бы Никита долго обдумывал, как наилучшим образом меня окрутить, то ничего лучшего не придумал бы. Эта безыскусная, грубоватая откровенность оказывает сильнейшее действие. Тем более что каждой женщине в глубине души хочется именно этого: чтобы кто-нибудь большой и сильный обнимал, согревал, держал в руках, а за окном в это время бушевала стихия. И вот этот дурацкий сценарий вдруг начал самым неожиданным образом претворяться в жизнь.

Это все от неопределенности, утешала я себя мысленно, когда после нескольких добрых порций виски плелась вслед за ним в спальню. Но что будет, когда эта маленькая слабость всплывет? Произведут ли впечатление на Лекса рассказы об охватившем все мое существо смятении, помутившем разум? С другой стороны, непонятно, чего ожидать от Никиты. Если начать сопротивляться, вдруг он применит силу? Будет шум, прибежит охрана. Ужас и позор, уж лучше и не сопротивляться.

Почувствовав себя в некотором роде жертвой, я вдруг поняла, что это мне нравится. Однако Никита явно не подозревал о том, что бывают такие вот разноречивые чувства. Втолкнув меня в спальню и удостоверившись, что я, не стукнувшись лбом об спинку кровати, улеглась, он вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Утро встретило солнцем, обломками веток на дорожках и, понятное дело, пустой комнатой. Посмотрев в окно, я обнаружила, что наши сосны выстояли. Машины целы. А у толстяка Барбоса, который как ни в чем не бывало грелся посреди клумбы, судя по всему, не случился инфаркт. Как хорошо, что ночью ничего не произошло, и не только в плане нанесения ущерба жилым постройкам и земельным угодьям. И что мне все время неймется? Никита изо всех сил старается вести себя прилично, а я расценила это как некий страстный порыв. Стыдно, очень-очень стыдно. Хорошо, что он не догадался, что я была и не против. Впрочем, не догадался — это не то слово. Он даже и не подозревал скорее всего. Я решила как можно быстрее забыть об этом неприятном инциденте.

Пока я занималась этими самокопаниями, в ворота въехала машина Лекса, и через пару минут он уже входил в комнату.

— Привет, милая. Вижу, у вас тут все благополучно. Бурю выдержали. А в городе много чего поломало: дорожные знаки, рекламу. — Он оглядел комнату. — А где мой братец?

— Думаю, спит где-нибудь.

— Счастливый человек, умеет крепко спать. А я вот всю ночь бодрствовал.

— Тогда давай поваляемся? — Желание полежать в чьих-то крепких объятиях сохранилось с прошлой ночи.

— С удовольствием, но сейчас не до этого. Я не один приехал… Кстати, — он порылся в карманах и вытащил маленькую коробочку, — для тебя подарок: следую нашему тогдашнему сценарию… Правда, не до конца, видишь, коробочка не голубая, а синяя: решил проявить творческую инициативу.

В коробочке лежало изумительное кольцо — аметистовое сердце в обрамлении бриллиантов. Просто мечта!

— Ой, какое чудо!

— Милая игрушка, знал, что тебе понравится. Пойдем теперь на кухню, там приехал кое-кто тебе хорошо знакомый, и нужно твое участие.

Он вышел, я быстро оделась и причесалась, не забыв надеть на палец кольцо. Кто же там приехал?

На кухне сидела Ирина. Ненакрашенная и без обычной пышной укладки, но все-таки в бриллиантовых серьгах, она сидела на стуле и держала стакан с водой.

— Доброе утро, — поздоровалась я. — Какими судьбами?

— Привет. Вот хочу пожить тут у вас… если не прогонишь. — Последние слова прозвучали с явным подтекстом. Понятное дело, я последняя, кто тут решает, кого прогонять, а кого нет.

— Конечно живи. — Я сделала вид, что ничего не понимаю, решив отыграться позже. — А у тебя все хорошо? Что-то у тебя усталый вид…

— У Ирины неприятности, — вмешался Лекс, — семейная ссора. Зная ее супруга, ты можешь представить, как это все тяжело.

— Вот-вот, — поддакнула Ирина, — сил больше не было терпеть…

— Ну вы тут поболтайте, а я пойду разбужу Никиту, — перебил ее Лекс, — нужно съездить по делам.

И он торопливо вышел. Мы с Ириной некоторое время молчали, потом на мой вопросительный взгляд она ответила одним лишь словом:

— Довел.

Я не знала, как реагировать на происходящее. Может, это к лучшему, что она поживет без своего упыря?

— Но ничего, — вдруг продолжила свою мысль Ирина, — я еще возьму реванш. Обязательно. Столько сил вложила в эту нашу с ним войну, и теперь… — Она осеклась.