«Так, – начала анализировать она – соседняя лавочка свободна, но он сел именно на мою. Значит, хочет познакомиться».

– Может, угостите семечками?

Она повернулась в его сторону, и лица их оказались почти вплотную. От неожиданности Мия дернулась.

– Вы так отшатнулись от меня, как будто я – Квазимодо.

Она молча протянула ему пакет. Пока он высыпал себе в руку остатки семечек, Мия рассмотрела в нем писаного красавца.

«Он так говорит, потому что точно знает, что красив как Бог!» – констатировала Мия, продолжая смотреть на него в упор.

– У нас с тобой есть общее пристрастие, – перейдя на неформальное общение, сказал красавчик.

– Что? Пристрастие? – не в силах понять о чем это он, переспросила Мия.

– Обожаем семки.

– Семки? – продолжала не понимать Мия.

Парень рассмеялся.

«Какой приятный у него смех, а то некоторые ржут, как кони» – и она вспомнила смех своего начальника, действительно похожий на ржание коня.

– «Семки» – так моя бабушка семечки называла.

– А у меня тоже есть бабушка, – как-то невпопад сказала Мия.

– А у меня уже нет… год, как умерла.

Разговор получался рваный и вообще никак не клеился.

«Мы даже не представились друг другу, сидим, говорим о ерунде – думала Мия. – Он зачем-то про семечки всё время…я про бабушку вставила…хотя про бабушку он первый начал. Надо про что-то интересное поговорить. Может спросить, чем он занимается?»

Мия уже почти построила следующую фразу, но сказать ее не успела. К ним подсел еще один парень, который показался ей не менее красивым, чем любитель семечек.

«У них что, в этом сквере сегодня на вечер запланирован конкурс мужской красоты?» – недоумевала она.

– Давно сидишь? – спросил парень.

Мия подумала, что он задал этот вопрос ей.

– Да.

– Нет.

Ответили они одновременно.

– Девушка давно, а я только подошел.

– Ок. Сейчас Мишель придет и можно стартовать.

Мии отчего-то показалось, что он говорит и относительно неё.

«Стартовать с этими красавцами одно удовольствие», – подумала она и спросила:

– Куда?

Парни дружно захлопали глазами.

Мия повторила вопрос:

– Стартовать-то куда?

– Вам – никуда! А мы – на «дело»! – и парень опять жизнерадостно засмеялся. Второй охотно его поддержал.

И тут подошел Мишель, который окончательно ввел Мию в транс.

Мишель был красивее их обоих. Мишель был красивее всех на свете.

«Да как это может быть? Такое количество красавцев на один квадратный метр?» – удивлялась Мия про себя. Пока она удивлялась и пыталась понять, почему эти три «Аполлона» собрались на ее лавочке, они встали, сказали ей сухое «Пока» и удалились.

Всю дорогу домой перед её глазами стояли три этих красавца. Мия перебирала в памяти их лица и понимала, что у них идеальные черты лица, идеальные фигуры и, вообще, если и есть эталон красоты, то этот эталон – они. «Самый первый – тот, кого я угостила семечками, пожалуй, похож на мифического воина севера, – думала Мия, – высокий, стройный, со светлыми волосами, голубыми глазами и с величавой осанкой. Второго, что подошел позже – можно сравнить с мужчиной средних веков. Сложен изящно, наверняка ловок и аккуратен, но все же слишком женственен в лице и манерах…а вот Мишель, что пришел позже всех – это точно представитель античности. Он напоминает мне греческого бога с картинок книги «Легенды и мифы Древней Греции», – продолжала сравнение Мия, – прекрасное, пропорциональное телосложение, хорошо развитая мускулатура, ясные и темные выразительные глаза». – При воспоминании о Мишеле сердце девушки участило свой ход.

«Если у меня родится когда-нибудь ребенок, назову его или её Мишель» – твердо решила она.

«Жаль, что продолжения никакого не случилось, – думала Мия дальше, – я их совершенно не заинтересовала». На этой мысли она расстроилась.

«Зря семечками только поделилась! Интересно все же, куда они отправились? Надо было за ними проследить…» – и Мия засмеялась от такой детской мысли.

Дома она как обычно приняла ванну, поела, почитала книгу и, засыпая, твердо сказала: «Хочу, чтобы мне приснился Мишель!»

Наверно первый раз за много лет Мия засыпала с удовольствием. С тех пор, как она, будучи еще совсем маленькой девочкой, осиротела в один день, ей каждую ночь снились кошмарные сны.

Трагедия случилась в воскресный день, когда семья решила провести его в аквапарке.

Лучше бы они остались дома и сейчас тогда все были бы живы. Мия часто думала именно об этом «лучше бы». Но в то воскресное утро она без умолку канючила, что хочет на водные горки. Мама с папой собрались и поехали с ней в аквапарк. Вечером Мия вернулась одна. Родители остались под завалами рухнувшей крыши. Потом их достали и похоронили. Мию на похороны не взяли.

В тот день она сидела одна в пустой квартире, зеркала были завешаны черной тканью, а на столе стояло фото родителей. Молодые, счастливые, они, обнимаясь, улыбались Мие. Рядом – две рюмки, накрытые кусочками черного хлеба. Мия ходила из угла в угол, не зная чем заняться, ей ничего не хотелось. Только к вечеру девочка проголодалась и пришла на кухню.

Оставленная заботливой бабушкой еда стояла на столе. В прозрачном стакане компот, тарелка с бутербродами, горстка её любимых конфет. Мия посмотрела на еду, и её тут же вырвало прямо на стол. Потом еще раз и еще. Когда рвотные позывы прекратились, Мия прокашлялась и принялась за уборку. Шестилетняя девочка сначала выкинула испорченную еду в мусорное ведро, протерла стол, затем взяла швабру и помыла пол на кухне, потом вымыла пол в одной комнате, затем в другой, потом в ванне, в туалете, в коридоре. Когда мыть больше было нечего, она открыла дверь и помыла кафельный пол на лестничной клетке своего этажа. Утомившись от работы, она почувствовала некоторое облегчение и даже немного проголодалась. Девочка села около стола, посмотрела на стоявшую фотографию родителей и спросила у них:

– Можно я съем ваш хлебушек?

Родители на фотографии ожили и, не переставая улыбаться, дружно закивали головами.

Когда поздно вечером вернулась бабушка, Мия уже спала, квартира была убрана до блеска.

На следующий после похорон день всё повторилось. Девочку опять рвало при виде еды. Бабушка всполошилась и вызвала врача. Узнав о беде в семье, доктор высказал предположение, что рвота возникает на фоне стресса и пройдет со дня на день. Но прошло три дня, а Мия так и не ела.

– Внученька, ну что ты хочешь? Может яблочко тебе запечь с сахарком? Ты раньше очень любила…

Мия схватилась за горло.

– Не хочешь яблочко… не надо… может тогда просто хотя бы кусочек хлебушка съешь?

– Черного – уточнила Мия. – Как ты мамочке с папочкой давала в тот день.

Бабушка вздохнула и вытерла слезы, которые не переставая катились по морщинистому ее лицу уж который день.

– Да, черненького, сейчас отрежу.

Пожилая женщина засуетилась, пытаясь быстрее дать девочке то, что она просила, пока та, не дай Бог, не передумала.

Еще около недели она ела только черный хлеб, пила воду и каждый день мыла полы во всей квартире.

Оставшееся после тщательной уборки время, Мия смотрела в окно, и не понимала, как это получается, что за этим самым окном продолжается жизнь – дети играют на площадке, взрослые спешат по делам, пожилые прогуливаются с собачками, а ее мамочки и папочки больше нет.

После трагедии бабушка осталась жить с Мией. Растила и воспитывала её в любви, но маленькой девочке этого было катастрофически мало. Ей нужна была родительская забота и любовь, нужна, как воздух.

– Ну, что ж теперь сделаешь, – говорила ей бабушка, перебирая её непослушные кудрявые завитушки волос, – ты бы поплакала Миечка, погоревала, что же ты так не по-детски себя ведёшь?

Мия в ответ молчала. Она бы с удовольствием поревела. Раньше с этим у ребенка не возникало никаких проблем. Чуть что не по её – она в слёзы. Родителям это не нравилось. Они часто говорили, что так себя вести не хорошо. Теперь их нет, и никто не укорит ее за плач, но помня, что им это было неприятно, Мия не плакала. Мия не плакала больше никогда, только если во сне.