“Теперь только ждать.”
Не обрадованный перспективой остаться один на один со всё плодящимися, тревожными мысля, он обежал взглядом новую вотчину, ища любую зацепку. Взяться было не за что. Остались только дела, требующие прекращение готовки, или же покупку инструментов.
– Пятый. – позвали из залы.
С облегчение, вольной походкой в общую комнату, вытирая руки о переброшенное через плечо полотенце, но тут же уперевшись во взгляды, остановился. Все четверо собрались за столом, оставив одно место свободным. По их лицам было ясно: это не просто болтовня.
– Присаживайся. – Готфрид, и дав время, продолжил. – Мы собрались здесь, чтобы многое обсудить. Я думою будет правильным начать с главного. Сон. Тот, что был после боли. – выдвинувшись чуть вперёд, чем выдавал свой интерес – Расскажи, что ты видел?
Короткий взгляд на Катю, что нашла во тьме, затем на Артура, что провёл экскурсию, ожидая подвоха, но разглядев лишь любопытство.
– Сон как сон. Короткий. Про то как я шёл по склону горы. Мягкая зелёная трава, на покатом склоне. Слева скала, справа обрыв в несколько метров, а я посреди склона. Ускоряюсь чтобы быстрым шагом перейти на боле пологий участок, а затем, теряю равновесие и боясь упасть, останавливаюсь, хватаюсь за камни. Обувь на твёрдой подошве, совсем не горная, не держит. Не за что ухватится. – взгляд обратился к таким чётким и живым воспоминаниям. – Медленно съезжаю к краю. Очень страшно падать. Я знаю, что здесь один. Знаю, что могу положиться только на себя, и я пробую бежать. Нога соскальзывает, я падаю, земля и трава проскальзывают сквозь пальцы, а затем исчезают за отдаляющиеся краем. Падение, удар, отскок и я начинаю катиться. Долго. В красной полутьме. Уже нечего не чувствуя. Пока всё окончательно не исчезает. – короткий, опасливый взгляд на слушателей. – Затем, в этой темноте будто провал, ещё более тёмная пропасть. А после, я открываю глаза, и вижу свет из-под двери. – подняв взгляд он снова посмотрел на девушку, и мягко улыбнувшись кивнул. – Спасибо. Если бы не ты. Не знаю сколько бы там провёл.
Коротко дрогнув, словно отсвет молнии, её лицо исказила гримаса невыносимого презрения. Готфрид, неудовлетворённо выдохнул. Артур поджал уголок губы, отвернувшись.
– Из такого, будет сложно придумать нормальное имя. – Женя, откинувшись на сломанную спинку.
Поджав губы, Катя посмотрела на него пронзительно, и требовательно, но не произнесла не слова.
– Фолен. – произнеся, Артур оглядел собравшихся. – Это на моём втором языке. Значит, упавший.
– Подходит по смыслу, но не звучит. – отмахнулся Готфрид, и быстро сообразив предложил свой вариант. – Найкун. Переводится как наклон.
– А при чём тут наклон? – возмутился Артур. – Он сорвался с края, и разбился. Прости конечно, но так и есть. – оправдавшись перед виновником, активно жестикулируя свободной от стакана рукой.
– Какое-то время, он летел. Можно как-то обыграть… Что-то короткое, и резкое в конце.
– Фалт.
– Вы о чём? – Пятый.
– Имя тебе выбираем.
– Тогда, только не на Ф. – высказал своё мнение, вступив в игру.
– Клипэ. Нужно произносить быстро, смазывая буквы. Значит скалы. – Женя.
Мужчины ненадолго задумались, примеряя имя на чужие плечи. Девушку, опустив взгляд, сплела пальцы, то сжимая, то расслабляя горячие руки.
– Не похож он на скалу. Может камушек или галька?
– Ёрки. Звучит, как катящиеся камушки. – Артур, ухмыляясь.
– Крепс? – высказался Готфрид.
– Мы имя не для домашней зверушки выбираем. – возмутилась Катя.
Все снова задумались. Надолго, время от времени порываясь что-то предложить, но останавливались, не произнеся ни звука. Следя за их лицами, новичок медленно проходил к осознанию того, что они не шутили.
– Ханг. – Готфрид, не поднимая головы. – Для своих Ханги.
Собравшиеся переглянулись. Никто не сказал слова против, но и не поддержал. Прошло ещё какое-то время в молчаливом раздумьях, без новых идей. Почувствовав запах с кухни, Пятый отошёл проверить готовность. Минута, и из комнаты уже доносились возмущённые выкрики.
– …поддадимся сейчас! Что они потребуют в следующий раз..? – Катя.
– Ты знала на что шла. Сейчас уже поздно дёргаться. – Артур.
– Не нужно лесть в петлю. – Женя, возмущённо. – Может Готфрид намутит нам сделку? – обнадёжено.
– С ними сделок нет, только… – осёкшись, заметив движение на кухне, Готфрит отрывисто цикнул, и все замолчали.
Выйдя в общую комнату, коротко оглядев собравшихся и не пересёкшись не с одним из них взглядом, Пятый поставил на стол тарелку с закусками и сел на своё место.
– Мы решили. – первой не выдержав молчания. – Мы будем звать тебя, Ханг.
– Это значит, склон холма. – уточнил Женя. – Как бы, до падения. Когда ещё нечего не решено.
– А как вы получили свои имена?
– Чувак открыл газету, и назвал меня первым попавшимся именем. – Евгений, тоном, в котором не удалось понять шутит или говорит правду. – Ему, отдали имя в наследство. – указав на Артура.
– Моё значит, бог и добрый.
Ханг обернулся к Кате, но там молчала.
– И так, что там с праздничным ужином? – Женя, когда молчанье затянулось.
– А что с праздничным пойлом? – Артур, глядя на вопрошавшего.
– В запасах нечего нет. – спрятав взгляд. – Я всё обшарил.
– Сам всё выпил, а теперь жалуешься! У Стрелков спрашивал? Нет? Дак чего ты сидишь.
– А?
– Ааа. – передразнив. – Потом с ними сочтёмся. Обещай что хочешь, но бухло добудь!
Сменив кружку тарелкой так, чтобы скрыть смазанный узор на столе, Артур сместился в сторону, прижимаясь плечом к соседу, принимавшему гружёный поднос. Два главных блюда, каждый со своим соусом, и четыре вида закусок, нарезанных сложным узором. Привыкшие есть из кастрюль, изумлённые тем, сколько всего удалось приготовить из казалось-бы скудных запасов, домочадцы не услышали просьб подождать. Вернувшись всего через пятнадцать минут, Евгений застал лишь скромные остатки былой роскоши, а потому, справедливо обидевшись, принялся надираться в одну глотку. Когда же ему подали бутерброды с салом, сравнив их с тем, остатки чего ему не достались, воспринял это как оскорбления. Не позднее чем через пол часа, не особо утруждаясь борьбой с сильно захмелевшим на голодный желудок, Артур отобрал недопитое. Оказавшаяся опорожнённой едва ли на треть, бутылка сделала короткий круг наполнив разномастную тару.
– …тогда тост. – Артур, поднимаясь над собравшимися. – За нового члена нашей скромной обитель. За глупую смерть, не оказавшуюся концом жизни. За то, чтобы наслаждаться тем, что имеем.
Глухой стук чокнувшихся кружек. Вялый бубнёж поддержки, от охмелевшего. Всеобщее радостное и разноголосое – Ура! – одобрения.
Застолье продлилось пару часов. Накормленный припасённой для него вырезкой, добытчик перестал дуться, и принялся без устали травить байки. Весёлый и часто пошлые, явно набранные в злачном заведении. Рассказы Кати, были больше похоже на повести о увиденных её людях или случаях с работы. Артур акцентировал на разборках ближайших соседей, тактично опуская имена.
– …было на той неделе. – Готфрид. – На окраине района. Шёл с представителями заказчика. Вижу, на трубе сидит попугай. Самый настоящий!
– Цветная птица?
– Да! Никогда их тут не видел, но вот повстречал. Весь он яркий и пёстрый. – руками пытаясь выразить форму, укладывая цвета и разглаживая оттенки. – Тельце синее, спинка жёлтая, вокруг глаз круги, ещё видно, что крылья изнутри будто радужные. И захотелось мне посмотреть на крылья. Думаю, подойду, а он взлетит. Подошёл, а он не шевелиться, будто не настоящий. Подхожу ближе, он попятился, но всё равно не взлетает. Пугать не хотелось и я решил его привлечь. Полез в карман, может семечко завалялось, но там не разберёшь. Достаю всё что было, открываю ладонь, и начинаю искать. Он подступает ближе, и тоже смотрит мне на ладонь. Протягиваю ему бумажку, он не двигается, даю карандаш, тоже нет, что не покажи, всё не то. Как вдруг слышу. (Дай монету.) Таким скрипучим голосом. Я удивился, протянул, и он взял её в клюв. Затем перехватил в лапу, и снова в клюв, ощупал языком, обратно в лапу и протягивает назад, говоря. (Дай другую.) Брать монету страшно, лама у него вот такая. – Готфрид расчертил свою ладонь двумя линиями, от кончика большого к мизинцу, и от указательного до запястья. – И клюв такой, что ноготь за так вырвать может. Брать не решился. – качнув головой, потирая руку, вспоминая опасенья. – Подставил ладонь, а он, умница, туда положил. Выбрал другую, блестящую монетку, снова дал. Он протянулся, и тоже брать не стал. (Дай другую.) Перепробовал все что были, он смотрит, но не берёт, даже не тянется. Тогда я достал пятак. – пальцем на столе очертив контуры большой монеты. – Птица переступила с ноги на ногу, подняла хохолок, кивнула и протянула лапу. Я даю монету, птица берёт, кусает клювом, снова берёт лапу перехватываясь поудобнее и вдруг взлетает. Поднимается по дуге… – взяв салфетку он провёл её, демонстрируя путь. – … и наконец садиться на окно третьего этажа. А там девушка, берёт монету, смотрит на меня, забирает птицу и прячется.
