– То есть, в точку Лагранжа грузы отправятся «свободным» способом? – не унимался «ботаник».

– Естественно. – я кивнул. – Там пока даже собственной установки «космического батута» нет – её только предстоит смонтировать и наладить работу, а для этого нужны десятки, если не сотни тонн самых разнообразных грузов. Монтажников со строителями – и тех придётся отправлять пассажирскими лихтерами, все в «Тесле» попросту не поместятся.

– А потом лихтеры вернут на «Гагарин»? – спросили из заднего ряда. Очкарик снова поморщился.

– Нет, разумеется. Они останутся там и будут использованы в качестве своего рода времянок для размещения строителей, пока не будут собраны и запущены в эксплуатацию первые жилые отсеки. По всем расчётам на это потребуется месяца два, и ещё не меньше полугода, прежде, чем будет запущено вращение «жилого» кольца «Лагранжа» – а пока людям придётся жить в спартанских условиях.

– Хотел бы и я так, с ними… – на лице умника возникло мечтательное, но одновременно грустное выражение. Он снял с носа очки и принялся их протирать – с отвращением, будто держал в руках дохлую жабу.

…так, с этим всё ясно. Ещё один страдалец, доверху наполненный комплексами и подростковой неуверенностью…

– Если хотите по-настоящему, сильно – обязательно получится. И если вы волнуетесь насчёт этого украшения – я кивнул на очки, – то, поверьте мне, напрасно. Конечно, чтобы стать пилотом, придётся сделать операцию по коррекции зрения, но вообще-то это не обязательно. Сейчас там, наверху, – я ткнул пальцем в потолок, – полно специальностей, для которых слабое зрение не помеха. Так что… – я сделал многообещающую паузу, – работайте, молодые люди, работайте и учитесь. И не сомневайтесь ни на секунду: всё у вас получится!

Всё было в точности, как при выгрузке с пассажирского лихтера, доставившего Диму на «Гагарин» – только «аварийный чемоданчик» системы жизнеобеспечения заранее закрепили на спине «Скворца», да контейнер с личным багажом был побольше сумки, которую дозволялось взять с собой на орбиту. А так все то же самое, только в обратном порядке: отбывающие проплыли, хватаясь за поручни, через станционный шлюз, миновали гофрированную трубу переходного коридора и оказались внутри лихтера.

Здесь начались различия: во-первых, знакомый салон на два десятка пассажиров стал вдвое короче, кресел было только пять, по числу отбывающих, а посредине помещение разгораживала переборка с раздвижным люком – негерметичным, как отметил Дима.

– Там санузел, маленький камбуз, дополнительные системы жизнеобеспечения и хранилище припасов. – пояснил Папандопуло. Он вплыл в лихтер вслед за Димой и теперь крутил головой, осматриваясь. – На стенах и потолке, как видите, койки…

Дима уже заметил знакомые сетчатые коконы, внутри которых виднелись спальные мешки. Ему приходилось спать в таких – несколько недель подряд, во время строительства «Гагарина» – пока не было запущено вращение «жилого» бублика станции. Нельзя сказать, что перспектива вернуться в спальный кокон его обрадовала, но тут уж ничего не поделаешь – в лихтере всё это время будет невесомость, да и на борту «Николы Теслы», куда их отбуксируют после прибытия в финиш-точку, ничего в этом плане не изменится. Так что, привыкайте, бывший стажёр Ветров, восстанавливайте навыки. Собственное искусственное тяготение на ещё не построенной «станции Лагранж» появится не раньше чем через полгода, а до тех пор – койки-коконы, нагрузочные костюмы «Пингвин», эспандеры и велотренажёры. А так же, еда в гибких пластиковых тубах, ванна, принимаемая в пластиковом мешке с вытяжкой, и шипящая труба пневматического унитаза. Романтика покорения космического пространства, будь она неладна – Дима, привыкший за эти несколько месяцев к удобствам, связанным с наличием пусть и половинной, но всё же силы тяжести, вполне обошёлся бы без неё.

Решение о том, что группа специалистов-строителей отправится к месту не на «Тесле», а позже, на пассажирском лихтере, было принято начальником экспедиции Алексеем Леоновым, который ради этой должности оставил свой пост замначальника Центра Подготовки. Дело в том, что нормальную связь с «Эндевором» так и не установили: был единственный короткий сеанс морзянкой, из которого едва удалось понять, что Джанибеков и его товарищи благополучно прибыли в назначенную точку и ждут. В этой ситуации Леонов решил задействовать резервный вариант: Тесла отправлялась к месту назначения с минимальным экипажем, остальных же, во том числе и группу строителей-монтажников, в которую входил и Дмитрий Ветров, предполагалось отправить вдогонку, когда связь, наконец, удастся наладить. Этого события ждали трое суток; за это время космонавты «Теслы» закончили монтаж большой антенны, установили уверенную связь сразу через два зонда-ретранслятора, и на «Гагарин» полетел долгожданный призыв: «всё в порядке, отправляйтесь, ждём, готовы принимать!»

Входной люк клацнул, закрываясь. Залязгали запоры, потом по люку постучали снаружи – «готово!» – и секундой спустя готовность подтвердила вспыхнувшая под потолком табличка. Дима уже выполнил все требуемые предстартовые процедуры: контейнер с вещами пристроил в багажную сетку, с помощью одного из спутников избавился от «аварийного чемоданчика», закрепил его рядом с ложементом, не отсоединяя идущих от плечевого разъёма воздушного шланга и кабеля и, наконец уселся сам, пристегнувшись ремнями. От надоевших гермокостюмов они избавятся только на «Тесле», а пока придётся переговариваться жестами, либо прижавшись шлемом к шлему собеседника – встроенные передатчики «Скворцов» они отключили перед посадкой в лихтер.

Ну что, вроде всё? Он подёргал замки привязных ремней, опустил правую руку, проверяя, крепко ли держится в зажимах «аварийный чемоданчик». Чемоданчик держался крепко. Под самым потолком вспыхнула и замигала красная лампа, и через шлем он расслышал бесстрастный голос, начавший обратный отсчёт: «До отбытия осталось тридцать секунд… двадцать девять… двадцать восемь…»

Лихтер дрогнул, Дима подошвами «Скворца» ощутил, как под палубой скрежетнули, открываясь, серповидные бугели швартовочных захватов. Звёзды в иллюминаторе дрогнули, поплыли в сторону – это буксировщики-«крабы» отводили лихтер от пассажирского терминала. На миг ему остро захотелось увидеть напоследок Землю – отсюда, с геостационарной орбиты она выглядела, как огромный шар, висящий в пустоте. Увы, родная планета находилась с другой стороны, и любоваться её видом могли те из пассажиров, кто сидел в другом ряду кресел.

«…двадцать четыре… двадцать три… двадцать два…» – продолжал считать механический голос. Мимо иллюминатора проплыла решётчатая ферма грузового причала – их выводили на старт-позицию. Потом звёзды снова закрутились – «ага, понял Дима, лихтер уже над плоскостью „батута“, его разворачивают носом вниз…»

«…семнадцать… шестнадцать… пятнадцать…» Снова серия толчков и скрежета – это «крабы» разжали клешни и торопятся отойти на безопасное расстояние. В иллюминаторе мелькнул один из них – плюющаяся белёсыми прозрачными струями конструкция из труб, к которым пристёгнута фигурка в «Пустельге». Дима помахал пилоту рукой, но тот не ответил на приветствие – видимо, не заметил.

«…одиннадцать… десять… девять…» При счёте «семь» с той стороны, куда был направлен нос лихтера, полыхнуло бледно лиловым – это вспыхнул «горизонт событий», он же «тахионное зеркало», загадочное, непостижимое образование, которому несколькими секундами спустя предстоит отправить их за триста миллионов километров, по другую сторону от Солнца.

«…шесть… пять… четыре…» Дима прижался шлемом к иллюминатору и вывернул шею, силясь рассмотреть возникшую в «дырке от бублика» зеркально-ртутную поверхность, но тут лихтер дрогнул, мгновенное ускорение вжало пассажиров в кресла, и лихтер провалился в надвинувшееся снизу сияние.