Нине объяснять всё это не нужно – не в заводской столовке работает, возглавляет «пищеблок» на орбитальной станции и разбирается в подобных вещах. Тем не менее, Дима подробно пересказал жене всё, что только что услышал. Он застал её в столовой, как раз после обеда – обитатели жилого блока разошлись по рабочим местам, и у Нины выдались свободные четверть часа, пока дежурные загружают посуду в автоматические мойки и особыми пылесосами удаляют со столов крошки и использованные бумажные салфетки.

– А почему всё-таки с вами не будет связи? – спросила Нина. Нет, я понимаю – далеко, задержка радиосигнала на целые четверть минуты, но чтобы совсем ничего? Вон, даже от американского «Пионера-11» радиопередачи получали, от самого Юпитера, и со снимками – а это, уж наверное, подальше будет!

– Подальше, конечно. – согласился Дима, обрадованный переменой темы. – Но тут всё дело в Солнце. Точка Лагранжа лежит на продолжении прямой, соединяющей Землю с Солнцем, а значит – светило всё время будет находиться между передатчиком и приёмником. И как будут в таких условиях доходить радиоволны – этого никто не знает.

– Я читала, что собирались запустить специальный спутник-ретранслятор, чтобы передачи шли как бы в обход. Или это отменили?

– Нет, почему же? – Дима пожал плечами. – Месяц назад отсюда, с «Гагарина» отправили через «батут» зонд «Маркони». Сейчас он где-то между орбитами Земли и Марса, и когда «Эндевор» прибудет в финиш-точку, американец Уильям Поуг – он не только второй пилот, но и специалист по дальней космической связи – должен будет наладить устойчивое радиосообщение с Землёй через этот самый зонд. Для этого им с Джанибековым надо будет выйти в открытый космос, собрать и установить большую приёмо-передающую антенну – я видел, как они отрабатывали эту операцию здесь, на «Гагарине».

– Такой огромный сетчатый зонтик, да? – подхватила Нина. – Видела, по телевизору показывали варианты проекта…

– Нет, там другая система. – Дима помотал головой. «Зонтик», параболическая антенна – это на «Маркони». А та, что на «Эндеворе», похоже на огромный цветок с лепестками из тонкой сетки. Эти лепестки управляются вычислительной машиной, чтобы принять форму, наилучшую для передачи сигнала. Поразительной красоты сооружение – и огромное, в собранном виде раза в три больше самого корабля!

– Цветок говоришь… – Нина недоверчиво хмыкнула. – Тогда откуда сомнения насчёт связи, если и зонд, и антенна эта распрекрасная?

– Ну… понимаешь, никто ещё такого ведь не делал. Учёные, конечно, всё просчитали, но и они дают вероятность успеха только в семьдесят процентов. Но это не страшно: на «Тесле» мы привезём второй комплект антенны, раза в два больше. И, главное, не будет ограничений по мощности передатчика – ядерный реактор под рукой, энергии хоть залейся. А с «Гагарина» на днях запустят ещё два зонда-ретранслятора, «Маркони-2» и «Маркони-3». Они будут в других точках пространства, и при необходимости можно переключать сигнал на них. Так что мы с тобой ещё сможем побеседовать, не переживай.

– Ладно… – она убрала под косынку выбившуюся прядь. – Так и быть, поверю на этот раз. Д ты садись, накормлю. Проголодался, наверное, на своём брифинге?

Двадцатые числа июня. В школах выпускные вечера – платья, нарядные причёски у девчонок, парни в новеньких, для многих первых в жизни «взрослых» костюмах. Понесённые под полой бутылки портвейна, слёзы на глазах девчонок и учителей… И вальс, конечно, который сейчас почти никто, увы не танцует – впрочем, его с избытком замедлят дискотечные медляки. Слёзы на глазах, гуляния до утра в парках и по набережным, поцелуи – у кого-то первые и робкие, а у кого и умелые уже…

А у нас всё иначе. До окончания учёбы и выпускных экзаменов два с лишним месяца, и состоится это на орбитальной станции «Гагарин». Тоже неплохо, конечно, но всё же не совсем то – и, видимо, кто-то в недрах таинственного психологического отдела Проекта решил, что неправильно будет лишать подростков запоминающегося на всю жизнь праздника, который для прочих их сверстников надолго станет одним из самых светлых, самых памятных в жизни. В результате я стою сейчас в вестибюле нашей седьмой школы Октябрьского района города-героя Москвы, в своей пижонской «юниорской» форме, в окружении бывших одноклассников и отвечаю на сотню восторженных, завистливых, порой ехидных, но чаще доброжелательных, вызванных искренним интересом вопросов. Рядом – Андрюха Поляков и Оля Молодых, тоже в плотном кольце и, подобно мне, засыпаны вопросами по самые макушки. Проходящие мимо учителя бросают на нас заинтересованные взгляды – похоже, им тоже не терпится нас расспросить. Завучиха Зинаида Петровна оттянула меня за рукав в сторонку и категорически потребовала выступить на «официальной» части вечера – «Вы наша гордость, Алексей, вы и ваши товарищи – какая ещё московская школа может похвастать тем, что её побывали в космосе!..» Я чуть не напомнил про Юрку-Кащея – он тоже был с нами на «Гагарине», тоже учился в Москве и как раз сейчас в своей школе, на выпускном. Но не стал, конечно, к чему разочаровывать человека?

Но – обо всём по порядку.

Для меня всё началось с лёгкого дежа вю. После семинара по основам систем жизнеобеспечения, в коридоре третьего этажа главного учебного корпуса Центра Подготовки меня поймал – кто бы вы думали? Евгений Петрович, он же наш неизменный И. О. О. На этот раз он был похож на киношного альтер эго куда сильнее, чем обычно – безупречная тёмно-серая тройка, лёгкая улыбка на тонких губах и, как всегда – нарочито-предупредительная обходительность. «Я был бы вам весьма признателен, Алексей Геннадьевич и, поверьте, не остался бы в долгу, если вы возьмёте на себя труд раздать это вашим… хм… друзьям». С этими словами он вручил мне толстую пачку больших конвертов, повернулся и удалился прочь по коридору, оставив меня стоять с разинутым ртом и гадать – а что это сейчас было?

На конвертах вместо штампа «Совсем секретно» значились имена и фамилии всех членов учебной группы «3-А», включая и моё. В конверте прощупывался лист плотной бумаги, и когда я осторожно, чтобы надорвал плотную его краешек – в руках у меня оказалось нарядное, выполненное типографским способом приглашение на выпускной вечер моей бывшей школы. Всё честь по чести: адрес, время начала мероприятия и отдельно, внизу, мелким почерком – «вы можете привести с собой одного гостя». Прочтя это, я усмехнулся – писали бы уж прямо, «гостью»…

Конверты я раздал и, разумеется, не отказав себе в удовольствии описать, как они ко мне попали. Рассказ вызвал массу смешков и ехидных замечаний – Середа, почесав переносицу, высказался в том смысле, что Евгений Петрович позволил себе маленькую месть за приклеенное к нему прозвище, разыграв передо мной мизансцену из фильма. С ним не согласилась Лида-«Юлька» – по её мнению, это был тонкий психологический расчёт, постичь который нам не дано. Юрка-Кащей, которому версия Середы понравилась, вскинулся, принялся пылко возражать, его поддержала Оля Молодых – и понеслась. Я слушал и гадал: а что, если это было продолжением той памятной беседы, когда И. О. О. чуть ли не открытым текстом дал понять, что догадывается, кто я на самом деле?

Или – я как обычно переборщил с рефлексией и вижу то, чего и быть-то не может, потому что не может быть никогда?

Вот и выпускной бал. Я не один – воспользовался советом и явился со спутницей. Очень хотелось позвать Юльку – но язык не повернулся высказать эту просьбу, когда я услышал, как радостно она говорит о полученных ими с Середой приглашениях. Как и я, она первые восемь лет проучилась в одной школе и, в отличие от меня, связи с одноклассниками, оставшимися в Калуге, не теряла. Так что пусть повеселится, а на наш с ней век хватит ещё праздников.