— Отлично! — Обернувшись, Фанта улыбнулась мне в ответ. — Мы хотим, чтобы в понедельник ты пошла в школу!

— Я записала тебя на курсы «Английский для иностранцев», — продолжила Кади серьезным голосом. — Отучишься на них и в сентябре пойдешь в школу с остальными.

— Но, тетя Кади… — начала я.

— Нет! — перебила она. В зеркале заднего обзора я видела ее темно-карие глаза. Лицо было не просто строгим, а жестким и решительным. — Пора двигаться дальше.

Я уже знала, что для всех сьерралеонцев Торонто Кади как мать. Многие считали, что она спасла им и их родным жизнь.

— Если Кади велит что-то сделать, лучше послушаться, не то обратно в Сьерра-Леоне отправит, — шепнула Хаджа. — Высадит на автобусной остановке и скажет: «Все, добирайся до аэропорта сама». Перспектива так себе.

Я аж содрогнулась, представив подобное. Стоял холодный серый февраль, на улице шел снег.

Пока мы брели с парковки в библиотеку, я спрятала лицо за воротом мешковатого бордового пуховика, который получила в местной мечети, где имам собирал одежду для сьерра-леонских беженцев. Когда мы вошли в здание библиотеки, Кади взяла меня за руку и повела в секцию, где, по ее словам, хранились книги для детей. Детская секция оказалась солнечной комнатой, на стенах которой нарисовали героев сказок и мультфильмов: Микки-Мауса, Спящую красавицу, Золушку и черепашонка, которого, как объяснила Кади, зовут Франклин[4].

Кади начала снимать книги с полки и передавать мне.

— Лучший способ выучить язык — начать с самого начала, — заявила она. — Читай то, что читают дети.

На руках у меня скопилось около пятнадцати книг, когда Кади решила:

— Ну, пока хватит.

Мы устроились за детским столом на маленьких стульчиках.

— Так, вот хорошая вещь. — Кади взяла книгу сверху стопки. — Называется она «Сестренка не велит!»[5]. — Она раскрыла книгу. — Можешь прочитать хоть какое-нибудь из этих слов?

Я покачала головой.

— Мариату, постарайся! — приказала Кади.

Я всмотрелась в страницу.

— Это «С», а это «Т», — показала я на буквы.

— Отлично, — похвалила Кади. Переворачивая страницы, она объяснила, что книга рассказывает о смешном мохнатом зверьке, младшая сестренка которого не позволяет ему резвиться. — Ситуация почти как у нас в доме, да? — пошутила она, потом взяла другую книгу: — Эта про обезьянку по имени Джордж. А это «Сничи» доктора Сьюза! Я читала ее своим детям, когда они были маленькими. — Кади умолкла, о чем-то задумавшись. — Сничи не хотят общаться с себе подобными, потому что те немного отличаются внешностью. Мир устроен именно так: порой мы видим только отличия. Остается лишь мечтать о поре, когда ситуация изменится. — Она со вздохом сложила книги в стопку и улыбнулась: — Когда сможешь читать эти истории моей внучке, считай, что цель достигнута!

Вскоре после моего приезда Аминату родила девочку, которую назвали Кадией. Я поняла, что надо поторопиться, иначе малышка научится читать раньше меня.

«Уму права, — подумала я, — пора браться задело».

В понедельник утром Кади отвезла меня на первый урок английского.

— Учиться с тобой будут в основном взрослые. Они из стран, где не говорят на английском, — предупредила Кади, когда мы стояли на светофоре. — Все эти люди в Канаде недавно, некоторым крепко досталось. Войны терзают множество стран, и множество людей спасается от несчастий, уезжая в Канаду. Сама увидишь.

Наставница оказалась права. Моими одноклассниками стали молодые азиатки, бабушки с Ближнего Востока, мужчины с юга Африки. По-английски никто из них не говорил: наши курсы были для начинающих.

Первые два дня Кади сопровождала меня — сидела рядом за партой в глубине класса. В школу и обратно мы ездили по маршруту городских автобусов, и она показывала мне остановки.

На второй день после ужина наставница объявила:

— Завтра мне нужно на работу. — Как и Абу, Кади работала на канадское правительство, но в другой организации. Она сунула мне в карман автобусные билеты: — Дорогу в школу я тебе показала, езжай по ней, и все будет в порядке.

— Кади, а вдруг я потеряюсь? — спросила я, нервно сглотнув.

— Значит, потеряешься, — бесстрастно отозвалась она.

Торонто — город большой, живет пять миллионов человек, почти столько же, сколько во всем Сьерра-Леоне. Я представила, как сяду не на тот автобус, попаду в другой конец города, не зная ничьих телефонов, заблужусь и буду дрожать от холода.

На одном листочке Кади написала номер автобуса, на котором мне надо было ехать в школу, и улицу, где следовало сойти. На другом листочке — то же самое касательно обратного пути.

— Когда сядешь на автобус, покажи листок водителю, — велела она. — Он проверит, на тот ли автобус ты села, и подскажет, когда выходить.

В день первой самостоятельной поездки в школу я очень волновалась. На мне были узкие джинсы Хаджи, розовая толстовка, поверх нее бордовый пуховик, на голове безразмерная шерстяная шапка. Объемным шарфом я замотала шею и лицо; на виду остались только глаза. В Лондоне мне много раз случалось ездить на двухэтажных автобусах, но всегда с Ябом. Теперь я была одна.

Я неподвижно сидела на остановке — три автобуса притормозили, но проехали мимо, прежде чем я набралась смелости наконец шагнуть вперед, показывая водителю, что хочу сесть. Дрожащими руками я протянула листок с указаниями Кади. «Хорошо», — буркнул водитель и показал на место прямо за собой.

От страха, что мы едем не туда, я не решалась выглянуть в окно. Через какое-то время водитель жестом велел мне выходить. Поднявшись, я вздохнула с облегчением: передо мной была школа.

Учительница лишь улыбнулась, когда я робко вошла в класс, опоздав на полчаса, и показала на переднюю парту: садись, мол.

С самого первого дня я слушала учительницу внимательнее, чем кого-либо в жизни. Уроки заканчивались, а я еще долго прокручивала в уме английские слова. На переменах я разворачивалась к сидящим сзади и отрабатывала произношение. Поначалу мы общались в основном жестами, потом начали произносить отдельные английские слова, а через несколько месяцев составляли предложения.

Вечерами я читала детские книги из библиотеки и вскоре начала узнавать не только буквы, но и целые слова: «девочка», «мальчик», «Сничи». В школе меня научили писать эти слова. Я очень гордилась собой, когда смогла написать в тетради свое имя, Мариату Камара, удерживая карандаш культями.

Изначально для Канады мне оформили шестимесячную гостевую визу. Однажды в субботу я подошла к Кади и Абу и сказала, что хочу учиться дальше.

— Вот освою английский и тогда, наверное, поеду домой, — сказала я. Они очень обрадовались и устроили вечеринку для всей семьи.

Я подала заявление на статус беженца, получив возможность постоянно проживать в Канаде по причинам гуманитарного характера. Это значило, что я пострадала в ходе войны и в Канаде у меня больше шансов на хорошую жизнь, чем в Сьерра-Леоне. Моими спонсорами стали Кади, Абу и Алимами Бангура из Центра иммиграции, переселения и интеграции сьерралеонцев в Торонто, учрежденного при помощи Кади и Абу.

Теплым и сырым июньским вечером, через десять месяцев после приезда в Канаду, я получила диплом об окончании курсов «Английский для иностранцев». Выпускной проходил в актовом зале школы, а потом мы устроили фуршет, еду для которого приготовил каждый из студентов. Я принесла рис с рыбой и острым перцем и очень хотела попробовать ближневосточные блюда из риса и курицу по-карибски.

До фуршета каждый из учеников должен был произнести на английском небольшую речь на любую тему. Когда подошел мой черед, я обвела взглядом зал и нашла среди присутствующих Кади, Абу и племянниц.

— Спасибо, что приютили меня и приняли как родную. Вы моя семья! Я всегда буду любить вас за радость, которой вы наполнили мою жизнь. Если бы не вы, не стоять мне на этой сцене с дипломом об окончании курсов в руках.