Мастер более практического склада наверняка определил бы столь ценную находку под столешницу, фасад буфета или изголовье кровати, а затем продал бы за большие деньги. Нет более дорогой древесины, чем морёный дуб, тем более естественно морёный. Но Лео в деньгах не нуждался, а мебельщик из него был так себе. Другое дело – художественные детали интерьера: это был его конёк! Недаром говорят: «Найди себе труд по душе, и тебе никогда в жизни не придётся работать». Работать ему, правда, пришлось, зато труд по душе служил лучшим отдыхом…

Панно было уже почти готово. Оставалось самое сложное: выложить из мельчайших кусочков древесины уходящий в море корабль. Помимо накладной резьбы, в этом изделии Лео использовал разное дерево для инкрустации. Розовато-серая осина, например, отлично подходила для мокрых после бури парусов, освещённых первыми лучами восходящего над морем солнца. Для обшивки кораблей подошла местная груша и тёмный орех, а на скалы пошла вишня, крупинки млечного дуба, почти прозрачные пластинки ясеня. Разумеется, пришлось выписывать это всё по интернету – на складе старины Памфилоса отродясь не водились породы, ценимые больше краснодеревщиками, чем строителями.

Увлёкшись, Лео не заметил, как наступил вечер. Очнулся, только когда под навесом стало слишком темно для кропотливой работы. С моря подул сырой ветер, и ему снова стало зябко. Ещё один день жизни – светлый, яркий, тёплый – подходил к концу. Неумолимо надвигалась ночь. И тьма.

Но он был к этому готов.

Накрыв панно полиэтиленом и убрав на место инструмент, Лео снял фартук и снова накинул на плечи кожаную куртку. Затем быстро пересёк двор, мимоходом оглядел сидевшую на перилах крыльца кошку и вошёл в дом. Внутри уже царили сумерки. Миновав вход на кухню, он поднялся по лестнице в пустую комнату, в которой проснулся утром и уселся посередине потёртого турецкого ковра с аляповатыми узорами. Ждать оставалось недолго, от силы четверть часа: окна мансарды выходили на восток, но Лео затылком чувствовал, как на западной стороне по синему полотну неба разливаются оранжево-пурпурные полосы.

Он шевельнулся лишь раз: сунул руку под куртку, проверяя, на месте ли талисман. Тот был там, где положено, надёжно приколот к плотной подкладке.

А мгновенье спустя мир погрузился во мрак…

В послеобеденные часы в Эрхарт-холле царила сонная тишина. Правда, спал только рыжий Барбос, как обычно, свернувшись калачиком в ротанговом кресле на террасе. А может, и не спал, только притворялся спящим. Так или иначе, воробьи не рисковали покидать своё убежище в кусте древовидной гортензии, растущей у входа на террасу, лишь вожделенно поглядывали оттуда на крошки печенья на скатерти – редкую картину в этом доме: что же должно было произойти, чтобы Эль не убрала со стола?

Вообще-то ещё ничего такого не произошло, а только намечалось. Однако и этого было достаточно, чтобы она забыла о своих домашних обязанностях. Предстоящая свадьба – нешуточный стресс для каждой девушки!

– Да, с фасоном уже определилась, – говорила Элинор в трубку сестре, сидя на качелях в саду. В её голосе, всегда таком тихом и размеренном, нет-нет да проскальзывали панические нотки – словно камешки плюхались в нежно журчащий ручей. – Осталось выбрать ткань. А мама не хочет мне в этом помочь, представляешь!

– Не представляю. Скорее всего, мама просто посоветовала тебе чётко представить, какую ткань ты бы хотела – цвет, фактуру и так далее – при этом не ограничивая свою фантазию…

– Именно так! Откуда ты знаешь?

– Ты забыла, мне ведь тоже шили подвенечный наряд… Правда, тебя в ту пору с нами не было… Но я же тебе его показывала в твой прошлый приезд! Короче говоря, мама тогда дала мне в точности такой же совет.

– Вот как? – изумилась Эль. – Я прекрасно помню твоё платье. Судя по всему, ты действительно не ограничивала свою фантазию – я даже не знала, что бывают такие чудесные ткани!

Ева рассмеялась, довольная.

– Поверь, сестричка, я тоже не знала – до того момента, когда мама вручила мне отрез шёлка, словно вытканного из света… Так что мечтай смелее.

– Ох, – вздохнула Элинор, – кажется, я только этим и занимаюсь в последнее время!

– Нормальное состояние для невесты, – успокоила её сестра. – А чем занимается жених?

– Всё тем же – где-то пропадает с Мастером Илларионом. Иногда по два-три дня дома не показывается, но ничего не рассказывает, представляешь?

– Представляю, – сказала Ева, теперь уже без смеха. – Это тоже нормально. Не волнуйся, когда нужно будет, он обязательно с тобой поделится.

– Вот и мама так говорит, – снова вздохнула Элинор. – А ещё говорит, что все мужчины такие… Вот почему мы, женщины, им всегда всё про себя рассказываем, каждой мелочью делимся, а из них и слова не вытянешь?

– «Мы, женщины!» – передразнила её сестра. – Да ты ещё совсем ребёнок, если так рассуждаешь. Скажи, ты действительно не знаешь ответа на свой вопрос?

Элинор вздохнула третий раз – и тут же тихо рассмеялась.

– Знаю, конечно: потому что они – мужчины! Я всё понимаю, Ева, просто… просто я думала, что теперь, когда я вернулась, мы всегда будем вместе. Я очень скучаю по нему…

– Привыкай, – серьёзно сказала ей сестра. – Ты собралась замуж за Искателя, значит, разлуки неизбежны. Тревожиться за Вика тебе нет смысла – ты же прекрасно чувствуешь его и сразу поймёшь, если с ним что-то случится. Займи себя чем-нибудь интересным – и отвлечёшься, и время быстрее пройдёт.

– Я стараюсь: в саду работаю, на скрипке играю. Только это и спасает.

– А как дела у родителей? Мама уже несколько дней мне не звонила.

– Мама вдруг решила научиться плести кружева, – пояснила Элинор. – Вошла в азарт, уже неделю коклюшки из рук не выпускает. Знаешь, какие там сложные схемы? Папа говорит, что у кружевниц мозги как у гроссмейстеров: они десятки рядов наперёд просчитывают, будто ходы в шахматах! Мама хочет сплести для меня головной убор к свадебному наряду…

– Уверена, это будет смотреться очень красиво, – заверила её сестра. – А как поживают двойняшки?

– Лучше всех! С осени начнут учиться, а пока знай играют с утра до вечера. Сегодня сразу после завтрака в Заповедный Лес убежали: на днях у Арка детёныш родился, так они малышу имя придумывают. Вик говорит, теперь там ровно сто единорогов обитает!

– Прекрасная новость! – в голосе Евы звучала искренняя радость: старшие дети Эрхартов выросли вместе с Арком и считали его своим близким другом, если не братом. – Приеду, обязательно их навещу!

– Так приезжай поскорей! – предложила Элинор. – Поможешь нам готовиться к свадьбе.

– Прямо сейчас не получится – у Тоба много работы. В лучшем случае приедем за пару дней до торжества. Но могу прислать тебе помощницу – сама просится, каждый день канючит: «Хочу к Эль, хочу к Эль»…

– Селия, что ли? – обрадовалась младшая сестра. – Так пусть приезжает! Вик её в Кракове встретит.

– Вообще-то и Клим мог бы её привезти…

– Клим сюда едет? Вот здорово! Мы его уже давненько не видели – с тех пор, как он засел за дипломную работу. Знаю только, что он удачно сдал все экзамены и с блеском защитил диплом.

– Да, Рауль говорит, теперь у нас в семье ещё один магистр появился, – рассмеялась Ева. – Клим гостил у нас пару дней, но уже завтра хочет отправиться к себе, то есть к вам практически…

– Скажу Вику – вот обрадуется! Пусть тогда Селия едет с Климом, в чём проблема?

– Проблема в том, что Клим не сильно жаждет её в попутчицы: сама знаешь, они с Селией начинают цапаться, стоит им пять минут провести рядом. А тут почти сутки в одной машине!

– Намекни Климу, что это моя просьба, – со значением проговорила Элинор.

– Ну, в таком случае, думаю, он не откажет… Ладно, я тебе позже перезвоню, когда всё окончательно решится.

– Буду ждать. Пока, сестричка!

После разговора со старшей сестрой Элинор ещё минут пятнадцать просидела на садовых качелях, глубоко задумавшись. Она ещё раз осмыслила всё, о чём говорила с Евой, и даже приняла для себя кое-какие решения. Лишь когда в кустах и деревьях вокруг снова завозились, зачирикали, засвистели пичуги, притихшие было в самую жару, девушка внезапно очнулась от грёз.