Широкая чистая улица. Ровная плитка огибала аккуратно деревья, которых в городе было не так много. На первых этажах кирпичного здания красовались витрины приличных магазинов. Никаких звуков сирен и суматохи. Редкие прохожие неспешно прогуливались, держась за ручки или гуляя с маленькими собачками. Малах выглядел на удивление органично в этом месте, идеально вписываясь в окружающую обстановку. Я же почувствовала себя неловко из-за благополучной атмосферы, царившей вокруг.

Брюнету пришлось идти немного впереди, показывая путь, потому что, когда мы с ним оказывались близко, Люцифер начинал сходить с ума и вырываться.

Возле квартиры Малах, остановился и, немного замявшись, сказал:

– Я не ждал гостей.

«Оправдывается? Внутри, должно быть, хаос», – появилась мысль. Современный лофт встретил нас палитрой серых, коричневых и черных цветов. Брюнет двинулся в сторону кухни, которая была объединена с огромным залом. Предварительно закрыв за собой дверь, я опустила кота на гладко отполированный бетонный пол. Пушистый рванул в дальний угол подальше ото всех.

Кто-то постарался над ремонтом. На темно-сером г-образном диване могло поместиться десять человек одновременно. Он был повернут в сторону стены. На ней висел огромный экран. Под ним располагался газовый камин из цельного камня. Рядом красовались новенькие колонки.

Единственным беспорядком, если это можно было так назвать, был плед, лежащий на диване. «Стерильная чистота. Если провести пальцем по полу, то ни одна пылинка к нему не прилипнет. Ее в этом помещении нет», – пролетело в голове.

Малах убирал с острова, который, судя по всему, использовался вместо стола, одну-единственную тарелку. Он ее помыл и только тогда успокоился. Пока я осматривала просторное помещение, брюнет указал на межкомнатные двери.

– Тут ванна, тут моя спальня, – размахивая руками в нужные стороны, сказал он, – ты будешь спать на диване.

«Этот диван больше, чем моя предыдущая съемная квартира», – появилась мысль. В голове возникало множество вопросов. Но главным был: как скоро нужно съехать? Очевидно, этот жест доброй воли со стороны Малаха не мог тянуться бесконечно. Он завалился на диван, похлопав рядом.

Я упала и сразу поняла: сидеть на этой мягкой поверхности не получится. Мы молча полулежа пялились в черный экран телевизора какое-то время.

– Так значит, работа медиума хорошо оплачивается? – спросила я.

Малах хмыкнул и произнес:

– Смотря какую работу брать. Если это богатая семья, потерявшая своего сына, то сумму дадут приличную.

Он перевел на меня внимательный взгляд. Секунду я не понимала, что он имеет в виду. Потом в голове всплыла наша с ним первая встреча в ресторане. Та блондинка в кашемировом пальто. На семейном фото в Интернете был мальчик лет двенадцати.

– Ты думаешь, это их сын привязан к подвеске? – поинтересовалась я.

Брюнет пожал плечами.

– Когда я был там в первый раз, его дух не показался мне злобным. Все прошло хорошо. Мы встречались с его родителями раз в месяц. А потом женщина позвонила и отменила встречу. Я заподозрил что-то неладное, приехал проверить, а там она сына по голове гладит.

У меня не было ни малейшего представления, почему это важно. Малах, глядя на мое недоуменное лицо, пояснил:

– Без амулета, – он указал на мою шею, – люди не могут касаться духов.

Брови взлетели от удивления. Алиса говорила, что она проверяла настоящий ли он.

– Это все кулон, – Малах вернул взгляд на скелет рыбы. – Пока подвеска касается кожи, человек может видеть духов и ощущать их физически. Ты увидела ребенка, потому что коснулась амулета, – уводя взгляд на потолок, он продолжил со вздохом: – Кулон – это защита от одержимости. Если к духу можно прикоснуться, то он не может проникнуть в твое тело, а еще его можно убить. Такие, как я, медиумы, способны видеть заблудшие души от рождения. Для них мы словно свет для мотыльков. Амулет – это спасение. Он необходим медиумам, чтобы защититься от одержимости.

– Ты видишь духов и без этой побрякушки? – воскликнула я удивленно, рассматривая его.

– Ага, – сообщил Малах равнодушно.

– А как кулон оказался у блондинки? – был задан мной логичный вопрос.

Брюнет мотнул головой, говоря о том, что он без понятия.

– Кажется, что это я его принес к ним в дом, – ответил парень с сомнением в голосе.

– Что значит кажется? Ты не уверен? – спросила я недоуменно.

– Эти амулеты хранит моя семья, – достав из-под рубашки кулон, проговорил он задумчиво. – Просто так попасть в человеческие руки они не могут. Только если кто-то его отдаст. Но я не помню, чтобы брал второй амулет и тем более чтобы приносил его к чужим людям, подвергнув их жизни опасности. К тому же мог ли дух того ребенка привязаться к амулету, для меня загадка. Такое ощущение, что подвеска оказалась у них случайно.

После его слов стало ничего не понятно. Мозг закипел.

– Семья медиумов? – появился вопрос.

Малах вдруг поднялся с дивана.

– Ладно, пора спать, – неожиданно сказал он.

Я, в шоке от резкой смены настроения собеседника, села. Брюнет ходил туда-сюда по квартире, доставая различные вещи из шкафов и бросая их в мою сторону.

– Ты убил меня подушкой, – проворчала я, не в силах скинуть ее с себя.

Зевок вырвался сам по себе.

– Мне нужна одежда, – сообщила я сквозь подкрадывающийся сон.

На секунду показалось, что шум прекратился. Пришлось приподняться на локтях, чтобы посмотреть, что происходит. На меня был направлен пристальный взгляд внимательных серых глаз.

Малах резко скрылся за дверью спальни. Как странно он себя ведет. Из соседней комнаты послышалась возня. Через минуту брюнет вручил мне стопку вещей. Я просматривала, что он принес, с полным недоумением. Наличие полотенца было кстати, но были и вещи, вызывающие вопросы.

– У тебя что, нет простой футболки?

Я крутила в руках черную рубашку. Малах потер шею и с несвойственной ему неуверенностью в голосе произнес:

– Нет. Есть еще водолазки, но в них будет жарко.

Я приподняла брови в попытке понять, серьезно ли он это говорит. У какого нормального человека нет ни одной футболки дома? Глаза пробежались по брюнету. Ладно, стоило ожидать, что парень, называющий себя медиумом, странный.

– Спасибо, – искренне сказала я.

Веду себя как стерва. Он меня в свой дом впустил не для того, чтобы слушать придирки. Мог ведь и на улице оставить. Малах в это время успел сходить на кухню и вернуться. В его руках была пачка соли. Под моим удивленным взглядом вокруг дивана возник солевой барьер.

– Духи не смогут самостоятельно пройти, – нравоучительно изрек он. – Но если сама занесешь предмет, связанный с чьей-то душой, – Малах указал на мой кулон, – то дух окажется внутри.

– Тогда зачем эта преграда? Кулон ты запретил снимать, – проворчала я, ничего не понимая.

– От других духов. Не забывай, что пацан, привязанный к кулону, не единственный, – сообщил он серьезно.

По спине пробежал холодок от мысли, что, возможно, я увижу и других мертвецов. Хватало страха и перед одним ребенком. Последнее, что Малах сказал перед сном, было:

– Если что, громко кричи, я должен услышать.

Двери в спальню закрылись. «А если не услышит?» – появилось в мозгу, пока я осматривала темное пространство квартиры, освещенной лишь светом луны, проникающим сквозь большие окна.

Люцифер прошипел на меня из дальнего угла комнаты, отчего внутри разлился липкий страх. «Подлый кот разлюбил меня, как только на шее оказалась подвеска», – крутилось злобно в голове при взгляде на ощетинившееся животное.

В первые секунды пробуждения накрывала паника, оттого что я не понимала, где нахожусь. Диван оказался невероятно удобным, после мысли о том, что с него нужно встать, стало грустно. Но будильник сообщил, что время пришло. Внезапное осознание пронзило мозг: «Не знаю, сколько отсюда по времени добираться до работы!»