Улыбаюсь, смахивая последнюю воду шпательком для мытья окон. Бегаю взглядом по чистому стеклу, чтобы наконец сдать работу и уйти.

– Меня Варька ждёт, – оценив свою работу, довольно отхожу от фасада и собираю моющие принадлежности. Свою задачу я выполнила, Алёнку можно не ждать. Поворачиваюсь к ней, протягиваю ладошку и клянчу свою законную зарплату. – Весь день со мной мотается.

– А чего это? – напарница без вопросов лезет в сумку, протягивая мне несколько тысяч. За помывку окон дают много. Особенно зимой. – Воспитателям уже надоело, что ты забираешь её поздним вечером?

– Ну, не поздним, – недовольно морщусь, ощущая себя снова плохой матерью. Совесть гложет.

Отправляю заработанное в карман куртки.

– Сама знаешь, обстоятельства. Но нет. Там решили ремонт перед новым годом сделать. Обещали за неделю. Вот сегодня доделали, завтра уже отведу. А сегодня выбора не было, пришлось везде с собой таскать.

– Поняла, – кивает Алёнка. – Ну, до завтра. Хотя я б тебя ещё неделю не видела.

Усмехнувшись, накидываю капюшон на голову. Снег за шиворот задрал залетать.

– Инвентарь проверять не будешь? – киваю на вёдра, швабры, моющие.

– Иди уже, – гонит меня. – Отдохни сегодня хотя бы немного. А то месяц уже без выходных работаешь, дурная. Скоро окочуришься. Ты себя видела?

– Давай-давай, мамочка.

Помахав ладонью, забегаю в ресторан. Хорошо, что сегодня он не работает, посетителей нет и мы смогли спокойно убраться. А ещё я могла оставить Варю, зная, что моего ребёнка не тронут и она под присмотром.

Работа в зале кипит, девчонки намывают последние уголки. И я бы осталась, чтобы опзаработать ещё, но не могу.

– Спасибо, Мариш, – благодарю коллегу по клинингу, подбегая к дочери. Моё чудо сидит на стульчике, машет ножками и играется в игрушки, оставленные мной час назад. Какая она у меня умничка… Даже не пикнула. Повезло мне со спокойным ребёнком.

Обнимаю доченьку, целую в височек, отвлекая её от сосредоточенного занятия. При виде меня тут же кидается на шею, обнимает и лезет целоваться.

– Ма! Пьифла!

Радостно смеюсь, прижимая её к себе.

– Пришла, пришла, – повторяю за ней, поглаживая по спинке через толстый свитер. – И мы можем собираться. Сейчас ненадолго забежим в банк, а потом домой, хорошо?

– Дя!

– Не проголодалась ещё? Кушать хочешь?

– Неть! – и головой мотает.

Успокоившись, резко встаю. Картинки на мгновения меркнут, голова кружится, и я машинально хватаюсь за стул.

– Ма?

Распахиваю глаза, слыша обеспокоенный голос малышки. Схватилась своей крохотной ладошкой за тёплый вязаный свитер. И смотрит так испуганно, что сердце всё сжимается.

Приподнимаю уголки губ, чтобы не волновалась. Лёгкая усталость сказывается.

– Всё хорошо, – успокаиваю её. – Одеваться будем?

Она задорно кивает. Собираю дочку, складываю игрушки в сумку и накидываю куртку. Эх, и её надо новую покупать… Может, с какой-нибудь другой зарплаты. Этой нужно заплатить за квартплату.

Вроде дома почти не бываем, а накручиваем так, будто я несколько электрических обогревателей подрубаю. Явно соседи что-то крутят, утырки. Надо будет переговорить с ними, попросить все чеки.

Застигаю молнию, беру малышку за ладошку и решаю выйти через чёрный вход. Срежем, так до банка быстрее дойти, да и дорога чище.

Выхожу на улицу, в безлюдный закоулок. Снега, блин, по колено… Чего не чистят?

– Ма, игушки! – восклицает моя лапочка. На секунду отпускаю ладошку, и даю себе мысленную оплеуху поправить Варюшке варежки.

– Так я взяла, вроде.

Лезу в сумку, и снова чувствую накатившую слабость. Моргаю, чтобы прогнать дрёму. Мы сегодня не выспались, поэтому…

Внезапно ноги подкашиваются. А перед глазами всё плывёт, и затем резко темнеет.

И на секунду, перед тем как отключиться, чувствую холодный сугроб. И слышу пробирающее до души взволнованное:

– Мама?

***

– Варя, – шепчу имя своей дочери, распахивая глаза. Вскакиваю со снега, ощущая лёгкое головокружение и острую боль в висках. На секунду задерживаюсь у стены, чтобы вновь не упасть.

Дурость какая-то…

И что это было? Я отключилась? На сколько?

Боже мой, где моя дочь?!

Не раздумывая, на панике, срываюсь с места, не забыв про сумку.

Всё внутри сдавливает тисками, душит, а мозг подкидывает самые худшие опасения.

Нет-нет-нет! С ней всё будет в порядке!

А вдруг её похитили, пока я лежала без сознания? А сколько? Вдруг прошло полчаса или час? Где же мне её искать?

Вот я дура! Скорее всего это из-за недосыпа и переработки. Не в первые у меня такие головокружения, а тут подкосило так внезапно и быстро, что не успела ничего и понять.

Права Алёна, права. Надо немного отдохнуть. Я себя в гроб такими темпами загоню.

И если мне на себя плевать, то…

Варюша! Я же её напугала!

Может, она убежала, когда увидела, что мама упала?

Не знаю!

Плохо так, что чуть не падаю. Выруливаю на оживлённую улицу и высматриваю дочку взглядом.

Вот надоумило меня выходить через чёрный выход, где ни души не было!

Все органы скручиваются, и в момент отпускает, когда вижу знакомый розовый комбинезон и такого же цвета шапочку с помпонами.

– Варя!

За доли секунды оказываюсь возле мужчины, держащего мою дочь. Он её украл? Нет, не похоже… Варя к чужакам не очень, даже на руки не пойдёт. А тут и не плачет вовсе, притихла.

Забираю свою дочь, с силой прижимая к груди и не веря, что всё обошлось.

Господи, как хорошо, что мои опасения не сбылись…

– Малышка, боже мой, я тебя обыскалась. Ты наверняка испугалась… Прости, мама больше так не будет, – шепчу Варе в висок, успокаивая.

Дура! Надо меньше работать, чтобы в обморок не грохаться!

Даю себе секунды передышки.

Нужно успокоиться.

Всё хорошо.

Моя радость тут, цела.

– Ты в своём уме? – рявкает на меня незнакомый мужчина. Я бы испугалась, если бы пришла в себя. Но до сих пор трусит. Не верю в то, что произошло. – Не пробовала следить за дочерью? На улице мороз, минус двадцать и снег идёт.

Закусываю губу. Я с агрессивными людьми не разговариваю. И особенно с теми, кто начинает общение с наезда.

Понимаю, как это выглядит со стороны. Но свою ситуацию объяснять не намерена. Я вообще жаловаться ненавижу. А особенно таким…

Бегло осматриваю мужчину, останавливаясь на ролексе, дорогущем пальто. Он одет весь с иголочки, вещи качественные, брендовые. Ключи с значком иномарки держит в руках.

Чуть не морщусь. У меня аллергия на таких.

– Это не ваше дело, – отвечаю наездом на наезд. – Это произошло случайно. Я понимаю, как выглядит со стороны, но оправдываться не собираюсь. Спасибо, что откликнулись и помогли. До свидания.

Разворачиваюсь, ухожу, где-то в душе слыша вопли совести. Но я быстро прогоняю её, закусив губу. Мне жаль, что так вышло и я грубо ответила, ведь он мне помог, но… Пусть. Пусть буду выглядеть истеричкой.

– Эй, девчонка с ребёнком, – доносится мне в спину. Оборачиваюсь аккуратно, вспоминая, что я в кроссовках, а на улице гололёд. Чёрт, надо купить новые сапоги. Да и куртку… Я вообще к зиме не готова была. Но снег как четыре дня назад долбанул, так и всё. Благо, у Варюшки одежда была.

А я так похожу, ничего страшного. Или… Я в банк как раз собиралась. Карту кредитную оформить… До этого сомневалась, а теперь нет. С ней, возможно, станет проще. И на выходных мы с Варюшей будем отдыхать, а не бегать по моим подработкам, экстренно разыскивая, где взять средства то на садик, то на квартиру.

Незнакомец неожиданно протягивает мне деньги.

И зачем он это делает?

– Возьми. Купи ей комбинезон по размеру. И шапку.

Его слова и небрежный жест для меня как красная тряпка для быка.

Пытаюсь успокоиться. Но не могу.

Давит на больное, вскрывая и так свежую, воспалённую мозоль. Делает поблажку, жалеет меня. Это я ненавижу ещё сильнее, чем таких снобов, как он. Они поступают так, чтобы поглумиться, а не искренне помочь.