Только деньги достал, хотел расплатиться, как в лавку трое молодых людей вошли. Дёрганые какие-то, шумные. Лица шарфами замотаны, так, что почти одни глаза и видно. Руки в карманах.

Вроде, парни и парни, но — какие-то неприятные на вид.

Я деньги мальчику-продавцу, или кто там он был, протянул. Смотрю на него, а у парнишки глаза по пять копеек стали. Куда-то ими, мне за спину он смотрит.

Шаг вправо с разворотом плавно делаю. Что он там увидел такого?

Мля…

У парня, что крайний слева стоит, в руках револьвер. Держит он его в руке как гремучую змею, ствол оружия туда-сюда мотается.

Так и пальнёт ещё в меня, придурок…

— Деньги давай! Быстро!

Так, похоже, лавочку-то грабят… Вот, попал, так попал… Ну, такое уж у меня счастье…

Глава 31 Побоище у прилавка

— Деньги давай!!! — уже чуть не визжал парень с револьвером.

Обращался он пока к мальчику за прилавком, но и до меня ведь скоро очередь дойдёт. Глупо было думать, что на кассе бакалейной лавочки грабители успокоятся, обязательно почистят они карманы и случайного её посетителя. Всё, что в Омске было заработано — потеряю, опять без копейки останусь. Могут и документы отнять. Они у меня хоть и поддельные, но почти как настоящие. Комар носа не подточит. Несколько раз я их проверил, не буду уточнять как.

Раз пошли на дело

Я и Рабинович.

Рабинович выпить захотел.

А чего не выпить, бедному еврею,

Если у еврея нету срочных дел?

Ну, опять… В моей голове завертелись слова популярной в общежитии медицинского института песенки. Есть у меня такая особенность психики — в экстремальных ситуациях, подходящая к ним песня из памяти просто выпрыгивает. Иначе и не скажешь. В бою с японцами у редута вообще звучало — это есть наш последний и решительный бой…

Так, револьвера этого парнишечку надо срочно лишать. Он, не дай Бог, палить из него начнёт. Ладно, себе ногу прострелит, но ведь и мне в головушке дырку проделать может.

Такое впечатление, что он впервые в руках револьвер держит, а такие стрелки — самые опасные. Неизвестно, что от них ждать можно.

Сейчас моя задача — его внимание переключить и оружие забрать. Не выбить, а именно — забрать себе. Грабителей всё же трое, мне ствол не лишним будет. Как это сделать, поручик меня научил. Не сразу у меня такое получаться стало, но освоил.

Выпить, так уж выпить,

Но выпить и покушать!

Мы пошли в прибрежный ресторан.

Там сидела Сара,

А у ней под юбом

Дробом был заряженный наган…

Пропел я уже вслух. Фальшивя, конечно, но громко. Парни-налётчики несколько оторопели. За свихнувшегося, наверное, меня приняли.

— Доброго здоровья, Абрам Моисеевич! — в полный голос выдал я, смотря куда-то за спину бандита с револьвером.

Он — купился. Они тут, во многом — как дети малые.

Даже башку свою поворачивать назад начал — что там за Абрам Моисеевич за его спиной стоит? Неведомо откуда появился.

Секунда, и я уже рядом с налётчиком.

Раз, два, три — его револьвер теперь у меня в руке, а у паренька связки в правом лучезапястном суставе с сегодняшнего дня какое-то время болеть будут. Но, это скоро явится не главной его проблемой…

Лучше бы ему пару дней к суставу холод начать прикладывать, а с третьего дня уже и греть больное место. Ну, и поменьше рукой двигать.

Тут за моей спиной вой раздался.

Мальчишка, это. Больше некому. Дошло до него, как до утки на третьи сутки…

Потом ещё что-то и бухнуло. Как будто тело на пол свалилось.

Не выдержала детская психика налёта…

— Так, козлята, руки в гору! — скомандовал я наглым вражинам. — На пол легли! Быстро!

Для большего эффекта я ещё ближайшего ко мне разбойника стволом револьвера в солнечное сплетение со всей силы ткнул. Он в пальто, поэтому и сдерживать себя мне было не надо.

Получивший от меня тычок первым на пол и сверзился. Колени у него подогнулись и он рухнул. Со стороны оставшихся возражений так же не последовало, правда улеглись они как на кроватку. Носами кверху.

— На живот перевернулись! Руки на затылок положили! — продолжал изображать из себя я злого полицейского из американского фильма.

Подчинились, а куда им деваться. У меня ствол, а значит и сила.

За прилавком шевеление началось. Я к стене шаг сделал, развернулся так, чтобы мне и налётчиков, и прилавок было видно.

Секунд через тридцать из-за прилавка испуганная мордашка мальчика-продавца высунулась. Выглядел он крайне растерянным.

— Дяденька, это… — подал он голос.

— Так, быстро беги за полицейским! Вон тут, что творится. — в конце фразы я немного понизил голос. Так малец напуган, а я ещё ору.

— Сейчас, сейчас…

Бочком-бочком, поглядывая то на меня, то на лежавших, парнишка чуть ли не на цыпочках добрался до двери, толкнул её и шмыгнул наружу.

Ну, теперь только стражей порядка ждать…

От нечего делать я повертел свой трофей в руках.

Дерьмо. Велодог. Рекламой таких все газеты забиты. Чаще других предлагаются изделия Льежской оружейной мануфактуры, пятизарядные, под патрон с бездымным порохом с пулей в никелевой оболочке.

Я так часто эту рекламу видел, что даже её уже наизусть запомнил.

Стоит такая лялька всего пятнадцать рублей. Однако, всего — тоже как сказать. Самое дешевое ружье можно за пятерку купить. Три ружья или эта игрушка — одна цена.

Размером револьвер не велик, но мне что-то в руках налётчика он больше показался. Это, наверное, от того, что у страха глаза велики…

Револьверчик маломощный, но при попадании из него в голову, может и до плохого дойти.

Эх, где-то сейчас мой маузер…

Он-то получше этого револьверчика будет.

Тут дверь в бакалейную лавку как будто ураганом распахнуло и на пороге торгового заведения здоровенный мужик в штатском возник. Пусть он не в мундире был, но я как-то сразу почувствовал, что это сотрудник полиции.

За спиной верзилы маячил мальчик-продавец.

Я поспешил развести руки в стороны.

Правой, двумя пальчиками за ствол, я отобранный у налётчиков велодог держал. Пусть все видят, что я его в ход пускать не собираюсь…

Глава 32 Повязали…

Проявлению моей догадливости в отношении рода профессиональной деятельности высокого и крепкого мужчины во многом способствовало и то, что он был вооружен. Причем, не велодогом, как налётчики, а весьма серьезным никелированным револьвером.

Вошедший в бакалейную лавку чуть сместился в сторону. При этом, лежащих на полу и меня он из поля зрения ни на секунду не выпускал.

— Брось, — приказ касался моего оружия. На него стоящий у двери мужчина ещё и кивнул, конкретизировал движением головы свои слова.

Я бросил. Чужой револьверчик — мне его ни капельки не жалко. Лишь бы от удара о пол лавки не выстрелил.

— Этот? — мальчику-продавцу мужчина указал на меня стволом своего оружия.

— Этот, этот, — зачастил он. — Он тому как дал…

Со стороны мужчины мальцу последовал останавливающий жест — помолчи мол немного.

— Эти?

Сейчас ствол револьвера был направлен на лежащих на полу.

— Эти, эти. Деньги из кассы забрать хотели…

Очередным движением руки словоизлияния мальчика были бесцеремонно остановлены.

— К стене, — блестящим стволом револьвера мне было указано, где сейчас моё место.

Перешёл. Мне не трудно.

Стою. К этой самой стене и прислонился — силы берегу.

Думал я, что друг мой поручик скуп на слова, а этот — ещё круче…

Мужчина с револьвером подошёл к крайнему от него лежащему и носком ботинка перевернул его на спину. Сделал он это так, словно не человека переворачивал, а что-то неодушевленное, например — куклу или манекен.

Рассмотрев лицо лежащего у его ног, мужчина с револьвером хмыкнул.

Далее был переведен в положение лёжа на спине второй налётчик. После разглядывания его физиономии, также не прозвучало ни одного слова.