Да, номер у меня самый дорогой — за пять рублей в сутки. Есть и попроще, за полтора рубля, но…

Понты, они — дороже денег.

Откуда я про стоимость номеров знаю? Да, в моём, опять же табличка висит с обозначением цен, как покоев, которые в наем в гостинице сдаются, так и всем прочим предметам. Сломаю я стул — извольте по прейскуранту заплатить…

Украсть у меня из номера что-то трудно. Замок и запор на дверях — надежней надежного.

Однако, и тут надо держать ухо востро. Не далее, как вчера в ресторане гостиницы приделали ноги шубе на хорьковом меху. Остался мещанин Пороховников без верхней одежды. Так «Омский телеграф» сообщил. Есть тут такая газета местная.

От нечего делать я этот печатный орган от первой до последней полосы просматриваю. Один раз даже очень повеселился. Обнаружил в газете рекламу номеров «Нагасаки». Даже сходить в них хотел. Поностальгировать…

За что мне честь в Омске такая? Просто всё — вышел я здесь в первые кулачные бойцы. Два господина, что у цирка меня тормознули, большие денежки на мне зарабатывают. Ну, я тоже не в накладе. Весьма, весьма.

Из других городов теперь со мной биться народ привозят. Местных я не раз уже победил и ставки на победы моих противников упали. Все на меня ставят. Соответственно — зарабатывать на мне стало проблематично. Вот и устраивают мне сейчас бои с противниками из других губерний.

Никогда бы не подумал, что здесь такое имеется. Но, как оказалось, жизнь в тени тут — мама не горюй…

Сыт, обут, одет, крыша над головой, деньги — не проблема…

Морда в синяках, рёбра побаливают, кулаки сбиты…

Живи да радуйся.

Да, ещё и новые документы я заимел. Взамен тех, что в поезде остались.

Без них — никак. Содержатели гостиниц, постоялых дворов, меблированных комнат в Омске обязаны доставлять в свою полицейскую часть сведения о каждом вновь прибывшем в течение двенадцати часов без всякого исключения. Ну, для меня — маленькое послабление было сделано. Пока местный блинодел мне бумаги рисовал.

Так мне ещё одна сторона тутошней жизни открылась. Оказывается, есть здесь ходы-выходы для обзаведения нужными бумагами.

Фамилию, имя и отчество я прежние в новом паспорте оставил. Привык уже к ним. Да и имеются тут уже люди, которые меня как Ивана Воробьева знают.

Заказал я ещё и нужный мне документ об образовании. Мысль-то об поступлении в Императорскую военно-медицинскую академию я не оставил. Вот поднакоплю денег на учёбу и прощай Омск.

Ещё что…

Да, драковое имя теперь у меня — Солдат.

Вот и все мои новости.

Глава 18 Продолжение следует

Скучно…

Я зевнул, потянулся.

Делать совершенно нечего. Работа теперь у меня ночная, а весь день свободен. Да и работы той… Час, два — не больше. Да, если честно, я бы и за меньшее время управился, но строго рекомендовано мне сразу соперников не валить. Иначе — зрителям не интересно.

Они деньги платят, а значит и музыку заказывают.

Телевизора тут нет. Не придумали ещё.

Радио — отсутствует.

Пробовал книги читать — отстой полный. Хуже цирка.

Газету местную в руки взял. Номер у меня дорогой, пресса в стоимость входит.

Развернул, глазами по строчкам пробежался. Пол газетной площади — реклама. Перевернул лист. Так, а это что? «В плену у японцев». Интересно…

Каждый с большим вниманием реагирует на то, что его как-то касается, хоть краешком, но — задевает. Тут же статья про японский плен. Сам там был. Вот и надо прочесть, как там у других это случилось.

Рассказ, видно, уже не в первом номере идёт. Так и написано, что начало в газетах от таких-то чисел. Но, ничего, вроде и понятно.

Повествуется от лица солдата из Порт-Артура, сибиряка, их там достаточно было.

Как он там геройствовал, было ранее, а тут уже речь про плен ведётся.

«… при отправке партиями наших солдат в Японию, японцам нужны были переводчики. Меня не отправляли потому, что рана не заживала, цинга плохо исчезала и мне грозило остаться в Артуре еще долгое время, а хотелось скорее попасть в Японию. Вот тут и пригодилось мое знакомство с японским языком. Меня включили в одну из партий и в одно прекрасное утро наша партия, численностью тысячи две солдат, двинулась пешим порядком из Артура в Дальний, где производилась посадка на пароходы…»

Во, мне, оказывается, больше повезло. Не пешком дорогу в плен я начал, на платформе, пусть и открытой, ехал.

Я отпил из стакана.

Хорош чаек… Хоть что-то тут есть приличное.

«… вышел я налегке, так как у меня была только одна пара запасного белья. Хотя мне приходилось ковылять, я не отставал от партии. Но многим солдатам этот пятидесятиверстный переход дался тяжело: при разгроме цехгаузов многие солдаты нахватали столько вещей, что унести их было очень трудно. Некоторые шли нагруженные, как грузчики, как верблюды. Поэтому партия часто останавливалась на передышку, что не входило в расчеты нашего конвоя. И вот, всю дорогу нас веселило расставание солдат с вещами, нести которые не было у них сил. На каждой остановке выбрасывались менее ценные вещи, и на каждой остановке оставались кучи разнообразных вещей: офицерские шинели, дамские шубки, разные ткани, посуда и даже книги…»

Во как… Что-то слышал я про такое, но не из первых рук. Тут же очевидец сообщает, что своими глазами видел.

Далее шёл рассказ, как везли пленных из Дальнего на пароходах. Как в трюме слухи разные циркулировали. Про то, что самых здоровых будут использовать как производителей для улучшения породы островного народа, а тех, кто статью не вышел — в роли тяглового скота.

Мля… Придумают же…

Далее было про карантин на Симоносеки.

«… нас взводами человек по пятьдесят выстраивали, предлагали сдать деньги и ценные вещи в одно место, кожаные вещи (полушубки, папахи, ремни, сапоги и другие) в другое место, белье и платье — в третье. Наши солдатики полагая, что белье-то — во всяком случае возвратят, засовывали в бельевые мешки всякие другие вещи, вплоть до денег. Затем мы попадали в ванны человек на десять каждая. В этих общих купелях мы должны были смыть и грязь, и паразитов. После омовения мы переходили в соседнюю комнату, в которой должны были обтереться и получить халат…»

Всё, почти как у нас…

«…на баржах нас переправили на железнодорожную станцию и погрузили в вагоны. И станция, и вагоны, и паровозы, и пути нам показались кукольными по своей величине. Но в дальнейшем мы убедились, что маленькие паровозы работают исправно и довольно быстро доставили нас на место. Хочу отметить порядок, соблюдавшийся при нашем переезде. Завтрак и обед нам подавали в виде закусок в специальных коробочках. Там была всякая всячина: хлеба кусочек, яичко, кусочек жаренного мяса, какие-то съедобные корнеплоды, несколько риса, еще что-то. По освобождении, коробочки мы возвращали тем же женщинам, которые угощали нас. На станциях всегда была публика и довольно большое количество европейцев, которые с любопытством рассматривали нас. Вечером мы были на месте нашего жительства в местечке Хамадэра Сакайского уезда Осахской губернии…»

Ещё через пару строк статья завершалась. Однако, ниже было напечатано, что продолжение следует.

Вот, как обычно — на самом интересном месте.

Ничего, послезавтра следующий номер будет. В нём продолжение и прочитаем.

Так и подсел я на чтение с продолжением. Вечерами мой стройотряд продолжался, так я свои бои без правил называл. Каждый вечер в коробку из-под сигар я получаемые гонорары складывал. Пожалуй, если так всё нормально дело пойдёт, через месяц мне отсюда надо будет тихонько сматываться. На первое время на съем жилья и пропитание в Санкт-Петербурге деньги у меня будут. Непонятно почему, но я был уверен, что в военно-медицинскую академию я поступлю. Дома поступил, а тут и подавно.

Наконец, очередной номер газеты, прямо с пылу, с жару, в моих руках.

Есть продолжение!