– Да ты чё! – снова усмехается баба. – Всерьёз чоль задумал?..

– Ага, – кивает дед бородатой головой. – Давай вон позвоним по этому номеру, я его с экрана списал специально. Там, говорят, какое-то искусное оплодотворение делают.

– Да они не бесплатно небось? – забеспокоилась баба.

– Ну и пусть, – отмахивается дед, как от мухи. – Мы ж на чёрный день откладывали…

– На чёрный день, это на чёрный день! – замечает баба, пальцем указательным в потолок тыкая. – Их и трогать нельзя! А то худо будет!

– Да брось уже старым приметам верить! – опять отмахивается дед. – Чай не в пещере живём, а в двадцать первом веку! Так давай людями цивилизованными будем!

– Ну, ладно, – выдохнула баба, – поступай как знаешь.

Позвонил, значит, дед в специальную фирму…

Прошло пять лет.

Кормят дед и баба своё дитятко из ложечки, поят из бутылочки. Ничего для него не жалеют. Всю пенсию на игрушки тратят, все силы отдают.

– Пущай побольше кушает, – умиляются старики. – Вырастет большим, сильным, помощником нам будет!.. Что, добавочки хочешь, сыночек?.. На-ка, кушай! А мы уж перебьёмся…

Кушает дитятко, кушает и к хорошему привыкает.

Прошло ещё лет десять.

Выросло дитятко большое-пребольшое. Сидит себе на диване, как слон, лишний раз зад поднять не хочет, чтобы на двор по нужде сходить.

– Эй, дед! – орёт. – Горшок принеси! Приспичило!

Принесёт дед горшок, потом вынесет.

– А теперь жрать хочу! – орёт дитятко. – Баба, тащи щей! Да побыстрей!

Баба старается – варит, надрывается. За водой на колодец четырежды сбегает, восемь вёдер воды за день притащит. Дед пять раз в погреб слазает, три мешка картошки, мешок моркошки, бочку квашенной капусты приволочёт. Баба щей на две роты сварит… Дитятко слопает всё за один присест и опять голодный! Сидит себе на диване, мультики по экрану смотрит, и краном его подъёмным с места не сдвинешь!

– Старенькие мы уже стали, – намекают баба с дедом. – Ты бы хоть помог нам, что ли, сыночек…

– Да ладно, бросьте прибедняться! – смеётся дитятко. – На вас ещё пахать да пахать! Чего вы меня сказками кормите? Дайте чего-нибудь вкусного пожрать лучше!

– Так ведь и кушать уже почти нечего, – вздыхают баба с дедом. – Ты же, сыночек, годовой запас за неделю съедаешь…

– Ну не я же виноват, что таким уродился, – попрекает сыночек. – И, вообще, нечего было детей заводить если прокормить не можете! Я уж не говорю, что и так ничего вкусного с вами не вижу! Одним силосом меня потчуете!..

– Ну, так… так ты уже и сам здоровее нас будешь, сыночек, – фыркает дед. – Может, пора пойти поработать, раз тебе вкусной еды не хватает?

– Мне работать ещё не положено, – замечает с умным видом дитятко. – Я ещё несовершеннолетний. Значит, должен находится на полном вашем иждивении. А вот вы пошли бы и поработали, раз дитё у вас голодает!

– М-да, идрить её туды налево! – ругается дед, пока дитятко храпит на всю избу после обеда. – Вот мы с тобой, баба, и откормили борова неблагодарного! Вот нам с тобой и подмога на старости лет!

– И жалко его, – вытирает баба набежавшую слезу подолом юбки. – Вот загонит он нас, как лихач лошадей, помрём мы оба, кто тогда о нём, таком увальне, заботиться станет…

– Говорил я тебе, надо было его кнутом воспитывать, а не пряником! – ворчит дед.

В общем, думали они, думали, что же делать, и придумали.

Проснулось поутру дитятко, смотрит, лежат баба и дед оба на койках, будто мёртвые, ручки на пупки сложили и не шевелятся!

– Баба! Дед! – окликает сыночек. – Вы что, померли, что ли?

А они – ноль внимания.

Расстроилось тут дитятко, расплакалось.

– Ну вот, этого ещё не хватало! – сидит на диване, хнычет. – У них дитё не завтракамши, а они помирать надумали! Ох, неразумные!..

Ныло, ныло дитятя… Но делать нечего, жрать-то хочется! Да и с этими… окочурившимися… делать что-то надо.

– В огород их отнести, что ли? – пытается ворочать заплывшими извилинами, но не получается.

Думало, думало… надумало!

– Закрою-ка я глаза и усну, – говорит себе. – Во сне вроде жрать не хочется.

Отвернулось к стене дитятя, захрапело. Встали дед и баба со своих коек, посмотрели друг на друга, покачали головами…

– И кончина наша его с дивана не сдвинет, – вздыхает дед. – Надо что-то другое выдумывать.

Пошли они тогда в лес за грибами и заблудились. И только одна записка от них на столе лежать осталась:

"Милый наш сыночек, чтобы тебя прокормить, мы были вынуждены пойти в лес. Наберём там грибов побольше и ягод послаще и вернёмся, если, конечно, не заблудимся, и если нас волки не съедят. Через месяц-другой может и вернёмся. Мы бы и тебя с собой взяли помощником, но, сам знаешь, не положено: утруждать тебя нельзя, ты же ещё несовершеннолетний. А ты, пожалуйста, не скучай тут без нас. В погребе осталась кое-какая пища, если мыши её не съели. Готовь себе еду, щи да кашу, можешь и десерт, если хочешь. Мука в мешке, масло в горшке, вода в колодце. Где находится колодец ты, увы, не знаешь, но людей поспрашивай, они тебе подскажут".

Прошло ещё несколько лет.

Возвращаются домой дед и баба. Живёхонькие и даже малость отдохнувшие.

"Ну, – думают, – теперь-то наше дитятко наверняка за ум взялось! Похудело небось, готовить приловчилось, работать научилось, и вообще познало по чём фунт лиха!"

Только в избу вошли и… чуть концы не отдали!

Сидел раньше на диване один слон, а теперь два слона оказалось! Сидят оба в обнимку и мультики смотрят!

– Ох, идрить её туды налево! – у деда аж чуть челюсть под кровать не улетела. – Вот тебе и исправился наш сыночек!

– Уж лучше бы нас в лесу волки съели! – простонала баба.

– О-о! – обрадовалось дитятя, заметив деда с бабой. – Кормильцы наконец вернулись! А я вот тут, пока вас не было, жениться успел! Теперь вам не одного меня, а нас обоих кормить придётся!.. Эй, эй!.. Куда это вы?.. А ну, стойте!.. Стойте!..

– Да шутит он, шутит! – смеётся тут невестка. – Не двоих нас кормить придётся, а уже троих! А если у меня двойня родится, то четверых!

Но дед и баба даже не обернулись. Так сиганули обратно в лес, что и спустя неделю после их побега из родного дома пыль над дорогой висела. С тех пор никто их не видел. И что с их дитятей стало и с женой его, а также с их новорожденным слонёнком, тоже неизвестно.

22.10.2020

Полезла как-то раз одна сумасшедшая купаться в какой-то омут, вошла в воду по самую ключицу, а её вдруг исподтишка – хвать! Прямо за щиколотку! И нет бы краб там какой-нибудь, а тут, чувствуется, рука настоящая!

Испугалась барышня, начала трепыхаться, кричать:

– Помогите! Помогите!

Никто не отзывается, будто и нет на всей планете никого. Только лягушки одни вокруг – ква-а, ква-а-а!..

"Кто же это в меня вцепился? – содрогаются в барышне испуганные мысли. – Уж не водяной ли?"

А тут… бац!.. и за вторую щиколотку чья-то ручища – хвать!

Вообще барышня растерялась. Стоит, руками машет, и сдвинуться с места не может.

– Караул! – кричит. – Спасите! Убивают! Топят!

Орала, орала… ни один дурак на помощь не кинулся.

"Ну всё, – паникуют мысли, – пора с жизнью прощаться!"

Сердце у барышни, разумеется, тут же вниз провалилось – бряк! – в грудной клетке пустота образовалась. Лежит себе сердце где-то в пятках, трясётся в предсмертных судорогах.

Вдруг, чувствует будущая утопленница, чьи-то руки будто бы хватку ослабили, потом совсем отпустили. Обрадовалась она, только собралась на берег выскочить, только в его сторону метнулась, как вдруг… Выпрыгнул перед ней из-под воды какой-то бородатый дядька!

– Ох, – охнула сердешная. – Иван Кузьмич! Это, оказывается, вы? Как вы меня напугали!

А Иван Кузьмич, это был один добрый мужичок из того же посёлка, в котором жила будущая утопленница.

– Постойте-ка! – опомнилась тут барышня. – Вас же вроде бы в прошлом году похоронили?!