Я не слепой и всегда догадывался о симпатии Алины ко мне. Но открыто девушка никогда не проявляла интереса, во-первых, я был женат, что несомненно останавливало Алину, а, во-вторых, я никогда не давал повода для откровенного флирта. Сейчас картина изменилась, и Алина прекрасно знает, что вот уже неделю я в разводе. Ее внимание стало частым, открытым, но не взаимным с моей стороны. Несомненно, Алина симпатичная девушка. Она умная, порядочная, дисциплинированная. С ней мы работаем больше двух лет, и она никогда меня не подводила и не давала ни единого шанса усомниться в ее профессионализме.

Агата постоянно меня ревновала к ней и закатывала истерики. Она – самый настоящий софист, потому что так методично и хитроумно уверять меня в моей же измене с помощницей может только Агата. Да я, черт возьми, сам начал в это верить. Но видит Бог, я никогда не предавал наш брак и отношения, так что моя совесть чиста. Хотя бы перед самим собой.

Смотрю на девушку и сравниваю: в отличие от худой Агаты Алина фигуристая: у нее округлые женственные формы, длинные темные волосы, аккуратно сложенное лицо и приятный голос. Многие наши клиенты и партнеры ни раз говорили о том, что у моей помощницы гипнотизирующий тембр, от которого они млеют и готовы подписать любые документы.

Зачем я сравниваю бывшую жену и свою помощницу?

– Не против. Присаживайся, – указываю на кресло напротив себя и беру с тумбочки чистый стакан. – Будешь? – предлагаю карамельный бурбон.

– Если только совсем немножко, – Алина смущается и мило краснеет. Делает небольшой глоток виски и жмурится, обмахивая себя рукой. – Ух, крепкий!

Улыбаюсь.

Она милая.

Прослеживаю за долгим внимательным взглядом помощницы и вижу, что девушка смотрит на мою кисть, в которой зажат стакан с виски. Точнее на пальцы.

Кольцо…

На безымянном пальце все еще надето обручальное кольцо.

Почему я его не снял?

Знаете, это как годами слаженный набор механических действий: принял душ, оделся, надел часы, кольцо и побежал.

Однажды я случайно забыл его дома, а потом весь день растирал палец и нервничал, ощущая какую-то незавершенность, неправильность и пустоту. Не знаю, как будет сейчас, но надо начинать отвыкать.

Алина отводит взгляд, и на ее лице появляется эмоция, схожая с разочарованием или огорчением.

Она думает, что это кольцо имеет для меня значение?

Снимаю не без труда и кладу обручалку в карман брюк. Алина заметно оживляется, но слишком довольного вида старается не подавать. Она прекрасно воспитана, сдержанна и умело справляется с эмоциями, когда как Агата – сплошное минное поле: не знаешь где, когда и с какой силой долбанет. Все эмоции написаны у Агаты на лице, а ее ядовитый язык иногда хочется подрезать.

Зачем я их опять сравниваю? Черт.

Нам есть, что обсудить с Алиной, но время близится к одиннадцати, а завтра не выходной.

Только не у меня.

– Алин, ты на машине? – спрашиваю девушку, когда та заходит в мой кабинет с вымытыми стаканами.

Помощница отрицательно крутит головой и отводит глаза.

– Тогда поехали, отвезу тебя домой.

– Спасибо, но не удобно как-то, – мнется Алинка, а сама сияет ярче уличного фонаря.

– Про «неудобно» сама знаешь, как говорят. Собирайся.

***

– Спасибо, Леон Борисович, что подвезли! – Алина кокетливо улыбается и берется за ручку двери.

– Без проблем. Отдыхай. И, кстати, завтра у тебя выходной. Заслужила!

Помощница радостно взвизгивает и, бросив мне на прощание «Спокойной ночи», скрывается в темноте подъезда.

Я смотрю вслед девушке и не спешу начинать движение.

Прислушиваюсь к себе, к своим ощущениям, но ничего во мне не отзывается.

Всю дорогу до дома Алины я автоматически потирал большим пальцем пустое место на безымянном, отчего чувствовал раздражение и дискомфорт.

Опускаю руку в карман брюк, достаю кольцо и надеваю на палец.

Глубоко выдыхаю и чувствую всю правильность и наполненность своего состояния.

Завтра.

Начну отвыкать завтра…

– Максим вечером заедет, потерпишь? – уточняет Филатова.

– Спасибо, Сашуль, буду ждать! А то пришлось голову мыть в раковине, представляешь? – выхожу из машины, нажимаю брелок и иду в сторону своего подъезда. – …конечно перекрыла. Иначе, пока была бы на работе, устроила всемирный потоп, – смеюсь я.

А вот с утра мне так весело не было: во-первых, я бессовестно проспала, а, во-вторых, в ванной потек смеситель, окатив меня с ног до головы беспорядочным водным потоком.

У меня много знакомых: я перекрасила практически добрую половину нашего города, профили моих соцсетей трещат под натиском псевдо-друзей и подписчиков, каждый старается обратить на себя мое внимание, заискивая, лицемерно предлагая помощь и услугу, осыпая восхищениями и словами благодарности. Но только там, в виртуальной, искаженной жизни. А на деле, встретив друг друга случайно где-нибудь на улице или в торговом центре, проходят мимо, не здороваясь и делая вид, будто не узнают. Так стало часто случаться в нашем несовершенном мире: всего и всех слишком много, а обратиться за реальной помощью, к сожалению, не к кому.

Само собой единственными людьми, кому я могла позвонить, – были Филатовы.

– Спасибо еще раз, Саш. Целую. Пока, – я прохожу мимо скамьи, на которой сидят моя соседка со второго этажа и две женщины с соседнего подъезда. – Здравствуйте, – на автомате приветствую и подхожу к подъездной двери.

– Здрааасте…– надменно вытягивает соседка баб Галя.

Мне сейчас показалось пренебрежение в ее интонации или я права?

Когда роюсь в сумке в поиске ключей, слышу за спиной перешептывания, но такие, чтобы я непременно услышала: «Вон, гляди, пошла. Это я вам про нее рассказывала», «Ага-ага», «Целую, Саш, тьфу…», «Слыхала, что муж застукал ее прямо за этим самым делом!», «Говорят, что он ее пьяную на дороге подобрал, когда любовник выкинул», «Ага, ага, тьфу, бесстыдница», «И не говори, Петровна, шаболда», «Шаболда и есть»…

Застываю на месте.

Рука с ключами зависает у домофона, а тело окатывает ушатом раскаленного воска, который медленно стекает от шеи к стопам, оставляя болезненные ожоги.

Вот, что я сейчас чувствую.

А еще омерзение и злость.

Оборачиваюсь и сканирую притихших змей, начиная медленно наступать, как голодная тигрица перед прыжком. Присаживаюсь рядом с соседкой со второго этажа, и та начинает инстинктивно двигаться в сторону, сдвигая своих подружек по сплетням на край.

– Вот это даа, баб Галь, какие новости! – округляю глаза и наигранно качаю головой. – А еще говорят, – понижаю голос до шепота, – что ОНА на завтрак ест младенцев, а на ужин старушек, у которых лживые и мерзкие языки, – практически в ухо ору наглой старухе, да так, чтобы наверняка расслышала.

Бессовестные сплетницы охают и переглядываются, а я вскакиваю с места и несусь в подъезд, не забывая от души хлопнуть дверью так, как терпеть не может вредная бабка со второго этажа.

Это же надо!

Уму непостижимо – такое насочинять!

Откуда они это выдумали?

Или… не выдумали, а кто-то… подсказал?

Таак…

Озарение приходит внезапно.

«Ну, Игнатов, ну погоди!»

Уже у себя в квартире вытаскиваю из сумочки телефон, набираю сообщение бывшему мужу, который, почему-то, до сих пор записан как «Муж».

Займусь этим позже.

«Я говорила, что ненавижу тебя?»

Ответ приходит практически сразу.

Муж: Да. И не раз

«Забудь. Я тебя ПРЕЗИРАЮ!!!!!!!» – печатаю, отправляю.

Жду ответного сообщения, но его нет ни через минуту, нет через пять и даже через десять. Я успеваю помыть руки, переодеться, как слышу звук пиликающего телефона:

Муж: В чем претензия?

Вот скотина!

Еще спрашивает!

«Ты еще спрашиваешь? Это ты распустил про меня слухи?»

Муж: Какие слухи?