Леон усмехается, но решает галантно проглотить мою колкость. Он так делал всегда. Я колола, а он терпел.

– Не убегай, я провожу, – Леон встает и берет со спинки диванчика пиджак, осматривая стол, чтобы ничего не забыть.

– Зачем? – в недоумении спрашиваю.

– Я так хочу, – отвечает небрежно.

А я… я не хочу. Но об этом меня никто не спрашивает, когда, подхватив под локоть, мой бывший муж тянет меня на танцпол. Мы подходим ко все еще танцующим друзьям, и Леон о чем-то говорит на ухо Вадиму, не давая мне сбросить с предплечья его руку. Получив от поддатого друга кивок, мы протискиваемся между потными телами, а я пытаюсь сообразить, почему до сих пор не пресекла это тактильное взаимодействие.

Леон

Мы выходим из душного бара на свежий майский воздух. Точнее, это я выволок сопротивляющуюся Агату на улицу, потому что моя компания в качестве ее сопровождающего – устраивать перестала. Теперь официально.

И это очередной напоминающий мне поджопник о том, что мы все-таки сделали это.

Мы развелись.

Ночами еще прохладно, и Агата ежится под порывами прохладного ветра. На ней, кроме короткого черного лоскута, ничего нет. Она обнимает себя за плечи, слегка покачиваясь на высоких каблуках. Тушь размазалась, оставляя немилые разводы вокруг глаз, а ее светлые мелированные волосы растрепались во все стороны. Агата редко бывает такой, вероятно, ее внутренняя Богиня уснула под действием текилы.

Я набрасываю ей на плечи свой пиджак, и она благодарно улыбается, кутаясь в него, как в халат, но не мне. Она улыбается теплу, а мне она перестала улыбаться… давно.

Поднимаю голову к ночному небу, закрываю глаза и глубоко вдыхаю ночной влажный воздух.

– Мое такси, – еле слышно шепчет Агата, переминаясь на каблуках и заторможенно хлопая глаза.

Киваю.

Развернувшись, она направляется к нему, а я следую за бывшей женой и открываю ей заднюю дверь. Агата пытается снять пиджак и вернуть мне, но я подталкиваю её в салон, кивком головы показывая, чтобы двигалась дальше.

Сажусь рядом.

– А ты куда собрался? – у Агаты расширяются осоловелые глаза до размера с блюдце.

– Сказал же, провожу.

– Я думала до машины, – Агата кутается с носом в мой пиджак. Я вижу, как она борется с накатывающей дремотой, но радуюсь, что на сопротивление со мной у нее не хватает сил. – Имей ввиду: на чай приглашать не буду, – зевнув где-то в отвороте моего пиджака, послушно сдвигается.

Усмехаюсь.

Мы едем в полном молчании.

Машину мерно покачивает, мотор приятно гудит, а в салоне фоном работает радио. Агату сморило, и она, подвинувшись близко к моему бедру, укладывает свою голову мне на плечо. Я чувствую ее тепло и невольно вслушиваюсь в текст льющейся из магнитолы песни:

… Давай всё забудем

И просто мгновенье помолчим

Нам возвращаться нет причин

Улетай со мною в облака

В руке твоя рука

Побудь ещё со мной сейчас

Улетай со мною высоко

Сейчас мы далеко

Поверь, весь этот мир для нас («Улетай» Jay Leemo)

Я смотрю на расслабленные руки Агаты, в которых покоится ремешок сумочки, и беру ее ладошку в свою. Я не знаю, что это: то ли слова песни так на меня действуют, то ли тепло ее бедра, которое касается моего, то ли запах, такой родной и привычный, но я переплетаю наши с ней пальцы и чувствую, что именно сейчас, здесь и в эту самую секунду так правильно.

«В руке твоя рука»…

Откидываюсь на спинку кресла, прикрываю глаза и позволяю себе ненадолго отключиться.

***

– Проспект Мира, – вздрагиваю и резко распахиваю глаза.

Таксист смотрит в зеркало заднего вида, в котором мы встречаемся взглядами.

Уже?

Кручу головой по сторонам.

И правда – наш с Агатой дом. Точнее, теперь только ее дом.

Стараюсь растормошить спящую Богиню.

Она бессвязно бормочет, хмурит нос и размахивает руками, прогоняя от себя мой голос.

Под снисходительный взгляд таксиста, кое-как мне удается вытащить Агату из машины, выслушав о себе много чего интересного. Пьянчужка грозно бурчит, но при этом устраивается в моих руках поудобнее.

И вот что с ней делать?

У меня нет с собой ключей от подъезда и квартиры, но они точно есть у Агаты. Довольно неудобно держать ее на руках и рыться в её, казалось бы, микроскопической сумочке, в которой вместо ключей я нахожу всё: от косметических пробников до запасных колготок. Уверен, если попасть с женщиной на необитаемый остров, а при себе у нее будет только ее маленький клатч, то скорее всего мы сможем прожить некоторое время, ни в чем не нуждаясь.

Прислоняю Агату к подъездной двери, но ее ноги не слушаются, и девушка начинает плавно оседать.

Так дело не пойдет.

Снова беру Агату на руки и кладу на рядом стоящую скамейку. Нахожу ключи в ее сумке, подхожу к двери, открываю и …жду?

Жду спящую на скамейке Агату.

Вот я осел!

Бросаю дверь, которая с глухим ударом, разрезая ночную тишину, тут же закрывается. Подхватываю бывшую жену на руки и несу к подъезду. Держу Агату одной рукой и коленкой ноги, а второй рукой пытаюсь открыть дверь. Это чертовски сложно и неудобно. Мышца в предплечье забивается и начинает неконтролируемо вибрировать, и сейчас я искренне готов придушить свою спящую бывшую супругу, все равно она ничего не почувствует.

Наверное, кто-то святой увидел мои мучения и сжалился надо мной, потому что в одно мгновение отрывается подъездная дверь и из нее показывается голова в косынке.

Этот кто-то является нашей соседкой со второго этажа, и она далеко не святая. Та еще главная сплетница района.

– Лень, ты, что ль? – вглядывается.

– Я! Я, баб Галь, открывайте, – натужно сиплю. Агата хоть и худая, но держать расслабленное тело одной рукой, знаете ли, ощутимо. При том, что я и сам не трезв.

Старушка широко открывает дверь и пропускает нас с Агатой.

– Что-то давно тебя не видно, сынок. Уезжал куда? – ну как же без вопросов. – А это Агатка, что ль? – баб Галя всматривается в лицо Агаты, у которой неэстетично открылся рот. Эх, сфотографировать бы, но третьей руки не имею.

– Она, баб Галь, – иду к лифту. – Ага, уезжал, на Кубу, – серьезно отвечаю, а самому ржать хочется неимоверно.

Бабулька оббегает меня спереди и нажимает кнопку лифта.

Вот спасибо, милый человек!

– А что это с ней? – вновь косится на открытый рот бывшей супруги.

– Так пьяная, – говорю, как есть. – Да еще и с мужиком левым застукал, – добавляю.

Я же должен получить компенсацию за все эти неудобства?

Баба Галя распахивает глаза и прижимает ладонь ко рту, осуждающе качая головой.

– Вот девки непутевые пошли. Мужик в Тверь, жена в дверь. Тьфу, срамота, – заключает.

Согласен.

Напоследок баб Галя бросает брезгливый взгляд на спящую Агату и направляется к лестнице, а я захожу в лифт.

Довольный результатом жму носом кнопку этажа и чувствую несказанное удовлетворение.

***

В квартире пахнет алкоголем и едой.

Двигаюсь в известном мне направлении спальни и укладываю спящую Богиню на кровать. Снимаю с нее туфли и свой пиджак, отношу вещи в прихожую, а потом иду в ванную мыть руки. Оглядываю помещение на наличие следов присутствия мужика: в стаканчике одна зубная щётка, а на полочках – куча бабских принадлежностей. Открываю навесной шкафчик и нахожу в нем мужской бальзам после бритья. Ожидаемо, меня должны напрячь найденные мужские улики, но я расплываюсь в широченной улыбке и удовлетворенно улетаю в воспоминания:

однажды я предложил Агате свой бальзам после бритья, когда закончился ее. После этой незатейливой услуги я часто стал замечать, что мой бальзам слишком быстро заканчивается, а от Агаты периодически попахивало ментолом и эвкалиптом. Мы лежали в постели, а меня накрывало стойким ощущением, будто я сплю с мужиком, а не с женой.