- Мы и так окажемся в их полной власти - неважно, соврали они нам или сказали правду, - упрямо сказал подполковник Легков. - Если эти основатели бежали из Советского Союза, то они государственные преступники, а если из так называемой Российской Федерации - то буржуазные перерожденцы-белогвардейцы. С их же собственных слов, все прочие люди оказались тут не по своей воле, и только основатели отправились в этот поход добровольно...

- Так, товарищ подполковник, - с нажимом произнес майор Бояринцев, - что-то я не понимаю, куда вы клоните... Мы летим, пока в баках есть топливо, и как только оно закончится, самолет упадет на землю, и на этом ваши сомнения закончатся. Можно, конечно попытаться совершить посадку где-нибудь в дикой местности и без остатка слиться с природой, но чем дальше, тем меньше мне нравится эта идея, поскольку я просто не вижу смысла в подобном самопожертвовании. По крайней мере, до тех пор, пока мы не убедимся, что эта Аквилония -совсем не то, чем хочет казаться, я буду придерживаться именно такой линии.

- Кстати, - сказал капитан Захаров, - если основатели бежали из буржуазного государства, то они не перерожденцы-белогвардейцы, которым бежать оттуда не было смысла, а настоящие советские люди.

- Да, действительно, - согласился майор Бояринцев, - это тоже аргумент. Буржуазное поселение будет выглядеть как скопище лачуг бедноты, а также отдельно стоящие огороженные заборами дворцы и особняки власть имущих, а в населенном пункте с социалистическим укладом жизни таких контрастов быть не должно.

- Действительно, Александр Яковлевич, что-то я погорячился... - несколько сконфуженно произнес подполковник Легков. - Наверное, от нервов. Дома жена, дети, внуки... и вдруг раз - и сюда, без права возврата. Вот тебе, бабушка, и краткосрочная командировка в Перу...

- Все мы, Алексей Никифорович, в одинаковом положении, - примиряюще сказал майор Бояринцев. -Для себя мы вроде бы как живы, а для родных - все равно что умерли, ибо бездну в сорок тысяч лет смертному человеку не преодолеть.

7 мая 3-го года Миссии. Вторник. 10:45. Воздушное пространство над Аквилонией, высота 3000 метров, борт СССР-09303, путевая скорость 400 километров час.

Приближаясь к эстуарию Гаронны, «Антей» постепенно снижался до высоты три тысячи метров. Первым с воздух был обнаружен палаточный лагерь сборщиц водорослей (только на этот раз там орудовала не команда Сергея-младшего, а французский инженер-химик Паскаль Камбер, которому в помощь придали выменянных осенью у местных кланов на ножи и чашки-плошки молодых вдов и девок-бобылок). И тут же рядом дымилась яма, в которой собранный продукт пережигался на соду. И почти сразу экипаж Ан-22 углядел обломки американского парохода, возле которых на небольшой поляне тоже стояли палатки и муравьями сновали несколько десятков бывших римских легионеров. Одни стальными топорами прорубали через лес просеку к якорной стоянке, а другие из срубленных бревен мастерили древнеримские аналоги козловых кранов, чтобы приступить к разгрузке трюмов, так сказать, в промышленных масштабах. Но пилотов «Антея» интересовало не это.

- Вот, товарищи, первое потенциальное место для вынужденной посадки, - сказал майор Бояринцев, - абсолютно прямой участок пляжа недалеко от устья, протяженностью около полутора километров, с одной стороны ограниченный морским прибоем, а с другой - песчаными дюнами...

- Как запасной вариант пойдет, - согласился майор Агеев. - Совсем недалеко от палаточного лагеря на берегу, и в то же время нам не придется садиться прямо на чью-то голову.

- А что они там делают? - спросил подполковник Легков.

- Похоже, собирают водоросли, чтобы вон в той яме пережечь их на соду, - через СПУ ответил старший лейтенант Чемизов. - И самое главное - кажется, работают все, никто не стоит и не наблюдает, как трудятся другие. А вон куча лома в лесу - похоже, это когда-то было грузовым пароходом, и теперь местные власти пытаются очистить ее от всего ценного до белых костей. Как видите, сюда заносит не только самолеты, но и морские корабли, причем забрасывая их далеко на сушу...

- Тебе оттуда виднее, - согласился замкомэска, - но все равно давайте осмотрим окрестности повнимательнее.

Заложив над устьем эстуария широкий вираж, и не углядев больше никаких дополнительных подробностей, майор Бояринцев приказал лечь на прежний курс 125 вдоль русла реки. Четверть часа полета под крылом больше не наблюдалось никаких признаков цивилизации - только гладь реки, густой лес на низменном левом берегу и каменистые холмы на правом. И вот впереди, чуть правее по курсу, показались поднимающиеся в небо быстро рассеивающиеся клубы белого дыма.

- Интересно, что это там горит? - спросил майор Агеев.

- Не горит, а дымит, - через СПУ ответил штурман. - А что именно - подлетим поближе, узнаем.

- Аквилония на связи в телефонном режиме на УКВ канале, - сказал старший сержант Бакаев. - Говорят, что наблюдают нас визуально, и к тому же очень хорошо слышат.

И вот «Антей» на подлете к ручью Ближний. Отсюда по правому борту отчетливо видна Промзона, где дымят ряды печей, пережигая древесину на уголь, известняк на побелку, обжигая кирпич и плавя стекло. Чуть дальше -глиняный карьер и яма, в которой работницы под веселые песни месят ногами сырье для формовки кирпичей. Прямо по курсу летняя столовая и заводь для купания - там сейчас ничего нет, ведь рабочий день в разгаре. Тут же - строения старого поселка, дом клана «Русские», два больших самолета, зимой подтащенные прямо к деревообрабатывающему цеху и генераторной, а также штабеля пиломатериала и груды отходов. И чуть дальше - морские орудия в полукапонирах, чьи стволы грозно уставились на реку. Слева - удящая с мостков сильно разросшаяся рыбацкая бригада, фрегат на реке, вспаханные (частью УАЗом, частью на лошадях и быках) поля, где копошатся работницы, а также черточки кольев вдоль берега, об истинном назначении которых экипаж майора Бояринцева пока не догадывается.

- М-да... - сказал майор Агеев, - прямо настоящий колхоз, где у председателя руки растут откуда положено, а не из задницы, а голова служит не только для ношения шляпы. Будь это хозяйство какого-нибудь латифундиста или феодала, тут бы повсюду были заборы. В Америке, например, это самая главная часть пейзажа вдоль дорог - сотни и тысячи километров заборов, и ни одного свободного участка, повсюду частная собственность, вход на которую строго воспрещен. Видели такое у Бовина в передаче «Международная панорама»²²...

- Хороший тут председатель, у него даже самолеты имеются в хозяйстве, - с облегчением в голосе пошутил майор Бояринцев. - А вот, кстати, и центральная усадьба... кстати, под красным флагом! Почему-то прямо в середине леса. А еще дальше - жилой поселок, и он совсем не походит на скопище лачуг... Ага, несколько строящихся зданий... Так-так... и еще два строения - они чертовски напоминают мне армейские казармы. Кто видел один военный городок, тот видел их все. Мда, прелюбопытно, однако... А вы что скажете, товарищ подполковник?

- Пожалуй, товарищи, - покаянным тоном произнес Легкое, - я признаю, что был неправ, и приношу вам свои извинения. Судя по тому, что мы здесь наблюдаем, основали Аквилонию такие же советские люди, как и мы с вами, сохранившие свои социалистические убеждения даже после буржуазного переворота...

- Очень рад это слышать, Алексей Никифорович, потому что я придерживаюсь такого же мнения, - сказал майор Бояринцев. - Но извиняться вы будете потом - и не перед нами, а перед аквилонцами. А сейчас ступайте-ка в пассажирский салон и скажите своим людям, чтобы пристегнулись: возможно, посадка будет жесткой. Тем временем мы еще снизимся и сделаем пару кругов, чтобы выбрать место и направление для посадки. Игорь, сообщи аквилонцам, чтобы не волновались: мы никуда не улетаем, но прежде чем попытаться сесть, нам следует хорошенько прицелиться.

- Александр Яковлевич, ты что, и в самом деле собираешься садиться на реку? - с удивлением спросил майор Агеев.