Хоровод черных джиннов действительно танцевал в пасмурном небе над Атанором, столицей Фаллота. И это посреди бела дня! Пусть погода сегодня и дождливая, но силуэты джиннов все равно слишком четко выделяются на фоне серых небес. Стоит горожанам на площади поднять глаза, и они их увидят, примут за чертей и начнется такой переполох, что даже я буду бессилен его усмирить чем-то кроме сожжения всего города.

Джинны, будто уловив мою мысль, повернули свои дымчатые рогатые головы ко мне. Их продолговатые тела состояли целиком из черного тумана. Глаз на темных лицах не было, и казалось, что все они так же слепы, как сама королева Серафина. Причем в тон ей они все видели и слышали и без органов осязания. Миг, и все они захихикали, безошибочно прочтя мои мысли о выведении греха из города огнем. Молча они сообщали мне, что если весь Фаллот превратится в одно сплошное пепелище, то им это понравится. Миг, и их силуэты в воздухе вспыхнули огнем.

Кто-то с площади заметил и перекрестился. Вряд ли крестное знамение им поможет. Джинны, как я посмотрю, к виду святынь весьма выносливы. Мне самому было сложно понять восточную магию и всех ее порождений.

Серафина настояла, чтобы, когда я не летаю, то разъезжал бы по городу на одном из ее лучших экипажей с королевскими гербами. Не удивительно, что после такого благоволения меня принимают за любовника королевы. С кем еще можно так охотно делиться собственными удобствами? Всех других придворных, Серафина держала в черном теле. А какого-то молчаливого юношу, чьи титулы даже ни разу не назывались, холила и лелеяла. Вот слухи и пошли. Не все же видели своими глазами, как я превращаюсь в дракона и защитника королевства. Большинство элиты Фаллота навели справки о моих владениях и теперь считали меня ловким авантюристом, влезшим в постель к ее величеству. Ведь им удалось выяснить, что никакими землями и богатствами в Фаллоте я не владею. К тому же родовитой семьи у меня нет. А о том, кем я являюсь за пределами страны, порасспросить они забыли. Да и не всякий мог дать им нужную информацию.

Так что слухи обо мне тоже были весьма нелестными. Но то, что сейчас говорили о королеве, провоцировало бунт. Очаги ненависти вспыхивали то здесь, то там, где собирались компании разъяренного народа. Их озлобленные лица были похуже любых джиннов. Люди сбивались группами и шумно обсуждали услышанное.

Я проезжал мимо, а кто-то проповедовал на площади, что королеве нечисти не место на людском троне. Святоша! Еще один Августин! Я бы мог снести ему голову когтями прямо сейчас. Так чего мне ждать? Если все это не остановить за секунды, то к вечеру начнется настоящая революция.

Я помнил, как легко Августин перевернул строй правления в Рошене. Ему и нужно-то было всего лишь прочитать несколько проповедей, и все местная аристократия вдруг оказалась под каблуком у безродного прислужника инквизиции. Августина можно было бы счесть великим лидером, если бы я не прознал, что за его скорым возвышением на самом деле стояла Роза – императрица всей нечисти и моя сбежавшая жена. Не знаю, кто стоял за пареньком, проповедовавшим сегодня. И выяснять это было не слишком важно. Главное, что за королевой Серафиной стоял я – дракон! И все ее противники должны об этом узнать еще раньше, чем я узнаю, кто они такие.

Я вышел из кареты. Как ни странно проповедовавший парень сразу заметил меня, и от чего-то забеспокоился. Если он наслушался легенд о святом Августине, то должен был слышать и о красивом демоне, который того искушал. Но нервный тик на лице парня явно подсказывал о том, что он признал во мне дракона. К тому же подходя к возвышению, на которое он забрался, я демонстративно выпустил когти. Толпа расступалась передо мной не из уважения к дворянину, а от ощущения жара. Немногим приятно оказаться рядом с раскаленной печью. А рядом со мной именно так каждый себя и чувствовал, ведь я сейчас был в гневе. Святоша как следует и обеспокоиться не успел, а я уже снес ему голову одним ударом золотой клешни. И все, моя рука тут же стала прежней, а кровь подстрекателя струилась по ней, как густой красный сок. Никто из толпы не посмел вмешаться. Передо мной даже расступились, чтобы я скорее ушел. А стаи джиннов, танцующих в небесах, огласили площадь раскатами зловещего хохота. Едва всем кругом стало жутко, как им сделалось весело.

Труп проповедника остался истекать кровью на площади, а его голову я принес Серафине. Она ощупала ее без особого любопытства. Кстати, трогать предметы ей совсем было не надо, потому что слепой она не была. Джинны нашептывали ей на уши, что происходит кругом, но видела она и без их помощи. Например, зеркальце с сиреной внутри, уже было привешено к ее поясу. Каким-то образом она сумела вытащить его у меня еще до того, как я ей его подарил. Никогда еще не встречал королев более ловких, чем карманные воровки. Или это джинны крадут для нее? Они, как темные столбы дыма вечно вьются рядом с ней.

Оказавшись в ее власти, даже забавная сирена в зеркальце вдруг затянула какие-то траурные песенки. Видимо, ее величеству они нравились.

– Всего лишь еще один заговорщик! – королева небрежно пнула мыском башмачка голову, скатившуюся к подножию трона.

– Я бы не сказал, что он из списка наших обычных повседневных заговорщиков, – при дворе Атанора заговоры с целью свергнуть королеву давно стали повседневной рутиной. – Посмотри, у него тонзура!

Я сказал «посмотри»? Как это бестактно! Но Серафина вдруг повернулась лицом к лежащей на полу голове. На ее пустых глазницах была черная кружевная повязка, но ощущение того, что она все видит острее окружающих, от этого только усиливалось. Оставшись без глаз, она приобрела какой-то особый дар заглядывать вглубь миров. Хорошо, если она умеет провидеть будущее и сама знает, когда в следующий раз придется защищаться от поджидающего ее стилета или пущенного налету дротика.

– Ты хочешь сказать, что обезглавил ради меня монаха?

– Такое произошло в первый раз. До этого твои враги предпочитали подсылать вооруженных вояк.

– А этот монах тоже прокрадывался ко мне с ножом или секирой? – в ее голосе прозвучала издевка.

– Нет, он настраивал толпу против тебя на главной площади.

– Ну, так и нужно было спалить их всех. Ты непредусмотрительно сделал, что отнял голову лишь у одного.

Еще никогда женщина не учила меня, как воевать и править государством. Но Серафина оказалась права. Я понял это лишь ближе к вечеру, когда возбужденная подстрекателем толпа все же двинулась на дворец.

– Он был не местным! – я изучал отсеченную голову, краем уха ловя гам и шум на подступах к замку. – И он не из свиты тех епископов и кардиналов, которых ты пригласила в Атанор свершить торжественную мессу. Любопытно, кто его послал?

– Слетай, да посмотри! – Серафина тоже слышала, как шумит толпа, двигавшаяся на замок. Ее слух очень обострился с тех пор, как она начала общаться с черными джиннами. Теперь она, как и дракон, могла улавливать звуки издалека. – Почему ты утром не мог спалить пару десятков горожан для острастки? Тогда другие испугались бы кидать нам вызов.

Кто их знает? Судя по звукам, толпа была настроена серьезно. Хорошо, что гвардия, пока не перешла на их сторону и преданно охраняла замок. Часовые тоже не покинули своих постов. И все же атмосфера накалялась. Это один из тех моментов, когда стражи тоже думают, а не перейти ли им на сторону восставших. Караульные в замке ночами тоже натерпелись страху. Они, наверняка, разделяли мнение толпы о том, что королева ведьма. Единственное, что не позволяло им против нее взбунтоваться, это особые знаки, которыми ее джинны клеймили каждого военного и охранников в Фаллоте.

– Если ты не выйдешь и их всех не спалишь, то я велю заряжать пушки ядрами, – пригрозила Серафина.

Смело и дерзко! Только интересно, станет ли хоть кто-то из дежурных на крепостных стенах исполнять ее приказ?

– Ты так жаждешь уничтожить собственный народ?

– Это он жаждет уничтожить меня! – она сжала кулачки, посверкивая драгоценными перстнями.