Она сидела на высоком барном стуле, опустив глаза. Роману показалось, что она сейчас заплачет. Он подошел близко.

– Знаю, что я тебя сегодня побеспокоиться заставил…

Лариса порывисто вздохнула.

– Побеспокоиться! – она нервно усмехнулась и закатила голову, чтобы не дать пролиться слезам. Удерживать их больше не получалось. – Да уж, Рома, ты заставил меня побеспокоиться…

Роману происходящее было противно. На несколько секунд он закрыл глаза, но потом всё же уговорил себя ее поцеловать. Лариса дернулась, замерла, нервно обхватила его за шею, потом зарылась пальцами в волосы.

В голове его пронеслась сцена в кабинете. Роман был немного пьян, но явно недостаточно для того, чтобы алкоголь смог смазать поднимавшееся со дна чувство омерзения. Он не мог понять, к кому это испытывал, к женщине, которую сейчас целовал или к самому себе. Это было так странно и не похоже на него. Ведь Лариса всегда нравилась Роману, но сегодня она раздражала его даже сильнее, чем при последних встречах. Она снова обняла его за шею и уперлась лицом в грудь.

– Рома, я… Я так ужасно соскучилась по тебе. Ничего не могу с собой поделать. Не могу просто взять и стереть тебя из жизни. Не получается. Пять лет так просто не перечеркнуть.

Роман поднял взгляд к потолку и наморщил лоб. Наверное, ему всё это снится… Пока Лариса продолжала исповедоваться, он зажмурился и постарался выровнять дыхание. И, как назло, перед глазами тут же снова нарисовалась сцена в кабинете. Он даже отключился на несколько секунд. Она. Ее взгляд. Губы. И дыхание на коже. Горячее, с ног сбивающее. Он тихо простонал.

Резким движением Роман поднял любовницу на руки и отнес в спальню. Он был возбужден. Бросил ее на кровать, навалился сверху, стал стаскивать с себя штаны. Лариса пыталась его целовать, она, похоже, тоже была на взводе, но Роману не этого было нужно. Он взял ее рукой за подбородок, отвернул от себя и прохрипел:

– Не надо. Не делай ничего. Просто полежи спокойно.

Лариса замерла. Секунда, две, три, четыре, пять, шесть, семь. Она подняла руки и закрыла ими лицо. Роман будто увидел себя со стороны. Порыв закончился также стремительно, как и начался. Он перекатился и лег на спину.

Женщина тихо плакала. А ему хотелось завыть. Он сел на край кровати и сказал:

– Прости. Я не хотел тебя обидеть. Прости.

Директор поднялся и ушел в кухню…

Когда за его спиной послышался голос бывшей секретарши (или любовницы), впрочем, какая теперь разница… просто бывшей, Роман уже прилично принял на грудь.

– Ты в нее влюбился?

Он обернулся, и посмотрел на Ларису из-под сдвинутых бровей.

– В эту девочку. Да, Рома?

Роман продолжал смотреть с тем же выражением. Лара стояла в кухонном проходе.

– Впрочем, это не так уж и удивительно. В нее многие влюбляются. Только я и подумать не могла, что она и до тебя доберётся. Ты же скала.

Роман молчал. Лариса грустно рассмеялась.

– И я понимаю, что ты не виноват в том, что тебе безразличны мои чувства. Ты просто такой. Я ведь всегда это знала. Знала, на что шла. И в этом ты тоже не виноват. Никогда не держал. Сама такой путь выбрала, сама и виновата. Но я так больше не могу. Поэтому давай так: я расскажу тебе всё, что ты хочешь. В обмен на то, что ты дашь мне слово никогда мне больше не звонить.

– Прости меня.

Она заплакала. Роман подошел и положил руку ей на плечо. Лариса отшатнулась.

– Нет. Не трогай меня. Пожалуйста.

Он отступил на шаг.

– Прости. И спасибо тебе. Даю слово.

Роман подлил коньяка в ее рюмку. Лариса залпом осушила ее и села на прежнее место.

– Только можно сначала один вопрос?

Она кивнула.

– С чего ты взяла, что я в нее влюбился?

Лара усмехнулась:

– Рома, я больше пяти лет тебя знаю.

Наступила пауза. Она пояснила:

– Ты же и сам мог узнать всё, что тебе нужно. Стоило только задание дать, и уже к концу недели на твоем столе лежал бы полный отчет. Но ты не хочешь светить свой интерес. Одно только это уже говорит о многом. И тебе нужно мнение со стороны. Того, кто ее знает. И я понимаю, почему. Потому что знаю ее. Не настолько, как тебе бы того хотелось, но всё же.

Они снова помолчали.

– И еще… Ты не был таким. Как сегодня. Никогда не был. Ты не вызываешь к себе женщину, которую не хочешь, не пытаешься произвести на нее впечатление и уж точно не спишь с ней ради того, чтобы что-то о ком-то узнать. Представляешь, а я ведь даже в какой-то момент тебе поверила. Именно потому, что это на тебя совсем не похоже. Решила, ты, и правда, что-то ко мне чувствуешь. Но всё это было ради нее. Ведь так, Рома?

Он кивнул.

– И после этого ты спрашиваешь, с чего я решила, что ты влюбился? Да ты в нее по уши, Рома! Примерно так же, как я в тебя…

Роман развернулся, подошел к окну и прислонился лбом к стеклу. Лара сказала:

– Даша дочь моей лучшей подруги.

Он вернулся к столу и сел напротив. Лариса стала рассказывать:

– Женя рано ее родила. Лет в девятнадцать. Она чемпионкой была. По прыжкам на батуте. Но травма из спорта уйти заставила. Игорь всю дорогу за ней ходил. Перспективный был, зарабатывал хорошо, она и выскочила замуж без любви. Красивая она, Женька, видная девка всегда была, мужиков вилось – тьма. Да вот только Игорь оказался самым настойчивым. Всех разогнал. И зря. Брак у них несчастливый вышел. Думаю, он и сам не рад. Налей мне еще коньяка.

Роман поднял бутылку и налил побольше.

– Мы с Женькой с детства были неразлейвода. За одной партой сидели. Разные такие, а сдружились. Я – серьезная, правильная, а она – как стрекоза: яркая, веселая, легкомысленная. Всегда с улыбкой по жизни и на любые трудности – ноль внимания. В общем, Даша появилась почти сразу, без особых размышлений, как всегда и всё у Жени. Но ребенком она несильно занималась, у нее в рекламе стали хорошо дела складываться, и девочка бесхозная росла. Игорь тогда еще был главным добытчиком в семье и много работал. Дашу отдали в ту же спортшколу. Как чуть подросла, так там в основном и пропадала. Я в то время уже учебу закончила и сразу в работу сильно погрузилась. Поэтому мы с Женей стали мало общаться. Так что о Даше я тебе многого рассказать не смогу. Но кое-что знаю. Подлей еще.

Роман подлил. Лара выпила залпом и поморщилась.

– Даша с характером росла. У родителей не клеилось совсем, и она так протестовала. В спорт уходила с головой. Ее тренер ей больше как мать была, чем Женька. Та мне как-то жаловалась. Девочка она была высокая, худая, несуразная, в общем, совсем не для акробатики. Там больше все сбитые, плотные. Но Даша характером брала. Безбашенностью, что ли. И силой воли. Думали, чемпионкой станет, как мать. Но вышло иначе. Плановое обследование показало, что у нее ранний артрит и еще какая-то костная болезнь. Не помню точно, там название какое-то… дис…что-то там. В общем, Рома, хочу тебя расстроить. Она – больная девочка. Там сложное заболевание. Но вроде бы рано выяснили, вовремя лечить начали, так что прогноз был оптимистический. А как сейчас – не знаю. Стоило к тебе на работу устроиться, со всем миром связь потеряла.

– А как получилось, что ты ее ко мне прислала?

– Так и получилось. Я же на тебя уже полгода не работаю. Хоть какие-то проблески жизни появляться стали. Мы с Женькой до сир пор поблизости друг от друга живем, она, как деньги накопила, квартиру рядом купила в новом доме. В магазине случайно встретились, разговорились. На обед ее пригласила. Там она мне о своей жизни и рассказала. С Игорем они развелись почти сразу, как только Женька стала нормально зарабатывать. Хотела и Дашу к себе забрать, но не тут-то было! Та ей как дай, да и выдай, что Женя не мать, а предательница, никогда ее не любила и всё в этом духе, и что она останется с отцом. Игорь квартиру Женьке оставил, а сам с Дашей переехал в соседний район, поближе к спортшколе.

Рассказала еще, что живут они скромно. Игорь после переезда стал работать на дому, чтобы больше времени проводить с ребенком. А потом и болезнь эта. На лечение денег стало много уходить. Но от Женьки они ничего не принимали. А та снова замуж выскочила, так что не особо по этому поводу переживала. Как всегда, в своем амплуа! Но похвасталась, что Дашка у нее улетная девчонка выросла, сама в институт какой-то топовый поступила, полиглотом стала, а потом и вообще во Францию уехала, потому что работу там нашла. Но спустя несколько лет обратно вернулась. Не захотела из страны надолго уезжать, всегда была патриоткой, а уж когда спецоперация началась, вообще сомнений не осталось. Так и обмолвилась, что ребенок у нее теперь без работы, в двадцать пять лет живет с отцом и вообще сильно не шикует, и это при знании четырех языков. Какая, сказала, несправедливая жизнь. Ну я у нее телефон Даши и попросила. Сказала, что матери на кафедру передам, вдруг кто-то работу ей предложит.