Туман. Белый и густой, словно молоко, он обволакивал собой, казалось, весь мир. Недвижный, непроглядный. Кажется, кинь камешек - и по нему пойдут круги, как по глади потревоженного пруда. Двигаться в таком тумане непросто, а подчас - даже опасно, когда едва можешь различить хоть что-нибудь в десятке-другом шагов от себя.

  И тем более жутко, когда посреди этого плотного белого одеяла вдруг возникает оранжевое сияние. На первый взгляд оно кажется приветливым и уютным, покуда не поймешь, что впереди не приветливые отблески костра, и даже не обнадеживающее золотистое свечение большого окна, а жуткое темно-оранжевое удушающее зарево пожара. Алчное, гибельное, безнадежное. Пожар и без того событие ужасающее, а уж при тумане...

  Небольшой коттеджный дом на окраине небольшого поселка пылал отчаянно ярко, словно силясь явить собой уродливый маяк посреди белого беспроглядного моря. Но туман безжалостно скрадывал зарево, и лишь одна из отправленных на спасение пожарных машин прибыла на место трагедии.

  Козни природы - ничто для отточенных навыков, и вскоре несколько водных струй ринулись на пламя, однако люди понимали - уже слишком поздно, их слишком мало. Сдержать всепожирающую стихию, не дать пламени выхлестнуться вовне, увеличивая число жертв и разрушений - вот их первоочередная задача, жестокая, но прагматичная.

  Дым и туман застилали глаза, пламя слепило, сбивало с толку, и многое могло бы показаться лишь ложными образами в этом кошмаре... но, как известно, порой в самом беспроглядном мраке может воссиять лучик света. И словно в подтверждение этой почти религиозной истины пожарные увидели то, чего не надеялись - едва заметное шевеление среди почти прогоревших обломков входной двери и прилегающих стен. Робкое, почти безнадежное, едва различимое неопытному глазу. А за ним еще одно, чуть увереннее.

  Не сомневаясь и минуты, облаченная в пожарную униформу фигура ринулась навстречу пламени. Приблизилась, склонилась, расшвыривая толстыми перчатками почерневшие доски с продолжающими мерцать на них алыми огоньками, затем склонилась еще ниже и, поднапрягшись, подняла что-то темное и массивное с земли.

  Свист пламени, жуткий треск - и кусок стены рушится прямо на отчаянного храбреца, но его там уже нет: он уже удаляется со своей ношей, вырванной из объятий стихии, а над головой его, бравурно звеня, ударяет водная струя, отшвыривая стремящийся вернуть свою добычу огонь.

  - Зан, ты сумасшедший! - голос начальника расчета глух и искажен от плотно укрывающей лицо пожарной маской. - Ну куда ты полез?!

  - Я увидел человека, я увидел шанс, - мужчина бережно опустил тщедушное тело на покрытую влагой траву. - А это еще и ребенок. Это мой долг, Фамир.

  - Ты чуть не погиб! - в голосе Фамира звучала сталь. - Ты герой, Зан, но ты так когда-нибудь добегаешься... сохрани тебя Господь.

  Глухо хмыкнув, Зан вернулся к своей работе.

  Пламя продолжало неистовствовать, но оно было уже обречено - вторая пожарная машина наконец-то сориентировалась в туманном море, а вместе с ней прибыла и скорая.

  ***

  - Итак, значит, вы пришли сюда, чтобы решить судьбу Кассии Дей и пригласить ее обучаться в школе-интернате, которую вы представляете? - подытожила немолодая уже женщина, складывая руки перед собой на письменном столе.

  Сидящие перед ней мужчина и женщина переглянулись.

  - Все верно, миссис Фишер, - кратко кивнул мужчина, как бы невзначай придвигая к директрисе одну из лежащих на столе папок. - Все необходимые бумаги здесь.

  - Да, я с ними уже ознакомилась, - суховато кивнула миссис Фишер. - Они в полном порядке, приятно видеть профессионалов своего дела. Однако... я, признаться, не уверена в успехе вашей затеи, господа.

  - Не уверены? - с вежливой улыбкой переспросила у нее молодая женщина, непринужденно покручивая в пальцах невесть откуда взявшийся карандаш. - Отчего же?

  Миссис Фишер несколько мгновений искоса глядела на нее, а затем снисходительно вздохнула.

  - Милая моя, я руковожу этим приютом не один десяток лет, и знаю Кассию далеко не первый год. Я бы не отозвалась о ней плохо, но она весьма упряма и... боюсь, она с вами никуда не пойдет.

  - Простите?

  - Вы, как профессионалы, безусловно ознакомились с характеристикой этой девочки, - миссис Фишер непринужденно развела ладонями перед собой и чуть приподняла брови, - и, думаю, обратили внимание на отмеченные мною... хм... особенности ее поведения и характера?

  - Вполне, - гости по очереди улыбнулись. - Даже будь мы ее родителями - не уверены, что охарактеризовали бы ее полнее и корректнее.

  - Ну вот, собственно, - женщина вновь сцепила пальцы. - Не подумайте, я не стараюсь лишить девочку такого замечательного шанса - напротив, я буду рада, если у нее появятся куда лучшие перспективы, нежели те, что можем предоставить ей мы. Однако...

  - Однако мы, с Вашего позволения, все же попробовали бы найти к ней подход, - подхватил мужчина. - Допускаем, что у нас это получится не сразу. Но мы... находим весьма необходимым ее обучение у нас.

  - Да-да, вы говорили, - кивнула миссис Фишер. - Что ж, я предупредила вас об этом, как и о том, что давить на нее не стоит. Если вас подобная перспектива устраивает - прошу за мной.

  Небрежным жестом сунув папку с предоставленными ей документами под пачку каких-то бумаг, миссис Фишер с некоторым трудом поднялась на ноги и, прихрамывая, двинулась к выходу из кабинета. Гости, чуть кивнув друг другу, последовали за ней.

  Простая бледно-серая дверь вывела их в узкий коридор: выкрашенные в неброский бледно-зеленый цвет стены, выложенные черными и белыми плитками пол, легкий сумрак - точно и не ясный весенний день кипит снаружи, - и странная, на грани неестественности тишина. Шагающий последним мужчина бросил взгляд по сторонам, точно собираясь сделать нечто предосудительное, а затем поднял вверх руку, без малейшего труда касаясь потолка кончиками пальцев и чуть покачивая головой.