Крохотная ладошка снова тянется упрямо... но магический хранитель пятится назад, прядя ушами и вздёргивая голову с ветвистыми рогами. Как будто…
Как будто боится.
Смутная мысль начала рождаться в моей голове, но так и не смогла оформиться до конца. Я чувствовала, что близка к тому, чтобы понять что-то важное. Что-то слишком очевидное, на что я упрямо закрывала глаза прежде…
Кэти отвернулась, обиженно насупив нижнюю губу, и продолжила строить замок из снега.
Олень немедленно убежал, не оставляя следов на снегу. Дворецкий коротко поклонился и поспешил за ним, глубоко проваливаясь в снег в стороне от главной подъездной аллеи. А тот всё валил и валил с бесстрастных небес, словно хотел засыпать Замок ледяной розы по самую крышу. Кусты синих роз надвинули снежные шапки на самые брови и кутались в пышные шубы всё плотней, потихоньку тоже превращаясь в сугробы.
Высокая тёмная фигура графа возникла рядом с моей дочерью, загораживая свет. Тень легла на хрупкую фигурку, она почти растворилась в этой тени.
Стоя над малышкой, лорд Винтерстоун хмурился, глядя задумчиво на моё дитя.
Она подняла к нему личико и что-то спросила. Я не могла отсюда разобрать, что.
Граф тряхнул головой, улыбнулся малышке, присел рядом с ней на корточки и стал помогать строить замок.
А мысль, которую я почти нащупала, ускользнула от меня, так и не давшись в руки, как не дался малютке Кэти снежный олень.
- Пойдём к ним? – предложила вдруг леди Винтерстоун. И с улыбкой дала мне платок.
Я решительно взяла его и вытерла лицо.
- Конечно!
Мысль плавно продолжила течение, связав воедино ход моих рассуждений, и я снова вернулась к самому важному, о чём думала до того, как подошла к окну.
Людям и больше испытания в жизни перепадают. Я совершенно не собираюсь падать духом и унывать. Я буду наслаждаться своей замечательной семьёй. Своим чудесным ребёнком. И любовью лучшего мужчины на свете.
Мысленно дала себе подзатыльник.
Это же бессовестно – унывать, сидя в собственном Замке посреди собственного города, в конце концов!
Поэтому я не допущу, чтобы мне портила жизнь мысль об одном-единственном, чего мне в этой жизни не хватает. Надо сконцентрироваться на том, что есть. И не гневить судьбу.
А то, что временами душа плачет…
Главное, что рядом есть люди, которые протянут платок.
- Почему мой сын не приехал с вами? – спросил граф строго, прищурив глаза.
Я поняла, что глава семейства далеко не с таким умилением, каким он относится к девочкам, воспитывал сына, - и тому, скорее всего, доставалось в детстве на орехи. Во всяком случае, мой свёкр воспринимал постоянные отлучки Ричарда далеко не с таким пониманием, как я сама.
Кэти невозмутимо водрузила на снеговика ещё одну, вторую голову. Взрослые разговоры ей были неинтересны.
- Ничего страшного, он… - я сделала попытку оправдать мужа.
- То есть как ничего страшного? Гаяни, не покрывай моего сына! Я думаю, пора ему сделать серьёзное внушение. Ричард доиграется, что дочери придётся заказывать его портрет, чтоб она хотя бы не забывала, как он выглядит! Нет, я, конечно, всё понимаю, он делает благородное дело и помогает людям, но кто в это время помогает его собственной семье?
Я осеклась и потупилась.
Леди Кэтрин бросила на меня извиняющийся взгляд. Лорд с его прямолинейностью умудрился попасть точно в едва затянувшиеся раны.
Тихо, но твёрдо я ответила:
- Он даёт нам всё внимание, какое может. Мы на него не обижаемся. Наоборот – гордимся.
На минуту воцарилась тишина. Кажется, разговор зашёл в тупик.
- Я бы не смогла так, - вздохнула, наконец, графиня. – Мой дар исцеления куда слабее. Мне-то едва хватало магии на экстренные ситуации. Вот так тратить себя как Ричард на десятки людей, каждый день…
Я не стала говорить его матери, что рекорд был – сто тридцать один исцеленный за сутки. Я потом его еле до постели дотащила и уговорила поспать.
Но спустя четыре часа он снова был на ногах. Бодрый и полный сил. И снова преисполненный решимости спасать людей.
Кажется, Замок серебряной розы, который и не Замок-то на самом деле, а целый огромный город, связанный будто невидимыми корнями, даёт своему хозяину неисчерпаемый источник магии. Если бы не это, я вряд ли смогла бы унять тревогу и примириться с тем, что Ричард фактически сжигает себя изнутри постоянным перенапряжением всех магических сил.
Но призвание, которое он обрёл три года назад, не оставляет ему другого выбора.
Я помню как сейчас тот переломный момент однажды вечером – вскоре после того, как мы вернулись в Замок с новорожденной дочкой.
Он держал Кэти на руках и любовался ею, как зачарованный смотрел на крохотное спящее личико, на эту хрупкую красоту в своих ладонях.
Я тихо подошла и положила голову ему на плечо.
А он сказал – «если бы не моя магия, Кэти бы не появилась на свет. А что, если прямо сейчас где-то пытается родиться другой ребёнок, но рядом нет мага, который мог бы ему помочь? Эта мысль обрушилась мне на голову однажды, как снежная лавина. И теперь я не могу думать ни о чём другом, Гаяни».
Он тогда посмотрел мне в глаза, и я увидела в его чёрном взгляде тщательно спрятанную боль. А ещё – сколько сил ему понадобилось, чтобы заговорить со мной об этом. Ведь он уже тогда знал, какую цену мне придётся платить за это его признание. И знал, что я пойму – это не рассказ. Это просьба.
Я конечно же поняла его тогда. Как понимала всю свою жизнь.
Что он не хочет оставлять нас одних, и будет всегда чувствовать себя виноватым. Всякий раз, как станет уходить.
Но то, о чём он сказал сейчас, чем поделился, явно переступая через себя – это слишком серьёзно. И если я правда люблю его – должна помочь хоть немного облегчить бремя на его плечах.
Бремя магического дара, который может спасать жизни людей.
Дара, которым он слишком долго пренебрегал и не пользовался.
Но больше так просто не может, не имеет права. Это разорвёт его на части, истерзает душу, если не найдёт выхода.
Ведь наверное, подобный дар не даётся просто так?
Я никогда не хотела быть гирей на его ногах.
Я хотела быть его крыльями.
Поэтому помолчала - а потом забрала малышку у него из рук.
– Иди. А мы всегда будем тебя ждать.
В ту ночь тоже падал снег. И Ричард ушёл тогда в первый раз. Как уходил потом в новые и новые ночи… но ту, первую ночь, когда я смотрела из окна в его быстро уходящую спину, прижимая к себе дочь, я буду помнить всегда.
…С тех пор его богатая коллекция оружия так и осталась пылиться на стенах.
Один из самых выдающихся мечников Королевства Ледяных Островов больше не брал в руки меч ни разу.
Вместо этого он днями и неделями путешествовал по стране, из города в город, от деревни к деревне.
И лечил, спасал, возвращал угасающие жизни – детей и взрослых, мужчин и женщин, стариков и младенцев, всех, кого мог.
Иногда оставался в Замке на несколько дней, и туда стекались толпы людей отовсюду, прослышав о чуде. Шли к великому Чародею Замка серебряной розы все, кто уже утратил надежду на исцеление – и Ричард не отказывал никому. А для меня такие дни были самыми долгожданными, ведь он был рядом. Даже измученный и уставший. Но безмерно, безмерно счастливый. Он не говорил, но я знала о чём он думает – каждый спасённый ребёнок, это чья-то дочь или сын. Или что если бы он не вылечил вон того мужчину или ту женщину, их дети остались бы сиротами.
Он в каждом, каждом детском лице видел нашу малышку Кэти.
Наверное, поэтому и не мог по-другому.
Поэтому спустя несколько дней снова срывался с места и отправлялся в путь – ведь многие по-настоящему больные люди не могли бы сами добраться до Замка, а оттого он как одержимый пытался найти и спасти каждого.
Я склонилась и погладила Кэти по холодной щеке. Она продолжила сосредоточенно втыкать в снеговика десятую руку.
