– Вигония, ваша новая служанка, – сухо произнесла женщина.
– Надеюсь, в этот раз ты выбрала нормальную, и она продержится поболее месяца. Старуха даже книги подать не могла, – фыркнул он, – и медленная, как черепаха. Старая дура. Палеос, – протянул он руку, и ухмылка растянула лицо его вширь.
Девушка без охоты подошла и слабо пожала руку, опустив глаза. Краем глаза она увидела, что хозяин дома разглядывает её, и едва заметно поморщилась.
Старик пальцем подозвал к себе дочь, не отрывая взгляда от Вигонии, и, заставляя наклониться ниже, шепнул так, что все присутствующие в комнате слышали: «Хороша деваха. Оставляй».
– На сегодня достаточно, – разогнувшись, ни на кого не смотря, но нахмурившись, сказала Австрита и вышла из комнаты. То же сделала Вигония. На первый этаж они шли молча.
– Завтра, в шесть утра, заходи через людскую. Прислуга тебя пустит. Возьми с собой вещи, – коротко проговорила женщина и прошла в сторону своего кабинета.
Вигония вышла из главной двери (та как раз была открыта), выдохнула, посмотрев на небо в течение несколько секунд и задумавшись о своём, и медленно пошла к воротам, наслаждаясь вниманием прислуги, а после – людей, которые находились за воротами. Ей хотелось выйти из них раз пять к ряду – чтобы все видели. Старичка, с которым ей удалось перекинуться парой слов утром, уже не было. Она побрела к дому, пребывая в своих мыслях – больше счастливых, чем отягощающих. Не помня дороги – оказалась дома. Постояв пару мгновений на пороге, пытаясь сдержать улыбку, она распахнула дверь и сходу воскликнула:
– Меня приняли, мама! Я всем понравилась!
Женщина долгим, выжидающим взглядом посмотрела на дочь, заставив её смутиться от неуместного счастья.
– Ты очень красива, дочка, но смотри: красота твоя может сыграть не тебе на руку.
Вигония прошла в дом и плюхнулась на кровать, пробурчав:
– Что ты говоришь, мама. Ты не видела, какие там красивые девушки. А какие двери – высокие, каменные, и внутри так красиво, ярко, ты не представляешь… И дом такой огромный-огромный, кажется – в три раза больше, чем он есть. Я чуть не потерялась, – посмеялась она над собой, переворачиваясь на спину, – и так жизнь у них кипит: все бегают, чем-то заняты, не то, что… Словом, есть у меня такое чувство, знаешь… будто я там и должна быть!
Мать вышла из полудрёмы и медленно повернулась, чтобы посмотреть на дочь, а потом, ничего не говоря, опустила глаза, при этом лицо её было печальным. К своему счастью, Вигония этого не видела, смотря в потолок и вспоминая сегодняшний день. Цветочек ее выпал, затерявшись ярким пятном в неприглядных тряпках.
На следующий день с зарёй она вышла из дому, и вскоре стояла у ворот дома Палеоса, держа тряпочный свёрток. Ей открыл старичок, довольно живенький, хоть и маленький, и пустил внутрь двора. Чтобы зайти через людскую – надо было обойти дом. Идя по тропинке, она наблюдала за великолепием деревьев и садовых цветов. Она никогда раньше таких не видела – белые, розовые, красные, оранжевые. Всё её поражало, как ребёнка. Неся лопату за плечами, навстречу ей шёл Латрий. Он робко улыбнулся, она кивнула. Старичок открыл ей дверь, указав на первую от входа комнату, и Вигония вошла туда.
Она чувствовала себя потерявшимся ребёнком, который, оторвавшись от матери, не понимает, где он, что ему делать, куда ему идти. Всё было ново, незнакомо и страшно. В коридоре было не столь оживлённо, как вчера, – лишь одна немолодая женщина подметала полы у главного входа.
Вигония вошла в комнату, указанную старичком. Слева и справа стояли по две койки, под ними – сундуки, а у окна, выходящего в сад – стол. На кровати справа сидела заспанная женщина, ещё молодая, в длинной сорочке и распущенными глазами. Она потёрла глаза, недовольно глядя на вошедшую.
– Новенькая? – спустя несколько мгновений молчания спросила женщина, на что Вигония кивнула в ответ. – Эта и эта кровати заняты, – показала она на свою койку и противоположную, – у входа выбирай любую.
На том диалог прекратился. Женщина встала, недовольно пыхтя, начала выдвигать тяжёлый сундук из-под кровати, который, казалось, весил в пару раз больше неё. Вигония в том время положила свёрток на кровать слева, у двери, наблюдая за будущей сожительницей.
– Палеос старую служанку в могилу свёл. Кричал на неё каждый день, – говорила женщина, переодеваясь в платье, – бывало – бивал; она ревела каждый день, лежа на твоём месте. А у неё ещё двое детей, которым она не нужна. Так она и умерла и во сне. А хорошая женщина была, миленькая, да…
Вигония побелела, став похожей на призрака, неустанно следя за женщиной.
– Но Палеос любит молоденьких, – та усмехнулась, – так что думаю – тебе повезёт. Главное – не перечить ему и выполнять всё, что он скажет.
– А ты кому служишь? – с трудом проговорила Вигония.
– Астиру, сыночку Австриты. Он ещё хлеще хозяйки – всё ему не так, в столице, видите ли, лучше, куда он съездил пару раз и теперь кичится. Жёнушку свою он, к слову, оттуда привёз. Хотя она хорошая, добрая – бывает, и подаст чего. Но Астир… индюк надутый, да такой важный, как будто король. Помрёт старик – так, чай, Астир место его займёт.
– Это с длинными волосами и очками?
– Да, да, он. Видела его уже?
– Да, хозяйка вчера представила. Холодный человек…
– Ничего не говори. Дурак напыщенный. Никаких чувств у человека – кажется, он и жену-то свою не любит, да и мать не любит. В голове только расчёты да как бы королём стать, – она усмехнулась, одевшись к этому моменту. – Ладно, пойду господам завтрак подавать, а то орать будет. Желаю пережить этот день!
Вигония улыбнулась, опустив глаза в пол. В этой женщине она почувствовала что-то родное, чего нет в господах и богатых людях, – простоту и откровенность. Девушка подошла к окну, взглянув на сад. Сладковатые запахи наполнили её нос, и она прикрыла глаза, наслаждаясь летним солнцем. Её окликнули.
– Привет, – сказал Латрий, в одной руке держа лейку, в другой – пёстрого пушистого кота. – Поздравляю, что тебя приняли!
– Спасибо.
– Я, если что, живу в соседней комнате, у входа. Мы там с другим садовником живём. Так что опять соседи, получается.
– Ничего не меняется, – улыбнулась она ему.
– Да… – простодушно улыбался он в ответ, не отрывая глаз.
– А что за кот?
– Пушистик, здесь живёт. Я его подкармливаю иногда, он – по работе мне помогает, не скучно с ним. Хочешь подержать? – протянул он кота.
Она взяла его, но животное зарычало, наморщив нос, и вырвалось, убежав из комнаты, едва не поцарапав девушку. Вигония поморщилась, недовольно смотря ему вслед. Коты по какой-то причине её всегда не любили.
– Он тебя просто не знает. Вам надо познакомиться, – виновато почесав затылок, произнёс парень. Русые волосы его на солнце казались совсем светлыми.
– Обустроились? – в дверь вошла Австрита, застав молодых людей за разговором. Она выжидательно посмотрела на Латрия, и тот поспешил уйти из поля зрения хозяйки, занявшись делом. – Через полчаса Палеос встаёт, пора будет подавать ему завтрак. Заходите на кухню, кухарка даст вам поднос и еду. Отнесете её, потом будете руководствоваться поручениями отца, – быстро дала указания она и, не дожидаясь её ответа, вышла.
Стараясь не растрясти и не разлить ничего, она поднялась на третий этаж и постучалась в дверь. Ответа не последовало, тогда она осторожно вошла. Лишь голова в чепчике, отвернутая от двери, была видна из-под пушистых одеял. Вигония опустила поднос, стараясь не издавать ни звука. Сзади неё откашлялись, и она вздрогнула.
– Доброе утро!
– Подай мне, чего там у тебя, – он высморкался в платок. – Опять каша? Я же просил не приносить мне каши, – он взял тарелку и бросил к двери. Тарелка разбилась, а по двери медленно стекала, словно кровь, овсянка.
– Чего стоишь смотришь? – гаркнул он, хотя это было больше похоже на лай маленькой собаки. – Убирай!
