– Грядёт великий праздник – новый год, ведь липень уж близко, – заговорил вдруг он, отчего Вигония от неожиданности вздрогнула. – Поедете ли, милая, с мужем в столицу нашу, Антисму, на празднование? Королева будет одаривать подарками великими народ.

– У меня нет мужа, дедушка, – кротко улыбнувшись, ответила девушка.

– Разве брат твой молодец тот, Латрий? – спросил старик, подумав немного. – Хороший малый, работящий, да больно робкий.

– И братьев нет, дедушка.

– Это хорошо, милая, меньше слёз прольёшь. Поговаривают, с востока на нас Хостабор напасть намеревается. Много мужей смерть сыщет на этой войне.

Вигония первый раз слышала об этом. Да и не особо вдавалась она в войны, ведь у неё была лишь мать. В этот момент Латрий выглянул из калитки и позвал её. Сердце девушки вновь застучало в груди.

– Извините, дедушка, мне пора идти.

– Возьми, милая Вигония, этот цветок – на счастье, – встав и заторопившись, он протянул ей небольшой фиолетовый цветочек. Она благодарно приняла и пошла за Латрием, спрятав растение за ухом.

Первый раз она оказалась за воротами дома, в который мечтала попасть с детства, когда заворожено глядела на него и представляла, какие прекрасные, добрые, красивые и богатые люди там живут. Ей едва верилось, что это вправду происходит. Тропинка от калитки до дверей дома занимала шагов шесть. По обеим сторонам дорожка расходилась вдоль дома. Её окружали небольшие кустарники, цветы различных видов. Всё было так пёстро, разноцветно, будто в сказке; вдоль тропинки располагалось по лавочке с каждой стороны. Слева, перебирая длинные и светлые, как солнце, волосы, сидела прекрасная девушка, одетая в простое белое платье, вышитое синими цветами по всей длине. Вигония искренне заворожилась ею, подивившись неторопливостью, беспечностью, не свойственной людям, которые вечно должны придумывать, как выживать. Когда Вигония с Латрием подошли к железным дверям, девушка подняла на неё взгляд, задумчиво осматривая её. Вигония потупила глаза, засмущавшись своего бедного одеяния.

Двери были открыты. Видимо, сидящая на лавочке была одной из хозяев. Латрий отпер двери, приложив усилия, и вошёл внутри, приглашая за собой Вигонию.

Внутри их встретила молодая девушка, запыхавшаяся, с метлой в руках. После короткого разговора с Латрием она взялась препроводить их к хозяйке дома. Сердце у Вигонии стучало, она переживала, испытывая примесь тревоги с неловкостью, зажатая в тисках этого прекрасного дома, в котором, словно муравьи, шныряет прислуга. Девушка разглядывала устройство поместья изнутри: гостиная в оранжево–коричневых танах, на окнах длинные, в пол, лёгкие, почти прозрачные тюли. Слева шли вряд комнаты в четыре двери, справа, сразу при входе, – открытое помещение с вышитыми диванами, небольшим столиком и картинами людей на тёмном фоне (видно, гостевая), в углу комнаты вверх поднималась винтовая лестница; подальше – помещение с двумя дверями. В противоположной от входной двери стороне был вход менее праздничный, очевидно – для прислуги. Вигония чувствовала себя неподходящим, лишним элементом в своём бедном тёмном платье в шикарных интерьерах с прозрачными, лёгкими тканями и картинами. Она почувствовала, как щёки её рдеют, одновременно с этим – страх зайца перед лисой.

Служанка препроводила их к двери справа в конце длинного коридора и убежала по своим делам. Латрий кивнул на дверь, безмолвно прося заходить; Вигония в ответ бросила на него смущённо-боязливый взгляд, осознавая, что дальше ей придётся идти одной. Сделав несколько глубоких вздохов, оправив платье, она вошла за дверь.

Внутри небольшой квадратной комнаты с красными стенами, тёмными тяжёлыми шторами не было много мебели: посередине – деревянный стол, справа – стенка с книгами, слева – длинная лавочка. По ту сторону стола, у окна, стоял стул, обитый красной тканью. На столе стоял канделябр, было разложено множество книг и бумаг. Над столом склонилась женщина, которую не сразу можно было заметить – настолько она сливалась с обстановкой и настолько было полутемно в комнате с занавешенными окнами. Лишь спустя несколько мгновений та подняла голову и вопросительно посмотрела на вошедшую.

– Что вам нужно? – спросила женщина с оттенком спеси в голосе. На вид ей было лет сорок.

– Латрий, здешний садовник, должен был сказать обо мне. Я на место служанки. – стараясь справиться с волнением, высоким зажатым голосом ответила девушка.

Женщина выпрямилась, став на полголовы выше Вигонии. На лицо хозяйки падал свет от канделябра, высвещая острые черты и впалые глаза. Худоба, туго подобранные тёмные волосы, тень от носа с горбинкой выдавали её высокое происхождение.

– Да, он говорил, – она осмотрела девушку. – Как ваше имя?

– Вигония, госпожа.

– Вигония… Хорошо. Моё имя – Австрита, я управляющая домом Палеоса, главы города, – она замолчала на мгновение и, доселе неподвижная, вышла из-за стола, встав за несколько шагов от девушки. – Нам требуется служанка, в частности для моего отца, Палеоса. В последнее время он редко выходит из своих покоев. Что вы умеете, Вигония?

– Мы живём с матерью вдвоём, поэтому я делаю всё. Могу убираться, у меня много сил, поэтому могу приносить всё; моя мать стара и немощна, поэтому я особенно знаю, что значит следить за старым человеком. Кроме того, я умею читать и немного – писать.

Вигония с гордостью бедной, безродной девушки, которой не выйти замуж за порядочного богатого мужчину, рассказала о себе. Ей стала противна высокомерность управляющей, поэтому она старалась держаться гордо. Бровь женщины дёрнулась.

– Это замечательно. Думаю, что вы нам подойдёте, – она сдержанно улыбнулась. – Вы будете проживать у нас, спать в комнате с женской прислугой, питаться в людской. В ваши обязанности будет входить выполнять просьбы Палеоса, читать ему – ведь вы это умеете, скрашивать его будни, а также – при необходимости – выполнять поручения остальных членов семьи. В воскресенье у вас выходной – вы будете отпущены домой. Плата – пятнадцать эстов в неделю. Думаю, разумно будет познакомить вас с моим отцом, присматривать за которым вы будете.

Вигония послушно кивнула. Женщина указала на дверь и вышла вслед за девушкой, закрыв дверь на ключи снаружи. Латрия уже не было: видно, его позвали работать. Дом кишел. Люди в нём бегали туда-сюда, причём преимущественно это были женщины в бедных одеждах – служанки. Вигония внимательно разглядывала людей, находящихся в этом доме, и радостный трепет захватывал её от ожидания, что вскоре она также будет проживать в этом прекрасном доме, выходя из него по воскресеньям с высоко поднятой головой, чтобы все смотрели и завидовали.

Они дошли до гостевой, и Вигония увидела молодого мужчину, спускающегося по винтовой лестнице. Его тёмные волосы были заделаны в хвостик, свисающий по синему жилету. На глазах были маленькие круглые очки. Одет он был невычурно, но – видно было – дорого. Ему, казалось, было лет двадцать пять.

– Это Астир, мой сын.

В этот момент он, холодно посмотрев на девушку позади матери, кивнул.

– Одновременно с этим мой заместитель. Не думаю, что ты ему понадобишься – у них с женой есть своя прислуга, – на слова «жена» женщина сделала особое ударение.

– Из Сольвии прислали гонца, договориться насчёт поставок мяса и масла – разберись. У меня на столе лежит бумага, а гонец в людской, – сказала она сыну негромко, передав ключ; тот опять же кивнул. Затем пригласила новоиспечённую служанку подниматься за ней.

Они поднялись на третий этаж. Разница между первым и третьим была колоссальна: если внизу было непривычное оживление, то наверху – пусто и тихо. Если бы на стенах не горели канделябры – можно было бы подумать, что он нежилой. Вигонии коридоры и комнаты показались лабиринтом – так много, казалось, прошли и так много поворотов сделали.

Наконец они дошли до деревянной закрытой двери. Австрита распахнула её и вошла первая. Вигония увидела стол со стулом слева и в центре комнаты – большую кровать с пышными одеялами, на которой лежал старичок с обвисшими щеками и недовольным взглядом под тяжёлыми веками из-под очков, которые делали глаза раза в три больше, с книгой в руках. Он осмотрел Вигонию с головы до ног, и девушка поёжилась от этого взгляда, едва сдерживая отвращение.