Я могла бы привести доказательства, но это займет слишком много места. Но вкратце следует сказать, что мои выводы направлены и против трех неприкосновенных подразделов исследований доисторических времен, которые выдуманы больше с целью классификации для управления музеями и имеют мало общего с тем, что я хотела бы назвать биологией человеческой истории.

Эти памятники являются смесью сделанных вручную и на гончарном круге изделий из глины, металла, включая нестойкие изделия из железа, камней очагов и полированных вотивных топоров, а также ожерелий-амулетов. Но ведь европейская «цивилизация» (так называемая «неолитическая») не существовала до вторжения первых волн переселенцев с востока. Именно они принесли с собой в Европу искусства гончарства, ткачества, земледелия и мореплавания. Только вместе с ними появились знания шлифовки камней, гончарного круга, металлургии, организованной торговли и организованной религии, а также в виде необходимого дополнения укреплений оседлых селений против захватчиков. Использование и распределение предметов роскоши, например, изделий из глины, выполненных на гончарном круге, или металлов и тягловых животных было вопросом экономической географии. Хотя медь обрабатывалась железными инструментами, а бронза железными молотами, бронза использовалась гораздо больше, чем железо, потому что готовые бронзовые слитки в форме полых топоров (так называемого «типа раннего бронзового века») и дальше использовалась для торговли, местные жители расплавляли ее и отливали в каменных формах (благодаря существенной добавке свинца), чтобы изготавливать инструменты и оружие (так называемый «тип позднего бронзового века»). А изделия из железа умели изготавливать только пришлые металлурги, которые понимали, как добывать руду и получать металлы, а также знали практические процессы восстановления железа и ковки. Естественно, прошло значительное время, пока такие кузнецы разошлись по всем новым завоеванным странам и устроили свои кузницы. Они не сразу были готовы поделиться своими тайными искусствами с местными жителями, потому что «черный» кузнец, как и поэт-историк, сначала был уважаемым служителем пришлого правителя племени или территории. Это был скорее изготовитель оружия и врачеватель животных, а не сельский кузнец. Сегодня кузнец больше автоматически не рассматривается как знатный человек. Новое ремесло широко распространилось, и те, кто им занимался, стали зажиточными. Но в фольклоре кузнец и дальше приравнивается к волшебнику, и это вполне соответствует факту того, что действенный фактор в созидании зачастую рассматривался как божественный кузнец, искусный мастер и металлург, изготовитель и мастер использования топора из рожденного небом металла (метеоритного железа), которое само было божественной молнией или «ударом грома». Сочетание умений и знаний делали изделия кузнеца «магическими» в глазах непосвященных.

Значительное время занял и процесс трансформации гончарства. Сначала этим занимались женщины дома, они лепили и, так сказать, «выпекали» посуду. И лишь значительно позднее этот домашний продукт был изгнан из жилищ бедных слоев населения изделиями гончарных мастерских, этим уже занимались мужчины.

А где не было руды, изготавливались имитации бронзовых инструментов из кремня: это было особенно распространено в Лохлине, то есть Скандинавии. В большом регионе для сельскохозяйственных орудий (мотыг) использовался диорит, кремень и даже сланец, а также обломки горных пород. (Большинство так называемых каменных «топоров» — это именно мотыги.) Плуг стал нужен только для более масштабного земледелия, для более зажиточных поселенцев, которые могли нанимать работников и имели рабочих волов. Даже больший плуг, чем кельтский, был введен в наше население северо-западной Европы германским элементом. Но это произошло только когда в долинах и на равнинах маленькие поля кельтов с разграничительными преградами между ними были заменены большими полями. Кельтские поля в древние времена появились как террасы на холмистой и гористой местности без лесов. Это начиналось в те времена, когда климат был более влажным по сравнению с нашим. Ручьи и речки в холмистой местности давали больше влаги и трава была более сочной⁵⁴, она покрывала склоны плодородной почвой и делала возделывание зерновых на склонах (в смягченной мелом грунте) таким урожайным, что богатство кельтских народов вызывало зависть римлян. Топор не был нужен до тех пор, пока леса не начали вырубать на древесный уголь для нужд металлургических печей и промышленных гончарных мастерских. Кустарники, срезанные своего рода кинжалами, служили в качестве топлива для домашних нужд. Трава срезалась широким, похожим на серп, инструментом и заготавливалась на зиму в качестве корма для животных. Свиньи паслись в лесах. Там они питались желудями и плодами бука. Жилые строения в форме шатров с растительностью на крыше, изготовленные из камня или глины с плетневыми конструкциями — в зависимости от доступного материала — на протяжении столетий сооружались на свободных юго-восточных склонах. Лодки очень долго изготавливались из выжженных стволов деревьев или шкур животных; лес просто выжигали. Дубовые дубравы и буковые леса долго сохраняли дополнительную ценность как источники корма для свиней, а не как источники древесины или место для будущих сельскохозяйственных полей. Даже для погребений не нужно было копать землю: использовались каменные курганы. Нужно помнить о том, что инструменты изобретаются только когда в них возникает нужда. А потребности более богатых и организованных пришельцев на протяжении длительного времени были более сложными, чем у местного населения. В общем достаточно часто забывают о том, что, например, молот был в основном инструментом металлурга, а для человека, который работал с деревом, он представлял пользу только в том случае, если у него под рукой были железные гвозди. Особый тип железного молота с прямой рабочей частью встречается еще и сегодня в долинах Тессина в Швейцарии. Вероятно, он использовался крестьянами уже в древние времена, чтобы подправлять выщербленные серпы. В национальном музее в Цюрихе представлены каменные топоры (названные «неолитическими»), это отличные копии галльских железных топоров, изготовленных в кузницах. Они воспроизводят даже характерное изогнутое ушко. Такие изготовленные из камня предметы были предназначены исключительно для даров богам⁵⁵. Обычай изготавливать каменные вотивные дары с целью погребения, которые были копиями изделий из металла, очень хорошо известен по протоисторической Японии⁵⁶. В музее Lukis на Гернси, Нормандские острова, есть несколько красивых маленьких полированных вотивных кирок, почти точных репродукций железных кирок горнорабочих с короткой рукоятью, которые находили в доисторических галльских рудниках⁵⁷. Их также называют «неолитическими». В каждом европейском национальном музее имеются полированные каменные копии бронзовых топоров из Скандинавии, которые воспроизводят все подробности литейного процесса. Они увязываются с мегалитическими монументами и называются «неолитическими»⁵⁸. Такие предметы даже должны быть доказательством того, что места, где они были найдены, относятся к каменному веку.

Обычное раннее датирование мегалитических монументов основывается в основном на (таких) плохо обоснованных теоретических соображениях.

Эти мегалитические монументы в сочетании с культом Матери-Богини были, и это доказано, гробницами богачей и вождей народа. В архитектурном смысле они были компромиссом между открытой традицией степного погребения под земляным холмом в деревянном склепе и традицией мореплавателей, которая происходит из эпохи организованной религии и космической умозрительности Востока, где пещера или грот рассматривались как вход в землю, в лоно Великой Богини, к которой люди возвращаются после смерти. Поэтому считалось, что в этих местах можно было получить пророчества. В действительности они служили погребальными святилищами, но в определенных случаях были эквивалентом индийских ступ, где погребенные останки являются своего рода извинением для монумента, который таким образом служит для практических целей погребения. Древние традиции погребений в степи проявлялись в том, что усопший отправлялся в мир иной с предметами роскоши и в сопровождении людей, которые добровольно следовали за ним. Вероятно, менее добровольно следовали за ним его конь и собака. Если он был мореплавателем, вместе с ним погребали и его корабль. Похороны были очень дорогим делом и поводом для проявления чрезвычайного гостеприимства. Зажигали специальный костер и готовили на нем поминальную трапезу. Костер, вывод о котором делают некоторые исследователи на основании обнаружения пепла, не обязательно был связан с религиозной философией, которая с благоговением относилась к огню как к стихии. Сжигание трупов, если оно встречается в каком-то обществе, доказывает не только особую форму верований богатых слоев населения, но и социальные различия⁵⁹. Раскопки мегалитических памятников дали детальные доказательства, подтверждающие эти общие результаты. В большом, искусно выполненном кургане Сен-Мишель в Карнаке, Бретань, был обнаружен — хотя исследована только половина его — своего рода входной короб, ведущий сквозь наружную часть земляного холма во внутреннюю центральную камеру и не меньше 15 так называемых каменных ящиков, расположенных вокруг центральной камеры, в которых содержались тщательно похороненные кости жвачных животных⁶⁰.