Ничего. Выберемся. Еще чуть-чуть. На владимирских летописных часах еще только «без пять одиннадцать». Еще пять минут истории, и начнется новое будущее. Потому что всегда были, есть и будут люди, которым не всё равно. На них и держится Русская земля.

– Господи, какая же красота! – воскликнул обычно неэмоциональный губернатор, взглянув с боголюбовского обрыва на ангельский силуэт Покрова на Нерли. – Кажется, будто и нет на земле другого такого зрелища и красоты такой!

Толпившийся вокруг первого лица «партхозактив» стал с воодушевлением поддакивать.

– Только кто же это разрешил садовые участки так близко к памятнику истории строить? Вы сами поглядите, что делается. Наступают на нашу «жемчужину», как фашисты под Ельней. Скоро все луга оккупируют! Куда смотрите?

– Всё по закону, Юрий Андреевич, всё по закону, – затараторил первый зам. – Выделяем участки для нужд трудящихся, в соответствии, так сказать, с заслугами, в порядке очереди. Владимирцам, как говорится, тоже ведь отдыхать надо, восстанавливаться, так сказать, после трудовой вахты.

– А у Вас, Степан Петрович, у самого-то где дача? Уж не тот ли средневековый замок на краю садового товарищества? – И губернатор указал на зловещие очертания трехэтажного особняка с островерхими башенками, выпиравшими из-за бастиона краснокирпичной ограды.

– Ну что Вы, Юрий Андреевич, это, должно быть, деловые круги, а мы-то скромно…

– Да, надо порядок наводить. Совсем вы, братцы, здесь обленились, обнаглели, распустились. Ладно, возвращаемся в администрацию. В три совещание. Кстати, который час? – спросил губернатор, бросив взгляд на старомодные наручные часы фирмы «Полет». – Мои «золотые», кажется, остановились.

– Без пять одиннадцать, – скороговоркой выпалил первый зам и подобострастно заглянул ему в глаза.

Дорога в школу занимала у Миши не меньше часа – до соседнего поселка четыре с лишним километра. Идти нужно было по краю леса. Зимой холодно, метель в лицо. Утром выходишь из дома – на дворе еще не рассвело. На ногах теплые, но неуклюжие валенки, шагать в них неудобно. Миша приспособился ездить в школу на лыжах. Другое дело – весной или осенью, но и они нечасто балуют нас теплыми погожими деньками.

До школы по крестьянским меркам, кажется, рукой подать, а в плохую погоду попробуй эти четыре версты пройди! Каждый день мальчик проделывал этот путь дважды – туда и обратно.

Время после войны было тяжелое, голодное. Особенно в деревнях, где за военные годы иссякли все запасы. Не только есть, но и сеять и сажать было нечего. Люди недоедали. Чувство голода было постоянным спутником человека. Больше всех страдали дети.

Взрослые крутились как могли: готовили еду из старых картофельных очисток, мололи остатки собранного в поле зерна и пекли грубые лепешки. Летом выручал лес: дичь, грибы, ягоды. Что-то удавалось вырастить на огороде. Несколько семей вскладчину держали корову – кормилицу и спасительницу русской деревни. Так и жили: натуральным хозяйством, на подножном корму. Детишкам, конечно, отдавали самое лучшее. И всё равно ребятня бегала тощая, полуголодная.

В школе Миша успевал хорошо. Учил всё назубок, тщательно готовил домашние задания, на уроках работал активно. Особо нравились ему естественные науки: природа влекла к себе какой-то необъяснимой силой. Занудой он при этом никогда не был. Играл со всеми вместе. Конечно, и хулиганил тоже: надувал через соломинку лягушек и пугал девчонок мохнатыми жужелицами. Но и помогал – учителям, ребятам из класса, если надо было в чем-то подсобить, что-то смастерить, куда-то сбегать. Матери помогал в первую очередь, жалел ее. Она во время войны мужа потеряла, а Миша с сестрой остались без отца. Маме Мишиной одной с двумя детьми непросто приходилось.

Когда наступала весна, дорога от дома до школы переставала быть трудной и зябкой. Под лучами распаляющегося солнца быстро просыпалась лесная жизнь. А что может быть интереснее для мальчугана, чем наблюдать за растительным и животным миром? Прочесывать неспеша эти лес и луг, принимать их щедрые дары, гладить стволы деревьев, любоваться полевыми цветами, бродить в высоких травах…

Ходить в школу по весне становилось веселее. Снег сошел, земля подсохла. По логике вещей, на дорогу уже не надо было тратить столько времени. Но у Миши всё было наоборот. Путь домой после уроков занимал теперь уже не час, а все два. Ведь в лесу его ожидало столько увлекательного!

С раннего детства присматриваясь к метаморфозам окружающего мира, Миша выработал в себе привычку подмечать характерные черточки леса и его обитателей, стараться понять законы, управлявшие этим царством. Будто осязая любовь этого маленького естествоиспытателя, лес тоже полюбил его, стал доверять ему свои тайны. Мало-помалу Мише открылись удивительные вещи: как пробивается сквозь земную твердь слабенький и нежный росток, как распускаются, наплевав на холода, подснежники и ландыши, как лопаются на деревьях почки, беременные своими сочно-зелеными чадами, как, вторя друг другу, распеваются окрыленные весной птицы. Книжки поведали парнишке, как и почему происходит то, что он видел и слышал в природе. Из них он узнал названия растений и животных средней полосы.

Лес стал Мишиным лучшим другом. Очутившись на лесных тропках, он чувствовал себя в своей стихии. Деревья и птицы, мхи и насекомые, ягоды и пресмыкающиеся – о них он знал больше многих взрослых. Знал, что белые грибы следует искать возле больших муравейников и пижонистых мухоморов, а лисички растут в сосняках не поодиночке, а многодетными семьями. Легко отличал опасную гадюку от безобидного ужа, лекарственные растения – от бесполезных сорняков, несъедобную волчью ягоду – от приятной на вкус кисленькой костяники. По голосам растворившихся в листве пернатых распознавал, кто и о чем поет, и сам особым свистом перекликался с певцами. Умел плести из ивовых прутьев корзины и делать свистульки из липы. Ходил по лесным зарослям и зыбким болотцам без компаса и карты, не боясь заблудиться. Это был его мир, его живые детские игрушки.

Однажды произошла с Мишей такая история. В их сельскую школу прислали по распределению нового преподавателя ботаники и зоологии – Валентину Сергеевну, молодую городскую женщину, на вид совсем еще девчонку. Учительница оценила Мишины знания, выделяла ученика, ставила в пример: вот, мол, как надо любить и изучать родную природу. Но сама она вела уроки скучно – всё по учебнику.

В те весенние деньки по зоологии школьники проходили земноводных и гадов. Вроде и тема интересная, а на уроках одно и то же: такой-то – к доске, пересказывай параграф такой-то. Объяснения у Валентины Сергеевны получались какие-то сухие, казенные, невнятные. Без изюминки. Вопросов из класса она не любила.

От этого еще сильнее хотелось гулять. После долгой голодной зимы все мечты были связаны с привольным и сытым летом, когда на столе, быть может, появятся щи из свежей капусты и жареная картошка с грибами. Да только дети есть дети – что теперешние, что того, военного поколения: душа рвалась носиться по всей деревне в догонялки, собирать березовый сок, играть в ножички, гонять в футбол и бегать на заливные луга – смотреть, как неохотно, но покорно отступает Клязьма, успокоившаяся после приступа бурного половодья.

Накануне Валентина Сергеевна предупредила, что завтра будет новая тема – «Ядовитые и неядовитые змеи», и наказала всем прочитать соответствующий параграф. По дороге в школу Миша углядел на опушке леса, в еще не густой траве маленького ужика. Он ловко поймал малыша за хвост и засунул себе за пазуху. Ужонок сначала щекотно вертелся, рассчитывая найти какую-нибудь щелочку и выбраться из своего капкана, а потом, отчаявшись, прикинулся мертвым – инстинкт! Вскоре мальчик почувствовал, как тот пригрелся у него на животе и заснул.