— Так это значит, есть или нет? — угрожающе спросила я, уже прицеливаясь для следующего пинка. — Что-то я не получила прямого ответа!

И уставилась на него, тяжело дыша. А тяжело дыша, потому что он умудрился как-то между делом просунуть руку мне под спину и так прижать к себе за талию, что места вздохнуть совершенно уже не оставалось.

А ещё смотрел на меня сверху вниз так, что я вдруг совершенно потеряла нить беседы.

— Во-вторых… — проговорил Дерек, и осёкся.

— Что там было во-вторых? — едва слышно выдохнула я.

— Забыл, — честно признался он.

Склонился ниже. Совсем низко.

Не торопясь. Нам некуда больше спешить. Так, чтобы я совершенно точно поняла, что сейчас будет.

Коснулся губами губ. Так бережно. С бесконечной нежностью.

Потом ещё раз. Потом в уголок.

Я прикрыла глаза и с замиранием ждала каждого следующего касания.

— Вот видишь, это совсем не трудно.

— Да, — выдохнула я. — Кажется, уже уловила принцип.

И с готовностью подставила губы под следующий поцелуй.

Дерек нырнул рукой мне в волосы и провел от головы до самых кончиков, любуясь. Я окончательно сомлела от этого ласкающего движения.

— Дальше что? — уточнила, глядя на него из-под ресниц.

— Дальше вот так, — пояснил муж, погладил пальцем мою нижнюю губу и слегка надавив на неё, заставил приоткрыть губы.

По телу пошла сладкая дрожь, когда моего языка коснулся его язык. Дразняще, дерзко, упоительно приятно.

Я безропотно позволила ему углубить поцелуй, с каждым мгновением всё дальше и дальше погружаясь в это нежное безумие.

Понимая с ослепительной ясностью.

Мой. Только мой. Люблю. Никогда и никому не отдам.

Из блаженной расплавленной неги меня выбросило ещё одно чёткое осознание. Что чья-то наглая лапа влезла мне под рубашку и сжала голую ягодицу.

Божечки, да я же после ванны не до конца одеться успела!!

Взвизгнув так, что даже у меня уши заложило, я отскочила до самого изголовья кровати и там сжалась в комок, как следует натянув рубашку на колени.

Дерек смотрел на меня затуманенным взглядом и тяжело дышал.

— Притормозить?

— Притормозить.

— Совсем или как пойдёт?

— Как пойдёт, — ответила я после секундного колебания.

— Понял. Иди сюда!

— Зачем? — переспросила я, с сомнением косясь на протянутое ко мне орудие преступления. То бишь, руку.

Мой деспотичный супруг ответом не утруждался, а просто подтянул ближе комок сопротивляющейся меня, подгрёб к себе под бок и неловко улёгся сзади. Подумал, а потом потянулся куда-то в сторону, нащупал одеяло и накрыл нас обоих.

Я затихла и перестала трепыхаться.

Замерла настороженно.

Вроде бы поползновений не намечалось. Но расслабиться всё равно не выходило.

— Ты мне зачем врал? Замёрз он, ага. От тебя горячо, как от печки! — пожаловалась я.

— Рика. Я тебе буду очень признателен, если ты помолчишь. И прекрати ёрзать. Пожалуйста, — раздражённо отозвался супруг.

Я обиженно засопела.

Головой лежала на его правой руке, примявшей подушки. Левая крепко-накрепко перехватывала мой живот. Носом Дерек утыкался мне в волосы, и от его рваного тяжёлого дыхания было щекотно.

Заснёшь тут, как же!

Я попыталась устроиться получше.

— Рика!! — угрожающе рыкнул на меня муж.

Ну чего он? Я что ли виновата, что мужчины, оказывается, везде такие твёрдые и неудобные. Как на камнях лежишь. А я же всё-таки принцесса. Я привыкла к пуховым перинам.

В общем, заснуть в таких бесчеловечных условиях ожидаемо не получалось.

Судя по всему, у Дерека тоже. А то больно подозрительно он мне в макушку дышал.

— Эй, Злючка! Ты спишь? — шепнули мне куда-то в шею. А потом я почувствовала на ней его пальцы, которые сосредоточенно убирали в сторону волосы, мимоходом поглаживая.

Вот же неугомонный. Он спать сегодня собирается, или нет?

— Чего тебе? — совершенно не вежливо буркнула я. А как прикажете быть вежливой, когда тебя используют то ли как подушку, то ли как котика, чтоб задумчиво по шёрстке гладить?

А мурлыкать от этого дела королевам вроде как неприлично.

— Я вот ещё чего не понял. Ты когда там, во дворце, про котов говорила помойных…

Я напряглась. Так. По второму кругу пошли.

— Ну, помнишь? Ты тогда ещё сказала, что предпочитаешь… как там было… ласковых помойных котов кусачим породистым псам — это же про меня было?

Пятая точка тут же услужливо подсказала, что на этот вопрос у меня не будет ни единого шанса ответить правильно. Как ни ответь — звучать будет не очень.

— А что? — притихла я.

— М-м-м… я так и думал. Значит, предпочитаешь котов…

И он лизнул меня в шею.

Протяжно так, размашисто, со вкусом. От сгиба вверх до самого уха. А потом ещё за мочку прикусил.

От неожиданности я вцепилась ногтями в руку, которая лежала на моём животе.

— Т-точно головой стукнулся… Дерек, а давай пока постараемся как-нибудь скрыть от верноподданных, что их король — того?..

— Как скажешь, моя королева, — промурлыкал муж. Стянул с моего плеча кружевную бретельку и впился в него зубами.

— Ай!

Сверху укус зализал.

— Д-д-дерек…

— Вкусная какая!..

— Эт-то мыло! Так и быть, подам тебе завтра за обедом кусочек…

Он приподнялся, повернул к себе властно моё лицо и впился в губы жёстким, требовательным поцелуем.

И правильно.

А то я от замешательства уже совсем чушь горожу.

Отпустил не сразу. Я воспользовалась моментом и отвернулась, чтобы скрыть смущение. Снова свернулась клубочком у него под боком, прижала кулак к исцелованным губам. Его напряжённые пальцы замерли на моём плече.

Ну, чего он затормозил-то? А дальше что? У меня так никаких нервов не хватит ждать.

Горячие пальцы опустились вниз, провели по ключицам. А потом остановились на кружеве, украшавшем вырез моей ночной рубашки.

У меня закрались странные подозрения.

— Это ещё зачем? — настороженно спросила я, когда пальцы погладили кружево.

— Слушай, Злючка! — спросил Дерек после секундной заминки. — А ты точно знаешь, откуда дети берутся? Или надо просветить?

— Конечно, знаю! — обиделась я. — Исходя из моих скромных познаний, грудь в этом не участвует! И куда мы в таком случае полезли⁈

Как-то подозрительно мой муж затрясся, уткнувшись мне в волосы. Складывалось даже впечатление, как будто надо мной смеётся.

— Рика, так надо, — заверил он, отсмеявшись.

— Точно? Обязательно?

— А вот давай мы сначала закончим, а потом ты мне сама скажешь, обязательно это или не обязательно.

Я обдумала предложение со всех сторон.

Дерек тоже видимо. Со всех сторон меня обдумал, потому что ещё и ногой сверху прижал для верности, чтоб не удрала. Ну, раз мне от него, судя по всему, никуда сегодня не деться… пропадать, так пропадать. Плакала моя девичья стыдливость. А чего я ждала с этим бесстыжим?

Пальцы, судя по всему, моё молчание истолковали правильно.

Потому что поглаживать мою рубашку перестали. И стали поглаживать меня.

Нырнули под край кружева в ложбинку на груди… а потом легли на нежное полушарие и крепко сжали.

О-о-ох мамочка!

О таком ты мне точно не рассказывала.

И откуда же мне было знать в таком случае, как это сладко? Как мучительно прекрасно то, что вытворяли с моим телом голодные мужские пальцы. Как выгибается тело дугой, когда они гладят, сжимают, наслаждаются тобой со вкусом и жадностью, и парадоксальным образом даря такое же наслаждение тебе.

Как уютно моей груди в его ладони. Как царапают острые, затвердевшие соски огрубелую кожу рук. Как хочется тереться об него довольной кошкой, выпрашивая ещё, и ещё и ещё…

И когда поцелуи впиваются в шею вот так, это совсем уже не щекотно. Это про страсть и нежность, это про близость и желание быть ещё ближе. Это про внезапное, как удар молнии, осознание, что целовать, кажется, можно всё тело. И губами территория поцелуев совсем не ограничивается. И обнимать можно тоже, вот так — всем телом.