И с жаром выдохнула:

– Дай порулить, пожалуйста, Никита!

– Дам, а чево не дать… Только ты мне свою «Камри» разрешишь на трассе прогнать?

– Океюшки! Давай до встречи!

«Странная девка! На тракторе захотела покататься… А ничего такая, красивая. Только очень выделистая, – Никита вспоминал свою новую знакомую, когда возвращался домой. – И машина у неё крутая. Интересно, сколько там под капотом «лошадок»? Надо глянуть в инете».

Он любил технику, и она его любила. Окончил училище в райцентре на «отлично». Мужики в мастерской удивлялись его башковитости: мог самостоятельно разобрать и собрать двигатель. Свой трактор «Беларус», выпущенный ещё в советское время, он отремонтировал так, что тот бегал, как новенький.

Светлана встречи с трактористом ждала, сгорая от нетерпения. Оделась в обтягивающий джинсовый костюм, красные сапожки. До фермы на «Тойоте» не доехала: глубокие колеи были заполнены жижей. Японский автопром сел бы на брюхо.

Никита ловко насаживал рулоны сена на металлический штырь позади у трактора.

– Обожди! Я сейчас, – высунулся из кабины.

«Он классно водит! – подумала. – Лучше любого таксиста».

«Беларус» был тюнингованный, как крутая иномарка. Тонированные стёкла, какие-то ещё прибамбасы. Музыка в кабине гремела, заглушая тарахтенье мотора. Песенка была из тех, которые Светлана не слушала – попсовая. Модная певица в десятый раз повторяла: «А может, к чёрту любовь? Все понимаю, но я опять влюбляюсь в тебя. А может, к чёрту любовь?»

– Так, смотри, тут несколько передач, – Никита объяснял, как управлять «Беларусом». – Давай покажу.

На её наманикюренную беленькую ручку он положил свою – сухую, коричневую от загара, и они вместе сдвинули рычаг. В этом прикосновении Светлана почувствовала настоящую, по-мужски уверенную силу. Как не хватало такой в слащавых городских ухажёрах!

Ей всё больше нравился паренёк. Так и хотелось запустить руку в его ершистые волосы, пригладить их…

Трактор дёрнулся и медленно поехал. Это был укол адреналина, как будто Светлана в первый раз оказалась за рулём.

Они снова вместе переключили скорость рычагом, и трактор побежал быстрее.

«А может, к чёрту любовь? Кто же мы теперь друг другу?» – продолжала кричать певичка.

А они ехали по уже убранным осенним полям, и никого не было вокруг. Казалось, только они – вдвоём во всём мире.

– Покатались! Давай теперь ты меня научи! – вернул в реальность голос Никиты.

На асфальте они пересели в перепачканную грязью, уже совсем не белую «Камри». Никиту учить было не надо: сразу врубил коробку-автомат. Света не спускала с него глаз. Разогнались за секунды – «японец» это позволял. Они летели уже под двести. Никита, протянув руку из окна, ловил ветер, а Света – секунды счастья. Да, именно это чувство она испытывала.

«Боже! Если мы сейчас вместе разобьёмся, то это не страшно. Я уже была счастлива!» – промелькнула сумасшедшая мысль, которая никогда бы не пришла раньше.

Когда стало темнеть, они вернулись на ферму. Закурили.

– А ты бы хотел жить и работать в городе?

– Конечно. А чево там по деньгам у трактористов? – заинтересовался Никита.

– Ну, думаю, рублей тридцать можно заработать, если голова на плечах.

– Тридцать рублей в час? – удивлённо переспросил Никита.

– Тридцать – это тысяч. Ну, так говорят. В месяц, конечно. Хочешь, я всё узнаю и тебе позвоню?

– Лады. Я на ферме на руки и десятку не получаю.

Он снова залез в свой «Беларус», она – в «Камри».

Всю ночь Света прокрутилась на скрипучей кровати: «Почему он раньше мне не встречался? Когда я закончила школу, он только пошёл в первый класс. Забавно… Думает ли он про меня сейчас? А зачем я о нём думаю? Неужели это…»

Она боялась признаться себе в том, что Никита ей нравится всё больше.

Никита пошёл на ужин к Наташке. Они были друзьями и соседями по двухквартирному дому, построенному когда-то совхозом. В одной его половине жила семья Наташи, в другой – Никита с матерью.

С Наташкой они были погодками и, кажется, знали друг друга с рождения. Никите с Наташкой было легко. Простая, своя в доску, как Лёха. Они и дружили втроём. Но Наташа выбрала его, Никиту. Шутила: выбрала потому, что имя тоже на «Н» начинается.

Наташка после школы нигде больше не училась, вместе с Никитой работала на ферме дояркой. Он никогда не думал, как назвать свои чувства к ней: дружба, привычка, но вряд ли – любовь.

Про сегодняшние покатушки ничего Наташке не рассказал. На ночь остался у неё…

– Прокурорша-то на тебя запала, – на следующее утро зубоскалили мужики на ферме.

– Да нет, – покраснел Никита. – Мы просто катались.

– Запала-запала. Ниже пояса всё смотрела. Просто так ничего не бывает, – и заржали.

Никите некогда было даже подумать о своей новой знакомой. С дальних полей надо вывезти до больших дождей закатанное в рулоны сено, а дорога там – одни угоры-косогоры: крепче за баранку держись, не то перевернёшься.

Перед отъездом Светлана не вытерпела – заехала на ферму.

На телегу с транспортёра звучно шлёпался навоз. Никита молча курил и, кажется, стеснялся Светы и своей работы. Над ними плыли серые ватные облака, беспросветное небо не предвещало ничего хорошего.

– Вот, заехала попрощаться, – словно извиняясь за что-то, сказала Света. – Можно я тебя сфотографирую? На память.

– Не-е. Не надо. Будешь там, в городе, всем показывать. Смеяться надо мной… – сказал Никита и отвернулся к телеге.

– Да ты что, Никиточка! Я же сама родом из деревни, ты забыл? Давай я хоть наш трактор сфотографирую?

– Валяй…

– Я тебе позвоню, как обещала, – неуверенно улыбнулась на прощание Светлана.

– Хорошо! Счастливо добраться!

На фотографии в мобильнике Светланы остался трактор с открытой дверкой, на сиденье – соломинки сена, на педалях – засохшая красная глина. Вполоборота – Никита, он смотрит вдаль, на бескрайние поля…

До выхода на работу оставалась ещё неделя, и Светлана решила слетать в Сочи, прибрать свои мысли.

На берегу Чёрного моря стояла жара, народ жадно хватал остатки бархатного сезона. Отпускники ходили в шортиках, купались – не подойти к воде. А в деревне льют холодные дожди, дорогу совсем развезло. И листья все опали, а здесь розы цветут. Никита в тёплую куртку перебрался… Никита, Никита…

«Чёрт, я опять о нём!»

Вечером она отправилась на шумную набережную с твёрдым желанием познакомиться с мужчиной – загорелым и брутальным, чтобы раз и навсегда забыть молодого тракториста.

«Я с закрытыми глазами, прямо в пропасть между нами; и покорно вниз, до дна, в чём, скажи, моя вина?» – неслось из окон и распахнутых дверей ночного клуба.

«Знакомая мелодия, где-то её слышала», – вспоминала Светлана. «А может, к чёрту любовь? Всё понимаю, но я опять влюбляюсь в тебя!..» Ах да! Эту песню она впервые услышала в тракторе Никиты, он её несколько раз прогонял.

– Дайте водки. Двести грамм! – заказала в баре Светлана. Она ни на кого не смотрела.

Море не смыло воспоминаний о Никите. Казалось, южное солнце ещё больше распалило тоску.

На следующий день Света улетела в родной город, чтобы выйти на работу раньше срока.

– Твоя прокурорша-то не звонила? – Лёха подначивал Никиту. Они, как обычно, сидели у него дома, пили пиво и смотрели футбол.

– Не-а. А что? – переспросил Никита. Он соврал: Светлану и их разговор у фермы он нет-нет да и вспоминал.

– Зря ты с ней не замутил, – продолжал Лёха сыпать соль на больное. – Жил бы сейчас в городе, как сыр в масле катался. Говорят, её скоро заместителем прокурора сделают. Всяко бы тебя пристроила на хлебную должность. Переехал, а потом бы её бросил.

– Да иди ты! – не выдержал Никита и вышел на крыльцо покурить.

Стоял октябрь – уже без листьев, но ещё без снега. В кромешной темноте злобно лаяли собаки. Кого-то они учуяли!