Сказал, опустил свой посох, скорее похожий на оружие, и заинтересованно уставился на князя. Молчал китаец, замерли остальные участники Высокого Собрания, лишь поздняя муха одиноко и отчаянно жужжала в проеме между двумя оконными рамами.

Кронберг медлил – надо было для пущего эффекта выдержать театральную паузу. Успел обратить внимание, как напряженно, не сводя с него сверлящего взгляда, ждет ответа Магистр Франции. Усмехнулся. Наконец, понял, что момент наступил. Начал:

– Братья, когда я говорил, что человеческие империи должны исчезнуть, расчистив место для нашего проекта, я не делал исключения ни для одной державы, в том числе и для Германского рейха. Я вам больше скажу: усатый сухорук не переживет этой войны, и в нашей стране есть силы, способные перехватить власть.

Гром аплодисментов, чего никогда ранее не было принято у Магистров, не дал князю говорить. Впрочем, это и не требовалось: князь стоял в центре залы и, скрестив руки на груди, наслаждался триумфом.

Все заговорили разом. Кто-то клялся в верности идеалам Братства, другой метал громы и молнии на неразумное человечество, иной костерил правительство своей страны, некоторые строили планы на будущее.

– Господа, братья! – хорошо поставленным голосом адвоката без конца повторял захлебывавшийся от восторга человек со смешным бобриком на голове. – В какое время мы будем жить! В каком мире мы будем жить! Без войн, без оружия, без границ! Оковы тяжкие падут с народов.

– Допустим, не со всех, – резонно молвил Магистр Франции. – Кто-то же должен будет и работать: выращивать хлеб, плавить металл. А мировое правительство будет присматривать за ними.

Говорун с бобриком осекся. Воспользовавшись паузой, Кронберг добавил:

– А Россия, скорее всего, будет лишней при новом мировом порядке. Впрочем, как и Османская, и Австро-Венгерская империи. Их ждет расчленение на множество государств. Новый мировой порядок будет строиться без России и за счет России.

– Как же так? – растерянно мямлил бобрик. – Я думал – сбросим самодержавие, присоединимся к семье цивилизованных народов.

На Бобрика было жалко смотреть. А князь между тем вспомнил, что это за персонаж – новый Магистр России. Адвокатишка! Откуда-то с Волги. Балабол, позер и фат. Масон, недавно стал главой Великой ложи народов России [10]. Прекраснодушный идиот – полезный идиот. Дорвись такие до власти – и трудиться не придется, сами страну благополучно развалят.

– Маленькими странами легче управлять, а империя – постоянная угроза нашему миропорядку. Нашему проекту конкуренты не нужны. Россия – в особенности. Нелепая страна, ошибка природы, ни Запад, ни Восток. Огромные пространства и дикое население. Чудовищная военная сила, в прошлом веке державшая в повиновении народы всей Европы. Да, ради того, чтобы не повторился сей сценарий, Россия должна быть уничтожена.

– Да, да! – поддакивал Хамбо-лама. – Она не только Европу в страхе держала. Она еще и в Азию свою алчную длань запустила. Сибирь и Даурию надо отобрать у России.

– Я согласен, – заявил арабский богослов. – Османы – полуязычники, дикари, их одряхлевшая империя не должна владеть правоверными. Православную Россию тоже следует расчленить на несколько частей, славяне – рабы по природе, вот пусть такими и останутся.

– В кои-то веки я вынужден согласиться с моим семитским родственничком, – усмехнулся иудей. – Гоям пора знать свое место. «Магендавид», звезда – один из главных символов иудаизма. Она указывала путь к победе царю Давиду, несла свет истины иудеям. Она не освещает ту сторону света, что зовется Россией.

– Ладно, ладно, – снисходительно молвил князь. – В конце концов, все в руках русских. Сможете соответствовать высоким стандартам цивилизованного мира – милости просим, а нет – так уж не обессудьте. – Уже обращаясь ко всем Магистрам, Кронберг торжественно провозгласил: – Братья, имею честь представить высокому собранию истинных один из древнейших артефактов, изображенных на нашем символе, – Меч Тамерлана, изготовленный нашим братом Сайфом-кузнецом по заданию Несущего Свет Ибн Хальдуна.

После этих слов маленький, круглый человек с пышными усами буквально вкатился в комнату, неся на вытянутых руках Меч. Подойдя к князю, он опустился перед ним на одно колено. Кронберг взял клинок в правую руку и взметнул его над собой. В тот же миг на небе раздался грохот, стало темно, а с кончика Меча скользнула молния и устремилась в небо. Вспышка на один миг осветила торжествующую фигуру князя с поднятым над головой Мечом.

За несколько дней до убытия на фронт, Николая ожидал еще один сюрприз, на сей раз приятный. Стоило этому человеку появиться в расположении цирка, как он, забыв обо всем на свете, подскочил к гостю и крепко обнял его. Гость, несмотря на свое субтильное, по сравнению с Николаем, телосложение, ответил крепким мужским объятием.

– Сколько же мы не виделись, Николаус? – в своей привычной шутливой манере начал Колоссовский. Он отодвинул от себя парня, но, не выпуская из рук, рассматривал его, склонив голову набок. – Возмужал, кажется, что еще крепче стал. Уже не Николка, а целый Николай! Да и жизнь, видать, пообтрепала, вон складка меж бровей появилась.

– Почитай, полтора года, – наконец ответил на первый вопрос Николай. – А иной раз кажется, что целая вечность утекла, – вздохнув, добавил. – А что до жизни, то от нее все по голове получаю. Любимую потерял, Меч не нашел, зато предательства испил полную чашу.

– Да, брат, дела. Но ты не один такой, всем сейчас трудно, война.

Казимир Ксаверьевич еще что-то говорил успокаивающее. Говорил да понимал, что слова утешения – как раз то, что меньше всего нужно парню. Видел, что парень совсем скис, поэтому переменил тему:

– Ты что голову повесил? С таким настроением под вражеские пули – верная смерть. А ты, Николай, нам живой нужен. Ты должен жить и нести партийное слово правды в солдатские массы. Партийное задание твое таково. Вот об этом и поговорим сейчас, а все остальное – вечером. Пошли к Джембазу.

В каморке Джембаза инженер и циркач битых два часа втолковывали задачи антивоенной пропаганды и место в ней членов партии, которые служили такими же простыми солдатами.

– Значит так, – подытожил Джембаз, – вести пропаганду среди солдат, разъяснять им нашу позицию, создавать партийные ячейки в подразделениях, распространять агитационный материал. На первое время газеты и листовки тебе дадим, потом получишь еще.

– Запомни, Коля, – добавил Колоссовский, – солдат поверит только тому, кто есть самый храбрый, самый доблестный средь них.

– Об этом не стоит и напоминать! – с обидой ответил было парень.

Но Казимир не обратил на реплику внимания и продолжил:

– Только личным примером можно получить доступ к солдатским сердцам. И еще, ты ведь на Западном фронте будешь воевать, правда? Так вот, в Минске земским статистиком работает товарищ Арсений. Наш человек! Связь держи через него.

Переночевать Казимир напросился к Николаю, чему тот был несказанно рад, пробовал уступить поляку свою скрипучую кровать, но тот категорически отказался:

– Я ведь неприхотлив как солдат, поверь, мне достаточно расстеленного тулупа у стены, в геологических экспедициях иной раз так вымотаешься за целый день, что голая земля мягче перины кажется.