— Он был писатель, — нехотя ответила она. — Получил прокрастинацию на один год. Увлёкся другой работой. От меня ему были нужны консультации по разным женским вопросам. Я уговаривала его вернуться к творчеству. По-моему, уговорила.

— Консультации… Другая работа, — растерялась Серафима. — Прокрастинация… Но почему ты?

— Так распорядился творец. И потом, чопорные дамы Дома непредвзятой критики считают ниже своего достоинства копаться в грязном белье. А у Вита не было выхода.

— Не было выхода… — повторила Серафима ошеломлённо.

— Внешне он мне понравился, когда мы встретились, — тихо сказал Наташа. — Но предстоящая работа не была привлекательной. Я не противилась воле творца…

Повисла пауза. Серафима сидела очень задумчивая.

— А он, — Наташа посмотрела прямо на Серафиму, — никого не видел, кроме тебя. Было утро и ты, как разъярённая фурия, неслась к Приёмной. Но это я знала, что ты несёшься, как разъярённая фурия. А внешне… развевалось платье, из-под которого кокетливо выглядывали кружева нижней юбки, светило солнце, топали каблуки, топорщились твои замечательные кудряшки… Выглядело всё так, словно матушка-весна после долгих холодов вернулась к своим детям. В тебя невозможно было не влюбится, признаю. Он смотрел на тебя. Я узнала блеск в его глазах и подумала, что мне опять придётся тебя спасать. Сам он мне понравился, но его образ не внушал доверия…

Серафима сидела, совершенно не слушая Наташу. Её глаза были устремлены в пространство, а мысли витали далеко-далеко.

— Он хороший, — оборвала свои откровения Муза, — и интересный. Мне понравилось с ним работать. Если ты его оттолкнёшь…

— Чем вы занимались? — вдруг ожила Серафима.

Вопрос очень смутил Наташу. Она посмотрела в сторону, хмуро ответила:

— Этого я тебе не скажу. Спрашивай у него, если так любопытно.

— Но вы были… ВМЕСТЕ? — допытывалась Серафима.

Муза Наташа вспыхнула.

— Ах, как хочется соврать!.. Очень хочется. Но нет, не были.

— Почему?

Наташа замкнулась.

— Он этого хотел? — выспрашивала Серафима. — Ты должна была чувствовать его желания!

— Хотел, — грустно ответила Наташа в пространство. — И я хотела. Мы нравились друг другу. Но не случилось. Так бывает. Ты не поймёшь.

Повисла долгая пауза.

— А от чего ты меня спасала? — голос Серафимы стал холодным. — Тогда… От любви? Ты считаешь, что только ты имеешь право на чувство?

— Да тебя коллекционировали, дура! — неожиданно психанула Наташа. — А потом и меня коллекционировали. И не только меня! Шкаф красного дерева. Двенадцать полок. На каждой полке двенадцать комплектов статуэток. В каждом комплекте двенадцать деревянных фигурок. Для каждой — изящная хайку! Мы же не просто так режем дерево, мы же ещё и поэ-э-эты…

— Я знаю, — прошептала Серафима.

— Ты, — безжалостно продолжала Наташа, — третья полка сверху, пятая справа. Серафима, метающая копьё. Серафима, купающаяся в реке. Желания Серафимы. Обнажённая Серафима. Серафима в порыве страсти…

— Я знаю.

Серафима отогнала набежавшие от воспоминаний слёзы и упрекнула бывшую подругу:

— Но то, что ты сделала, не называется спасением.

— Я думаю иначе, — упрямо возразила Наташа.

Опять повисла долгая пауза.

— Это всё, что ты хотела узнать?

— Да.

— Отлично!

Наташа, чётко впечатывая каблуки в деревянный настил веранды, направилась к выходу из комнаты, но метрах в трёх от Серафимы обернулась. Выражение её лица было встревоженным.

— Я тут подумала, — нерешительно сказала она. — Может, это и не моё дело…

— Что ещё? — холодно спросила Серафима.

— Я видела Вита вчера вечером. И позавчера. Он мял в руках желтенькие цветочки недалеко от Приёмной творца. Лицо у него было злое, я не стала к нему подходить. Сколько он уже здесь?

— Не знаю, — честно ответила Серафима.

— Какая же ты гадина! — опять психанула Наташа. — Думаешь только о себе! Его необходимо найти!

— Да! — встревожилась Серафима и вскочила на ноги. — Если ты видела его даже позавчера…

Слова бывшей подруги её не задели, а вот долгое время пребывания Вениамина в собственном сне… Об этом она не подумала, а подобное могло закончится очень плохо. Он же не из молодых авторов, для которых время пребывания в светлом Доме почему-то растягивалось по сравнении с реальным. Впрочем, время сна — это всегда величина относительная…

— Серафима, мне нужна Серафима, — шептал Волков в чьё-то ухо.

Как оказалось, оно принадлежало хулиганистому автору со странным псевдонимом Чувак К. Чувак.

— Ну, ты это…

Парень явно растерялся. Поддерживая Волкова одной рукой, он елозил малиновым рукавом рубашки по его лицу, словно вытирая пот.

— Возьми себя в руки как-то. Тебе плохо? Разве здесь так бывает?

— Вот он! — Серафима и Наташа воскликнули это одновременно.

— Серафима, — блаженно прошептал Вит. — Это её голос. Она нашлась…

И его сознание снова затуманилось. В себя он пришёл уже в сидячем положении. Прямо перед ним был столик с тусклым светильником. Слева сидела Серафима и держала его за руку. Справа сидела Наташа и тоже держала его за руку.

— Сколько ты уже здесь находишься? — требовательно спросила Серафима.

Одновременно с ней и Муза Наташа прошептала едва слышно:

— Ты как?

— Девушки, — попытался улыбнуться Вит, — вы такие красивые и заботливые. Даже не верится.

Наташа вздохнула. Серафима ещё раз повторила свой вопрос.

— Да нормально всё, — уверенно сказал Вит, делая глубокий вздох. — Непонятная слабость меня поймала…

— Ты выпил снотворное, — догадалась Наташа, — чтобы быть здесь как можно дольше, да?

— Это правда? — спросила Серафима.

— Правда, — ответил Волков и закрыл глаза, но голос его остался твёрдым. — И это было правильное решение.

— Это опасно! — воскликнула Наташа.

— Так было надо, — повторил Вит.

— Ты же можешь не проснуться, — растерялась Наташа. — Там, у себя.

Волков тяжело-тяжело вздохнул. Потом улыбнулся:

— У меня всё получилось.

— Я знаю, что надо делать, — решительно сказала Серафима.

— Надо обратиться к творцу! — воскликнула Наташа.

— Да, — ответила Серафима. — Я знаю. Я сама. Спасибо за помощь.

— Извините, — к ним, стесняясь, подошла Лёля. — Как удачно, что я вас увидела. Серафима Андреевна, мы с Лулу решили заключить союз и хотим пригласить вас на церемонию.

— Спасибо…

Серафима даже не успела закончить говорить, как Лёля выпалила скороговорку:

— Лулу меня обо всём проинструктировал. Книга должна быть написана, иначе меня ждёт жуткая кара. Я согласна. Мы её обязательно напишем, мы уже начали. Я ожидала много хорошего, но даже представить не могла, как это здорово — иметь личного Муза. Спасибо тебе, творец! И вам спасибо!

— Нам сейчас… — начала говорить Наташа.

— Вы тоже приходите на церемонию, — перебила её Лёля.

— Я…

— Мы придём, — пообещал за всех Волков.

Из-за спины Лёли появился гигант-Муз.

— Вам нужна помощь? — догадался он.

— Да, — сказала Серафима. — Мне нужно доставить Вита к Приёмной творца.

— Я отнесу.

— Да не нужно меня носить, — возмутился Вит. — Я в порядке.

Гигант, не слушая, без видимых усилий взвалил его на плечо, как мешок с картошкой.

— Ы-ы-ы, — Вит начал брыкаться. — Опустите меня.

— Не обращай внимания, — приказала Серафима.

— Не обращайте внимания на груз при транспортировке! Мужик мужика… оттранспортировал слегка! — гоготнули в «оазисе» напротив.

Оттуда, как можно было заметить, за ними наблюдали несколько человек.

— У нас тут не комедия! — закричала им Наташа.

— Отнесись к этому, как к приключению, парень, — посоветовал Виту здоровяк-негр, неся его к выходу. — Не дёргайся! Ты — баранья туша, например. И тебя сейчас скормят королеве драконов.