Вит усмехнулся:

— Едва ли про драконов можно написать что-то новое. Но чем чёрт не шутит…

Серафима опять вздрогнула на слове «чёрт».

— Ой, — испугалась Юлия. — А вдруг я была рождена для Могусова, и сама отказалась от своего счастья?

Вит философски пожал плечами.

— Едва ли этот хам, — усомнилась Серафима, — может быть чьим-то счастьем. И если он несовершеннолетний и Муза ему не положена, то и порождать её он не имеет права.

Творец-машина гугукнула, то ли подтверждая сказанное, то ли протестуя.

— Короче, это не Могусов! — убеждённо сказала Юлия. — Буду думать так! А иначе я просто сойду с ума.

— Правильно, — зачем-то сказал Вит.

— Скоро конец рабочего дня, — машинально заметила Серафима.

— Да, заговорила я вас, — поднялась Юлия. — Спасибо за всё. Теперь я пойду страдать!

— А ведь у тебя, Юля, — задумчиво проговорила Серафима, — сейчас есть шанс встретить своего автора. Ведь он где-то здесь, и тоже ищет тебя.

— Я поняла, — ответила Юлия и вдруг обратилась к Виту. — А вы уже получили от творца разрешение на союз с какой-нибудь Музой?

Серафима внутренне напряглась. «Вот оторва!» — подумала она.

— Мне совсем не нужен союз с какой-нибудь, — уклончиво ответил Вит. — Мне нужен союз с очень даже конкретной Музой.

— Извините, — Юлия всё поняла. — Просто я подумала, что, может быть, молодым и неопытным Музам нужен, наоборот, опытный автор? Может быть, им тоже надо чему-то учится?

— Вам, Юлия, — сердито сказала Серафима, — надо искать своего автора, а не думать о глупостях!

— Вы правы, Серафима Андреевна. Я пойду. Сейчас я немножечко пострадаю, а потом буду думать. И — искать.

И Юлия пошла к выходу из комнаты.

— Удачи, — улыбнулся Вит, — во всех этих нелёгких делах.

Помолчали.

— Каков наш дальнейший план действий? — спросил Вит. — Куда пойдём после окончания рабочего дня? Когда он, кстати, заканчивается?

— Сейчас он заканчивается! — решилась Серафима. — Аделаида!

Могучая заместительница немедленно возникла на пороге комнаты.

— Аделаида, — распорядилась Серафима. — Мы идём гулять. Остаёшься дежурить вместо меня. Заявление в творец-машину засунуть и ответ прочитать — много ума не надо. В случае непредвиденных обстоятельств — зови!

— Хорошо, — хмыкнула Аделаида. — Нет вопросов. Идите куда угодно. По-моему, вы прекрасно смотритесь вместе.

Камушки белоснежной тропинки почти неслышно поскрипывали под ногами. Вит и Серафима степенно, под ручку, как образцовая супружеская пара, шли в непонятном направлении.

— Они весело топали по мостовой, — говорил Вит, размахивая свободной рукой, — и она летела им навстречу россыпью пыли и камней. Солнце, уже почти скрытое крышами невысоких домов, отчаянно краснело, закатываясь. Волшебная тень падала на город. Наступало время целомудренных поцелуев и случайных авантюристов.

— И ещё — путешественников, — улыбнулась Серафима.

— Да, — удивлённо подтвердил Вит. — Ты читаешь мои мысли?

— Нам нужно серьёзно поговорить, — сказала Серафима.

— Я слушаю.

— Я не хочу, что ты встречался с Гуагурой!

— С кем?! — Вит даже остановился от удивления.

— Это та дамочка, которой ты улыбался.

— А-а-а, — догадался Вит. — Это которая с японкой приходила?

— Да.

— А зачем мне с ней встречаться? Мы даже незнакомы.

— А мне показалось, что ты с ней любезничал.

— Просто вспомнил фамилию. И книгу. Я её когда-то пытался читать.

— Я не хочу, чтобы ты с ней встречался, — повторила Серафима.

— Если от этого зависят встречи с тобой, — преувеличенно серьёзным тоном сказал Вит, — то никаких встреч не будет!

— Вениамин! Я не шучу!

Неожиданно перед Серафимой вместо Волкова появилась нескладная фигура Гуагуровой, которая чужим механическим голосом сказала:

— Если говорить про этого мужика…

И тут же фигура распалась, превращаясь обратно в улыбающегося, даже хохочущего Вита.

— Я не намерен с ней встречаться, Серафима.

— Хорошо, — эта интермедия почему-то её успокоила. — Я тебе верю. А ты, оказывается, сильный автор. И цветы в сон протащить сумел, и знакомых очень точно копируешь.

— Далеко не всех, — Волков попытался оценить себя объективно. — Просто у этой женщины очень характерный образ, легко воспроизвести. Но не будем о ней.

— Да, — согласилась Серафима. — Будем говорить о литературе. О чём ты собираешься писать наш роман?

Вит задумался.

— О нас. О том, как мы с тобой встретились. О чём же ещё?

— Но… — засомневалась Серафима. — Про подобное написаны тысячи книг. Ты думаешь, что это будет кому-нибудь интересно?

— Я не хочу думать, — сознался Волков. — Это интересно мне. И потом, я уверен, что про нас с тобой ещё никто не писал…

Серафима улыбнулась.

— Герой должен быть смелым и решительным. Он может быть немножко грубым. И он должен совершать неожиданные поступки.

— Например, — Вит тоже улыбнулся, — хватать обаятельную героиню и волочь в кусты…

— Возможно, — согласилась Серафима. — Если так требуется по сюжету. И если это не нарушает правил приличия.

— Смелые и решительные, — уверенно сказал Вит, — говорят: «К чёрту сюжет! К чёрту приличия!». Они хватают героиню и волокут.

И Вит действительно обхватил Серафиму и увлёк в сторону от тропинки к густым хвойным деревьям.

— Я буду кричать, — прошептала Серафима.

— Тс-с-с, — Вит приложил палец к губам.

— Почему ты стал чёртом? — спросила Серафима.

— Тс-с-с, — повторил Вит. — Смотри, кого я нашёл.

Сквозь кусты виднелась другая аллея. На скамейке сидела юная Муза Юлия и ещё одна девушка.

— Я её знаю, — прошептала Серафима. — Это авторша. Она утром спрашивала Юлию, не хочет ли она стать её Музой.

— И вот этот гад, — Вит и Серафима услышали слова авторши, — говорит мне: «Ты — очкастая дура! Я с тобой встречаюсь только из-за твоей подружки!».

— Сволочь, — сочувствовала Муза.

— Я хотела дать ему по морде, но побоялась испортить отношения. А потом, когда он напился и полез целоваться, я не сумела ему отказать. Я не знаю, на что надеялась. Так всё и произошло.

— Вот и мой говорил, — тон в тон подхватила юная Муза, — что он талантлив, что мы вместе напишем крутой роман. А сам, когда до дела дошло, выбрал Наташу или Преподобную Фредерику. Такого наговорил! Я думала, что умру от стыда.

— Наташа, — спросила авторша, — это такая яркая брюнетка с чувственными губами? А она для него не старовата?

— Так он хотел опытную, — с отчаяньем воскликнула Юлия, — зрелую, чтобы она его всему научила!

— Такое впечатление, — заявила авторша, — что он не Музу себе выбирал, а шалаву для тусовки. Муза это ведь как друг. К ней необходимо доверие.

— Я тоже так думаю, — всхлипнула Юлия.

— Пойдём, не будем им мешать, — тихо сказал Вит.

— Подожди, — шептала Серафима. — Давай ещё послушаем. Интересно же!

— Нет там ничего интересного, — Волков увлёк Серафиму обратно на белоснежную тропинку. — Одни девчачьи страдания. Если хочешь, я включу этот диалог в нашу книгу.

— Я хочу, — Серафима потыкала кулачком Виту в рёбра, — чтобы ты рассказал мне, как стал чёртом? Пойдём в Добрый парк, будем гулять и слушать твою историю.

— Хорошо, — согласился Вит. — Пойдём. Черти… Это от моих родителей, наверное. Они увлекались живописью. Видели меня художником, но рисовать я так и не научился. Палка, палка, огуречик… На большее я оказался не способен. У нас на нижней полке шкафа стоял огромный альбом с репродукциями картин, я его часто рассматривал. Там был рай и ад, черти и ангелы. Я был уверен, что ангелы просто спихнули на чертей всю грязную работу, а сами погрязли в праздности. Даже проповеди бабушки меня ни в чём не убедили. Я и сейчас думаю, что черти — это божественный пролетариат, а ангелы — это эксплуататоры их труда.