Леониду Давидовичу 84 года.

Образование начал со школы: окончил семь классов, а далее – авиационный техникум, университет (по специальности «физика») и вечерний университет при горкоме партии (по специальности «международные отношения»).

Шесть лет отработал на заводе, педагогический стаж – 36 лет.

Автор нескольких сборников рассказов, повестей и романа.

– Ну и уходи! Но представь, Пахом: я одна окажусь в великолепной квартире со всеми удобствами, – Тереза ядовито усмехнулась. – И уж поверь, при таких условиях найдётся желающий стать моим мужем. И дети останутся при мне, а тебе придётся заводить новую семью. Это не так быстро делается. – Она победоносно прижала к себе двухлетнюю Оленьку и семилетнего Мишу.

Муж знал: его жена прохладно относится к детям, и то, что она обняла дочку и сына, – это показуха. Он, сдерживая раздражение, ответил:

– Тереза! Ты забываешь, что квартира-то моя. Хорошо. Допустим, ты заведёшь толпу любовников, а о наших детях ты забыла? Они маленькие. Кто им заменит отца?

Супруга смеялась до слёз. Вытерев слёзы, деловито объяснила:

– Ты, муженёк, рассуждаешь, как старшеклассница на уроке литературы. Да, отцов много – как псов! Если мужчина полюбит женщину, то он обязательно полюбит и её детей. Начнёт угощать малышню сладостями, нежно приласкает их. И дети забудут о родном отце. Так что, Пахом, крепко подумай: оставаться тебе со мной или улепётывать.

– Хм. Я много раз об этом думал, уговаривал тебя быть порядочной женой, заботиться о семье, о детях. Ты каждый раз обещала не изменять мне и не выполняла свои обещания. Тебе нравится заводить короткие знакомства. Ты в этих мимолётных приключениях находишь усладу. Если уйду, то я всегда буду горевать: я люблю и дочурку, и сыночка. Но и другого выхода я не вижу: жить с развратницей – противно. Мерзость на душе и холод: придётся расстаться с детьми и отдать тебе квартиру. – Он тяжело встал, словно только что завершил работу грузчиком, взял документы, немного денег, надел плащ, спустился с третьего этажа во двор высотных зданий.

Начало апреля. День на исходе. Прохладно. Кое-где остатки сугробов снега. Природа просыпалась после зимней спячки.

Пахом постоял, посмотрел в разные стороны, достал из кармана мобильник, позвонил. Добрые знакомые согласились пустить его переночевать. Он на следующий день отпросился с работы. По объявлению сходил посмотреть съёмную квартиру. Жилище понравилось ему. Пахом с хозяином квартиры оформил договор аренды на год. Плата за месяц – не маленькая сумма. Пахом не расстроился – алименты – тридцать три процента – на детей плюс оплата хозяину за съёмную квартиру, таким образом, уходила половина зарплаты, однако деньги у него останутся на скромную жизнь.

Ему пришлось привыкать жить одному. В его душевных муках тяжело протянулись апрель и май. Он не находил себе места. Его мысли были о детях. Они – в его душе, в его жизни.

В жаркое июньское воскресенье, облачившись в новые одежды, надев новую голубую фуражку, чтобы издали оставленная семья не узнала его, он присел на лавочку возле газона во дворе, в котором находился многоэтажный дом с его оставленной квартирой, спиной к этому дому. Пахом стал украдкой наблюдать. Из подъезда выбежала Оленька, его милая дочурка. Родной отец взглянул на неё, и у него на душе потеплело. Следом торопливо вышла его бывшая непутёвая жена. Затем появился мужчина, взял Терезу под ручку.

Мишутка выкатил велосипед. Родной папа потерял бдительность, повернулся к нему и смотрел с нежностью на сыночка. Шустрый мальчик не сел на велосипедик, а запрыгнул на него, словно на коня, и помчался в соседний двор.

Тереза обратилась к мужчине:

– Дорогой, пожалуйста, погуляй с дочуркой, а я схожу к подруге. У неё болеет престарелая мать. Может, чем-нибудь ей помогу. – И она торопливо ушла.

«Хм, – усмехнулся Пахом. – Она врёт: она спешит в постель к очередному любовнику. У людей такого сорта нет понятия ни о супружеской верности, ни о семейной порядочной жизни – ни светской, ни религиозной».

Незнакомый мужчина с нежной улыбкой поводил Оленьку за ручку по тротуару возле подъезда. Потом несколько раз тихонько её подкинул. Малышка от удовольствия смеялась.

Пахому стало невыносимо горько смотреть, как забавляется с его Оленькой чужой человек. Он трагически подумал: «Выходит, что я никому не нужен – ни жене, ни детям». Он обиделся и еле сдержал слёзы, натянув на лоб фуражку, закрыв лицо её козырьком, тяжело встал с лавочки и побрёл, словно слепой, сам не зная куда. Долго бродил по людным тротуарам. Его обгоняли прохожие. Устал. Вспомнил, что с утра ничего не ел. Купил булочку, немного колбасы и присел на лавочку в сквере. Ел без аппетита. То и дело руки ронял на колени. Ему казалось, что рухнула какая-то невидимая стена.

Мимо него энергично проходил в обе стороны народ. Неожиданно рядом с ним присела женщина средних лет, одетая в синее платье в белый горошек. Она ласково заговорила:

– Извините меня, можно у вас поинтересоваться: вы сами ушли от жены или она вас выгнала?

– Хм, – удивился Пахом и спросил у неё: – Почему вы мне задали такой вопрос?

– Ваше лицо выражало такое горе, что мне стало жалко вас, – ответила незнакомка. – По-моему, вы сильно расстроены. Вам следует успокоиться, проконсультироваться у юриста, как правильно развестись с женой.

Пахом с удивлением оглядел её. На ней простенькая одежда, голову прикрывала косынка; руки рабочего человека.

Он откровенно ответил:

– Супруга выжила меня, и я добровольновынужденно сам ушёл от неё. Я ещё не развёлся с ней.

– Следовательно, я точно угадала ваше гнетущее душевное состояние. Пойдёмте ко мне, – пригласила она.

– Заглянем, пожалуйста, вначале ко мне. Я отсюда близко живу, – предложил он.

Они пришли к нему на квартиру.

– О-о-о! У вас чудо-квартирка! – воскликнула незнакомка.

– Это жильё не моё. Я снимаю его.

– Ну, тогда топаем ко мне – у меня тоже однокомнатная квартира, но меньше этой, – решительно заявила женщина.

Они поехали к ней на рейсовом автобусе. Пахом насторожился: на этом номере автобуса он ездил на работу и возвращался к себе домой. На остановке напротив окон его бывшего дома незнакомка поспешила выйти, но он вернул её и попросил доехать до следующей остановки, чтобы оттуда немного пешком пройтись назад до этой остановки и избежать встречи с бывшей женой. Они так и поступили.

У неё на квартире они познакомились. Он – Пахом Плетнёв, она – Светлана Дымова.

И они стали жить в её квартире. Оба спокойные, уравновешенные. Светлана оказалась понятливым, чутким, заботливым человеком. Он многократно хвалил её за это.

Светлана пояснила:

– Если мне кто-то сделает что-то хорошее – мне приятно. Если я сама кому-то сделаю что-то доброе – мне радость. Что тебе приготовить вкусного?

– Голубцы. Моя, ныне покойная, мама их вкусно готовила, – ответил он.

– Сварим их в следующее воскресенье, – согласилась Светлана.

В следующее воскресенье они сварили небольшую кастрюлю голубцов. Гражданская жена положила на две тарелки по два голубца. Они приготовились кушать. Раздался звонок в дверь.

– Кто пришёл – понятия не имею, пойду узнаю, – озабоченно произнесла Светлана, направляясь к двери.

Вернулась. Сдержанно улыбалась. Кто-то прятался за её спиной:

– Представляешь, Пахом, мальчик ищет своего папу…

Из-за неё выскочил Миша и, крикнув «Папа!», бросился к отцу…

То-то было радостных объятий и разговоров! Мальчик рассказал, что катался на велосипеде в соседнем дворе и запомнил подъезд, в который вошёл отец. Он сегодня подошёл и у людей, стоявших возле этого подъезда, спросил, где его папа. Они догадались, что, наверное, мальчик ищет того человека, который недавно поселился в квартире их подъезда.