Было очень жарко, взрослые были на току. Загорелась изба бабушки «со странностями», огонь очень быстро перекинулся на соседние дома, а взрослых не было. В Юрятино остались только старики и дети. Мама побежала к родственнице, монашке, и спросила:

– Что делать?

Та в ответ:

– Освещённые крашенки есть?

Мама:

– Есть, за иконой лежат.

Та:

– Возьми крашенку, «Отче наш» знаешь?

– Знаю.

– Вот с «Отче наш» три раза вокруг дома обеги, да в самое пекло и брось…

Мама рассказывала: – Бегу вокруг дома, а платье короткое, кругом крапива… Я чешусь и повторяю: «Отче наш, Иже еси…» Обежала три раза и побежала в сторону пожара, а огонь уже близко, хорошо дом две большие ветлы защищали. Добежала до пожара и в самое пекло, как мне казалось, крашенку и бросила.

И тут загудело, поднялся вихрь, и огонь повернул вспять…

А на другом конце деревни вышла женщина с Казанской, и огонь ушёл в поле…

Ещё она рассказывала, что, пока пожар не потушили, она, от греха подальше, вытащила из дома сундук.

Так его потом пятеро мужиков в дом несли, а ей было то ли пять, то ли семь лет!

И ещё поросёнок со страху Протву переплыл, и его мужики ловили…

Пожар потушили бойцы-пожарники из Серпухова.

Приехали не быстро, но успели. Деревню отстроили.

И эта история не последняя.

Придётся дописывать позже. История колоритнее данного текста. Мама работала в рентгеновском отделении.

После фельдшерско-акушерских курсов маму распределили во вторую поликлинику четвёртого главного управления при Минздраве СССР. Наверное, в 1945–1946 гг. это учреждение называлось по-другому…

Здесь будет тоже много интересных историй. Мама оказывала помощь на дому и ездила делать процедуры к Ляле Чёрной, Жарову и Чиркову. Через некоторое время её направили в стоматологическое отделение. Маме там очень понравилось, сказывалась склонность к технике. Всё-таки по первой специальности она чертёжник. Видимо, из-за этого её предложили направить на курсы рентгенологов. Сначала мама делала снимки только для нужд стоматологов, но потом стала работать и на остальных аппаратах.

Если кто помнит, то рентгеновская трубка требует больших напряжений и токов. Кабели, подходящие к рентгеновскому аппарату, толстые.

По инструкции во время грозы всю аппаратуру нужно было обесточивать. Было это либо за год до моего рождения, либо через год после оного.

Началась сильная гроза.

Мама стала вынимать из розетки вилку рентгеновского аппарата, и следом за вилкой из розетки… вылезла шаровая молния.

Она повисела в кабинете и не спеша выползла в коридор через щель под освинцованной дверью.

В коридоре сидел больной, который ждал приёма.

Его потом откачивали нашатырным спиртом и валерьянкой.

Шаровая молния продефилировала к ближайшей двери, прошла через неё…

И взорвалась на противоположной стороне.

Всё обошлось.

А история осталась.

С чем вас и поздравляю.

В году эдак в 1987-м мы создали детский клуб. В нём было много направлений: был кукольный театр, был наш КДИ-КНТ, был клуб аквариумистов, ещё был клуб психологов, а также зооуголок.

Зооуголок был замечательный! Там жила сова, попугайчики, жабы, тараканы и прочие представители животного мира.

Руководил всем этим многообразием Еськов Сергей Николаевич, если я имя и отчество правильно помню. Еськов работал тренером на велотреке, а до этого служил в ВДВ и был командиром разведроты. Кстати, на наших праздниках его помощь была бесценна, и четырнадцатиметровые качели мы ставили только с его помощью, уж больно ловко он поднимался по верёвке.

Ну так вот. Летом школьники, воспитанники спортивных кружков уезжали в лагерь. Лагерь был в лесу, и там хватало всякой живности.

Дети приметили место, где пряталась гадюка. Сергей Николаевич, после того как ему об этом рассказали, гадюку выследил и, представляете, поймал!

Умел, однако!

Привез её в наш детский клуб.

А в клубе были свободные террариумы. Вот гадюку в один из террариумов и определили и закрыли стеклом.

Прошло некоторое время, и вдруг обнаружили, что гадюка сбежала.

То ли стекло неплотно закрыли, то ли она сама стекло приоткрыла, но так или иначе – сбежала.

Еськов стал её ловить на молоко. Стал ставить блюдечки с молоком возле дырок в полу. И – представляете! – выманил-таки гадюку. Выманил, схватил за голову, но неудачно, левой рукой. Решил перехватить.

И только он стал менять руки, как гадюка извернулась, повернула голову более чем на девяносто градусов и ужалила его в палец.

Сергей Николаевич гадюку в террариум бросил, закрыл стеклом, придавил стекло камнем, а сам стал звонить дочке.

Дочке сообщил, что едет в больницу, а в процессе разговора наблюдал, как его рука, начиная с укушенного пальца, чернеет.

Обошлось. Вовремя ввели сыворотку от укуса гадюки.

А гадюка в террариуме разродилась!

Оказалось, гадюки живородящие. И из неё вылезло аж сто гадючат. И все были уже ядовитые.

Представляете, что бы было, если бы это случилось в подвале дома?! Кошмар!

В 1975 году я поступил в МВТУ. И как-то сразу наша группа сдружилась, а ещё выявились общие интересы. Я увлекался аквариумом. Аквариум был ещё у Лёши Власова. К нам прибился Пётр Кимыч и Игорь Гашин по прозвищу Кабан. У Кабана аквариум вроде бы был, а у Кимыча точно не было.

Зато у Кимыча был попугайчик!

Просто удивительный! Правда, простой волнистый и очень крикливый.

А удивительный тем, что в доме у Петра дверь на балкон летом не закрывалась. И попугай вылетал на улицу поорать на воробьёв. Вылетит, а затем обратно в дом. Сядет на жёрдочку – и давай речь толкать. Да так громко и настырно. Прозвали его Болтуном.

Сманил меня и Лёшу Кимыч. Нам захотелось попугайчика. Съездили на птичий рынок. И у меня, и у Алексея появились волнистые попугайчики. У меня зелёный, а у Леши синий (какого цвета был Болтун, надо вспоминать, забыл).

Попугайчик прижился. Назвали мы его Гамлетом. А Лёша своего назвал Генрихом. Подружился с моими родителями. Познакомился с аквариумом. Правда, с балконной дверью мы экспериментировать не стали.

На втором курсе я уехал в стройотряд в Хакасию, в посёлок Тынзебей.

И под конец стройотрядовского лета получил странное письмо с листом, прокусанным попугаем, и фразой: «А Гамушка разговаривает».

Приехал в Москву и не сразу, но убедился, что попугай говорящий.

Говорил он следующие фразы:

– Гамушка хороший!

– Хочешь-хочешь.

– Кашу будешь?

– Ты что делаешь?

– Тетишка хороший!

– Саша приехал…

А ещё очень любил отнимать пуговицы и купался в аквариуме.

Ещё у него была забава – нырять в кольцо, которое мы для него повесили возле зеркала. Зеркало, кстати, тоже сильно его привлекало.

Однажды, после экзамена, мы заехали ко мне отметить успех. Мы – это я, Кабан, Кимыч и Лёша.

Так мой попугай так достал Лёшу, что заставил с рубашки срезать пуговицу. А ещё пытался со стола утащить ножик.

А Генрих оказался Генриеттой!

Поехали мы в гости на малую родину мамы в село Юрятино. Попугая доверили соседке, дали ей ключи. Я заготовил большую кормушку с запасом проса (перевёрнутую бутылку) и такую же поилку.

Вернулись мы примерно через две недели.

Попугай сидел в клетке, очень напуганный, худой и встревоженный. Дверца клетки была открыта.

Мы стали разгружаться на кухне. И тут он нас узнал.

Выскочил в проём открытой дверцы и заявил:

– Здрасьте! Приехали!

Я не могу объяснить, откуда я знаю эту историю. Просто теряюсь в догадках. Возможно, если бы были живы родители, ответ бы нашёлся, а теперь спросить не у кого.